Минус на минус - Страница 26

– А что искать-то? – подняла я глаза на подругу.

– Если он колдун, на нем метка должна стоять.

– На мне не стоит…

– Осечки случаются, – не стала спорить Поля. – Но редко. Так что давай, смотри внимательно.

И ткнула меня носом куда-то Алексу в поясницу. Я взвыла:

– Что смотреть?! Ничего ж не видно!

– А ты на ощупь попробуй! – нашлась Полина. – И пошустрее, а то мы так до рассвета жаться будем. Срывай с него простыню!

Я послушно потянула за ткань. Алекс лежал на животе, спрятав руки под подушкой. Почти голый лежал – в одних семейках. Я невольно залюбовалась: спина, попа, ноги… была бы я людоедом – не знала бы, во что первое вцепиться. Все было таким аппетитным!

– Посмотри на него, подруга, – шепнул демон-искуситель в обличье Полины. – Такой доверчивый, ранимый. Он же как Кай из «Снежной королевы» – колючий, потому что ему тепла не хватает.

– Каю из «Снежной королевы» не хватало лобзика, чтобы слово «счастье» выпилить! – бросила я на Полю хмурый взгляд. – А этот гаденыш не такой святой, каким ты только что его описала. Он меня поцеловал!

– О да, – закатила глаза готесса. – Паразит, каких мало…

– И вообще – взъелся за что-то, хотя совсем меня не знает! Жить спокойно не дает!

– Мм, сволочь…

– Ладно бы догадывался, что я ведьма, а так психует на пустом месте!

– Надо же, какая интуиция у мерзавца…

– Слушай, ты вообще на моей стороне?! – рявкнула я и тут же прикусила губу: мою гениальную голову вдруг посетила не менее гениальная идея: – А помнишь то растение, от которого кожа начинает чесаться?

– В смысле: то ядовитое растение, от которого кожу жжет целые сутки так, словно на ней целину вспахивают? – ехидно переспросила Полина. – Это семена южного колчагара.

– У тебя есть? Давай сюда!

– Ты уверена?

– Он меня поцеловал!

– Ну если бы он этого не сделал, мы бы никогда не увидели такой нежно-фиолетовый румянец на твоих щеках.

– Семена! – прошипела я.

Полина спрыгнула на пол и зашуршала в рюкзаке. Она всегда носила с собой особо полезные ингредиенты. Конкретно этот можно было сыпануть в глаза обидчику – больно так, что перцовый баллончик нервно курит в сторонке.

– Что-то от змеи в тебе все же есть, – покачала головой подруга, протягивая мне мешочек. Я его развязала и… задумалась. Вообще-то это было довольно жестоко. Конечно, он сам напросился, но наказание должно быть соизмеримо с преступлением, разве нет? А поцелуй был… не настолько неприятным.

Сомнения разрушила подруга:

– Сыпь!

– Поля, у меня совесть проснулась, – пожаловалась я. – Может, не надо?

– Сыпь-сыпь, – решительно кивнула готесса. – Во-первых, у меня есть антидот. Так что, если он будет совсем на стены лезть – ты ему поможешь. А благодарный парень – это что? Это – полезный парень.

– А во-вторых? – тихонько поинтересовалась я, не веря в такую уж полезность Шурика. Скорее он меня просто не прикончит на месте, а дождется, пока я передам ему лекарство, и уж потом объявит полноценную охоту. И вовсе не для того, чтобы дать мне шанс спастись!

Полина вздохнула:

– Во-вторых, эти семена полезны. Чем-то напоминают крапиву или пчелиный яд: так же больно, но в малых дозах… повышают иммунитет, чистят кровь, омолаживают кожу. Так что, когда твой Алекс избавится от покраснения, спина у него будет, как попка младенца, – гладкая, ровная и очень приятная на ощупь.

– Что значит «твой Алекс»? – не поняла я. – Он не мой!

– А целовал так, как будто твой, – невинно протянула Поля.

Я скрипнула зубами и больше не сомневалась. Аккуратно посыпала семенами Шурику плечи, поясницу, потом подумала, оттянула резинку трусов и добавила на попу. Самую малость, чисто для моего морального удовлетворения. Подруга хмыкнула:

– Вот и умничка. Смело, решительно… а теперь прячься.

