Мир фантастики 2014. День Десантника (сборник) - Страница 31

Одна группа людей пряталась под балконом возле парадного входа. Другая – человека три, не больше, – лежали в палисаде. Ещё несколько человек слонялись поблизости, явно ожидая команды или условного сигнала. И никого из них не интересовало присутствие Давыдова на балконе.

По стенам домов побежали блики от фар приближающейся машины.

Семён отпрянул от перил. Оставаясь в тени, он постарался уточнить количество и расположение противника.

Из подъехавшей машины посыпались бритоголовые люди с битами. Зазвенело стекло, послышались крики. Прибывшие хладнокровно крушили автобусы…

Вечер полыхнул зарницами полицейских мигалок, завыли сирены.

Ситуация разворачивались стремительно, но Семён действовал ещё быстрее.

Короткий, но мощный разбег. Последний толчок от перил и через секунду перекат по крыше первого автобуса. На втором удалось вполовину погасить скорость, но спрыгнул на грунт только с крыши третьего. Через минуту, довольный сноровкой, с которой ему удалось выскользнуть, Давыдов уже бежал по пустыне.

Перейдя на шаг, быстро восстановил дыхание. Сюда всё ещё долетал шум посёлка: нестройно подвывали сирены, чей-то голос в мегафон требовал «лечь и оставаться неподвижным».

«Профсоюзы приехали! – понял Семён. – Приехали наказать штрейкбрехеров, но помогли мне: полицейские покинули посты, чтобы остановить вандалов».

Он уверенно двигался в плотных сумерках. Настоящих ночей – беспросветной чернильной мглы, как на Земле, – Бар-ахх не знал: кислотно-жёлтый свет кольца легко затмевал звёзды. Тени от Кольца казались жидкими и размытыми по сравнению с тенью от Луны, зато всегда показывали верное направление. В ясную погоду, конечно.

Семён вышел на поляну, на которой оставил флаер, и привычно замер, оценивая обстановку, прислушиваясь и принюхиваясь – в вопросах спасения «лишних» чувств не бывает. Убедившись в полном одиночестве, Давыдов неторопливо приблизился к груде камней, которые сам всего два часа назад уложил, отмечая место укрытия флаера. Маскировочная сетка, под которой пряталась машина, теперь находилась прямо перед ним. «Хамелеон» добросовестно прикидывался продолжением каменистой почвы, с частым гравием и редкими прутиками выжженной солнцем растительности.

Осторожно протянув руку, Давыдов нащупал выпуклый бок флаера. Проведя ладонью вправо, коснулся леера, и по нему добрался до узла… Замер, затаив дыхание…

Узел был чужим!

Кто-то нашёл машину, снял маскировку, осмотрел флаер и вновь упрятал его под «хамелеоном». Зачем?

Тишина казалась враждебной: она звенела в ушах, бродила адреналином в крови, давила и напрягала. Семён заставил себя успокоиться и, развязав узел, осторожно свернул маскировку. «Хамелеон возьму с собой, – решил он, – пригодится. Но в машину не сяду».

Не открывая двери, он перегнулся через высокий борт, запустил компьютер и дал команду на возвращение.

Заворчал, просыпаясь, двигатель. Семён мягко оттолкнулся от машины и отбежал к валунам, обступающим поляну. Обернулся: флаер успел включить бортовые огни и плавно покачивался в пяти метрах над грунтом, разворачиваясь, выцеливая нужное направление.

Справа что-то сверкнуло. Давыдов, не раздумывая, ничком упал на землю, прикрывая затылок и голову маскировочной сетью. Злое шипение протянулось от края поляны до безмятежной машины. Грохот взрыва наверняка слышали даже на космодроме. От ударной волны и града осколков Давыдова спас камень, у подножия которого он укрылся. Он несколько минут лежал неподвижно, прислушиваясь к ощущениям. В первые мгновения нелегко понять, крепко ли тебе досталось. Но сейчас, вроде бы, всё обошлось.

Семён встал на ноги и осмотрелся. На удивление, ущерб от игры с огнём оказался невелик: прожжённая в нескольких местах сетка и обугленный каблук ботинка – видно, неудачно высунулся из укрытия.