– Почему?

– Потому что когда семена начнут действовать, никакое снотворное не удержит его в горизонтальном положении.

– Поля? – Я подняла на подругу испуганный взгляд. – Полечка, а он меня не убьет?

– Конечно нет, – с нежностью и очень убежденно ответила подруга. – Я сама тебя тренировала. Знаешь, как ты быстро бегаешь?

Утешила, однако. Я улеглась обратно на полку, укуталась простыней до подбородка и долго прислушивалась к тому, как ворочается и постанывает во сне Алекс. Семена действовали не сразу, постепенно проникая все глубже в кожу. Совесть больше не кидала робкие реплики, она вопила в голос, обзывая меня всякими нехорошими словами, и в конце концов я сдалась, обещая ей и себе в придачу, что вылечу Алекса сразу, как только он попросит! На резонный вопрос: «А какого черта я тогда это вообще сделала?! – вынырнувшая непонятно откуда гордость тихонько заявила: – Пусть теперь знает, что нас можно бояться!»

Она считала это хорошим аргументом, но мне почему-то легче не стало. Завтрашний день пугал своей неизбежно грядущей расплатой. А значит, нужно было выспаться и набраться сил. Кто знает, быть может, Полина окажется права, и моим единственным шансом на спасение будет умение долго и быстро бежать?

Ева Моргалис

Наверное, это была худшая ночь в моей жизни. Я никогда не жаловалась на плохое воображение и сейчас явно представляла себя в образе доктора Лектера. Полина давно дрыхла сном праведника – ее не беспокоили возможные последствия нашего хулиганства, Богдан ворочался на полке и недовольно похрапывал – видимо, он привык к более роскошным кроватям, Алекс наверху мужественно сражался с семенами южного колчагара, а я почти до рассвета активно придумывала собственную эпитафию. Получалось плохо. Что-то вроде: «Погибла от руки монстра. Виновата сама».

Нет, я не Лектер – я Франкенштейн. Правильно Полина тогда говорила…

Только под утро мне удалось забыться беспокойным тягостным сном. И то – ненадолго.

Знаете, как забавно пробуждаться, когда над тобой нависает гневная всклокоченная рожа, которая того и гляди начнет плеваться огнем? Я тихонько застонала и подтянула простыню до самого носа, оставив неприкрытыми только глаза. Чтобы, так сказать, не выпускать врага из поля зрения. Хотя этого конкретного врага еще попробуй оттуда куда-то деть!

Алекс не просто стоял рядом – он сидел на краю полки, держась одной рукой за стол, а другую опустив на край моей подушки, и нависал злобной карающей десницей. В первое мгновение я решила, что с травой Поля все же напутала: такими большими были его зрачки и тяжелым дыхание. Очень хотелось спрятаться куда-то подальше. Например, нырнуть под полку, в багажный отсек. Или вообще – под вагон. Ну и пусть там холодные шпалы с камнями! Зато смерть будет быстрой и куда менее болезненной, чем та, обещание которой я прочитала у Шурика в глазах.

– Что с тобой случилось? – мяукнула из-под простыни.

– Ты случилась!! – рявкнул Алекс. Я поежилась: ну надо же! И ответ и вопль души прямо. Два в одном: очень зловеще и до боли проникновенно. На всякий случай решилась уточнить:

– А почему именно я?

Он посмотрел на меня как на будущего покойника, хрипло выдохнул и обернулся:

– Прошу всех покинуть купе.

Почему мне показалось, что меня это тоже касается? С облегчением улыбнувшись, я попыталась утащить свои косточки прочь, но, увы, была грубо остановлена еще на взлете.

– Не ты! – рыкнул Алекс.

Я опять вжалась в подушку.

– О великий и злобный человек! – бесстрашно выступила вперед Полина. Алекс перевел на нее метающий молнии взгляд, и она поспешно вернулась на прежнее безопасное расстояние. Относительно безопасное, потому что будь у Шурика желание ее сцапать, и даже прыжок в окно не подарил бы спасения. – Могу я выразить подруге мои сожаления и попрощаться?

– Что значит – «попрощаться»?! – сипло уточнила я. Поля скорбно вздохнула, и второй раз за утро я почувствовала себя потенциальным умертвием.