«Если бы я вздумал лететь на флаере, то этот каблук – всё, что от меня бы осталось, – решил Давыдов. – Это не характерно работе полиции. Полицейские всегда кричат: „Покажи мне руки“. В полицейских суют ножи и стреляют, их бьют по голове бутылками и обливают напалмом, – а они всё кричат: „Вы арестованы, вы вправе хранить молчание“… и погибают. Нет. Судя по всему, стрелял робот-автомат, запрограммированный на уничтожение движущейся цели. Значит, мой противник допускал, что я найду заряд и разминирую машину. Противник знает меня. Он знает мои возможности. Это не полиция. Войну мне объявил кто-то другой. Не пора ли вызывать катер?»

Давыдов щёлкнул пальцем по ключ-карте в воротнике и решил поиграть в войну ещё немного. «В конце концов, не каждый день на меня расходуют ракету „земля – воздух“, – подумал он. – Вообще говоря, „удовольствие“ не из дешёвых. Было бы чёрной неблагодарностью улететь, не познакомившись со столь щедрым неприятелем поближе».

Семён обвязал сетку вокруг пояса и несколько раз подпрыгнул, проверяя шумность экипировки. Ордена не звенели, а оружия не было. Так что тишина гарантирована. Определив направление, в котором предстояло двигаться, он провёл ногой глубокую борозду в грунте, оставляя не след, а вызов вероятным преследователям. И только после этого побежал – неторопливо, но уверенно, понемногу приноравливаясь к рельефу и набирая темп…

О том, что его вызов принят, Давыдов понял примерно через час. Кто пошёл по его следу, тоже не было тайной: слева и справа от него гудели два полицейских флаера, обшаривая пустыню прожекторами. «Свет – для простаков, – усмехнулся Давыдов, – чтобы доверчивые беглецы прятались в кустарнике, где их в два счёта отыщут в инфракрасном диапазоне».

Пока флаеры кружили в стороне, Семён продолжал бежать. «Если повернут в мою сторону, укроюсь между валунами, – решил он. – Забьюсь в щель поглубже, а если повезёт, ещё и закопаюсь…»

Но и этим планам не суждено было сбыться.

Характерное шипение стартующих ракет раздалось с двух сторон одновременно. «Противник хорошо оснащён, – признал Давыдов, – действует как минимум двумя группами, согласованно и координированно…»

Он остановился и достал из воротника ключ-карту. Погибли люди. Время для игр закончилось.

Давыдов дал команду катеру греть двигатели и включил пеленг, по которому бортовой компьютер легко отыщет его в пустыне, после того как будет готов к взлёту.

Вернув ключ в кармашек воротника, Давыдов направился к месту падения ближайшего флаера. Он успел сделать не больше ста шагов, когда услышал жёсткое:

– Стоять! Не двигаться! Покажи мне руки!

«Что я говорил! – улыбнулся себе Давыдов. – Полицейского от террориста трудно отличить только глухому».

– Спокойнее, парень, – сказал Семён. – Ещё кто-нибудь спасся?

– Покажи руки, – повторил полицейский, но уже не так злобно.

– Вот тебе мои руки. – Давыдов протянул ладони в сторону голоса. – Только не обольщайся. То, что они пусты, вовсе не означает безопасность.

– А… солдат. Мы же просили не вмешиваться! Это не ваше дело…

– Чужой смерти не бывает, боец. Это я тебе как майор КДВ говорю. Сочувствую.

– Макферсон. Лейтенант.

– Зови меня Семён. Я подойду ближе, лейтенант, – предупредил Давыдов. – Ты уж спокойнее…

У полицейского были сильно обожжены лицо и руки. Оперевшись спиной о камень, он едва стоял, осторожно подобрав под себя ногу.

– Я вас знаю! – тихо сказал лейтенант, когда Давыдов приблизился к нему вплотную.

Семён против воли напрягся.

– Вы сидели рядом с Ириной.

– Надеюсь, она осталась в посёлке?

– Где же ещё? – вздохнул Макферсон. – Оформляет задержанных.

– Так вы профсоюз караулили? Знали, что приедут бить автобусы?

– Давно за ними наблюдаем, – кивнул лейтенант. – А тут грохот. Старшина приказала осмотреть местность… кто же знал? У неё сегодня, вообще, не самый удачный день.

«Зато у меня понемногу всё налаживается», – подумал Давыдов.

– Вы ранены.

– Штурман выпихнул из флаера, когда заметил ракету. Поджарился в полёте. Но упал удачно. Нога не сломана. Подвернул. А вот рёбрам досталось. Трудно дышать.