Минная рапсодия - Страница 1

Петр Андреевич ПАВЛЕНКО

МИННАЯ РАПСОДИЯ

Рассказ

1

Полковник Смирнов, начальник инженеров крупного соединения, познакомил меня с наградным листом, составленным на бойца инженерного батальона Георгия Воронцова.

- Посмотри-ка, что этот парень натворил! - сказал он.

Мотивировка представления к ордену была изложена бездарным, бюрократическим языком. Там было сказано, что Воронцов обезвредил множество немецких мин, а затем в составе саперно-танкового десанта провел колонну машин через минное поле противника и оборонял танк, потерпевший аварию, отбрасывая на лету связки гранат, кидаемые немцами под гусеницы потерявшей скорость машины... Неуклюже была составлена бумага!

- Что-то много для одного раза, - сказал я.

- Это просто так, сплющилось от плохого изложения, - возразил полковник. - Тут не одна операция, а несколько. Если бы лист был написан как следует, Воронцов мог бы получить звание Героя.

- Я не пойму, что тут главное: что он провел танки или что он отбрасывал гранаты?

- Главного как раз и нет, - сказал полковник. - Главное - это то, что он, понимаешь, настоящий музыкант, в его руках миноискатель - инструмент изумительной точности. Его чуть было не украли из батальона.

- Миноискатель или Воронцова?

- Воронцова, конечно! Когда он отстоял танк и удалось машину за ночь отремонтировать, танкисты забрали его с собой вместо раненого радиста кстати, этого радиста увел в тыл опять-таки Воронцов - и возили его с собой трое суток, ни за что не желая отдавать.

- Он что, еще и радист?

- Никакой он не радист, просто хороший парень: может вывести танк из любой опасности, танкистам спокойно с ним.

- Надо составить хороший наградной лист, - сказал я, - чтобы в нем все было написано.

- Все равно лист будет отставать от правды, потому что героизм сапера, по-моему, нельзя описать, - и полковник растопырил передо мною пальцы обеих рук.

- Кто строит мосты и дороги? Сапер (он загнул два пальца на левой руке). Кто добывает воду? Кто сооружает укрепленные рубежи? Кто строит понтоны? (Теперь его левая рука была зажата в кулак, и он взялся за правую.) Кто минирует линию своей обороны? Кто разминирует вражескую? Кто разведывает передний край вражеского укрепрубежа? Кто проводит танки через минные зоны?

- Наградной лист - не памятка сапера, - возразил я.

- Конечно, наградной лист - не памятка и не статья для энциклопедии, но если человек ежедневно все это делает, должен я или нет написать об этом?

- Нужно взять один или два самых ярких подвига и описать, как он совершил, - вот и все.

- Да у сапера, веришь ты мне, ничего не бывает яркого. Сапер - это горняк и шахтер войны, он всегда в земле. Вот сапер разминировал путь для танков - и они ворвались к переднему краю противника. Кого хвалят? Танкистов. И верно, молодцы они! В другой раз, когда танки фрицев застрянут в наших минных полях и попадут под огонь наших батарей, за кем будет успех? За артиллеристами. И что же? Правильно, конечно. Они ж подбили фрицев! Когда у бойцов не болят животы, потому что они пьют воду из колодца с хорошей водой, все жмут руку врачу, а колодец-то кем вырыт? Сапером.

- Все это - не то.

- Да я и не говорю, что "то". Но описать подвиг сапера вовсе, брат, не легко. Подвиг сапера всегда втекает в чужой успех и в нем растворяется без остатка. Вот в чем дело.

Инженерный батальон, где служил Георгий Воронцов, славился как один из самых лучших по всему фронту и был неуловим: его то и дело перебрасывали с участка на участок. Но однажды я совершенно случайно оказался по соседству со знаменитым батальоном. Он принимал пополнение и как бы отдыхал. Впрочем, все равно днем его бойцы спали, как совы, а ночью ("сапер - ночная птица") "играли" на миноискателях или закладывали "минные пасьянсы" для обучения новичков.

Приказом по фронту несколько десятков бойцов и командиров этого батальона были только что награждены орденами и медалями. В хате штаба приказ этот вывешен на стене. Возле него толпится народ. Самые ордена еще не получены, и все в батальоне путаются, кто уже орденоносец, а кто еще нет.

Большая часть наград пришлась на долю героической роты лейтенанта Бориса Николаевича Жемчужникова. Теперь он передает свой опыт пополнению. С наступлением темноты начинаются практические учения - закладка минных полей и розыск "вражеских мин".

Показывает свою работу с миноискателем и Воронцов - "Ойстрах" своего батальона. Закопают десятка три трофейных мин, и Воронцов в паре с кем-нибудь из новых прочешет указанную площадь.

- Мины будут заряжены? - интересуется фотокорреспондент.

- Это по обстановке, - говорит Жемчужников, прислушиваясь к беседе, развернувшейся на тему, что прежде всего нужно саперу.

- Самая трудная работа сапера ночью, под неприятельским огнем. Ни слух, ни зрение тут ничего не стоят. Важны одни руки, - горячо утверждал один из командиров.

Старший политрук Апресьян решительно возражал ему:

- Будь у тебя хоть восемь рук, а если слуха нет, - никакой ты не сапер.

Вошел человек в большом, на глаза сползающем шлеме, а сам ростом с винтовку.

- Вот его спроси, его! - прокричал Апресьян. - Ну, ты сам скажи, что для тебя важнее: слух, зрение или руки? Это Воронцов, - объяснил он мне.

Человек в большом шлеме робко пожал плечами. Видно было, он не понял, в чем дело.

Он шепотом объяснил, что сам из Челябинска, молочный техник по специальности, обезвреживать мины ему нравится.

- Что значит "нравится"? - сказал я. - Это же не рукоделие.

Воронцов улыбнулся усталой улыбкой глухонемого.

- Сколько вы обезвредили немецких мин? - спросил я.

- Иван Семеныч говорил, за пять тысяч перевалило. Со дня войны. Только не знаю, точно ли.

- Кто этот Иван Семеныч?

Но у Воронцова точно кончились на сегодня все слова - вот так же, как кончается махорка.

Ответа от него добиться было невозможно.

2

- Когда сапер хорошо работает на минах, стоит тишина. Тогда мы говорим, "минная рапсодия" началась. Значит, благополучно ползет он с миноискателем и играет на нем мелодию, которая слышна ему одному, а до нас доходит лишь тишиной, - торжественно произнес один из саперов, очевидно, музыкант по влечению.

До сих пор не могу решить, хорош или плох образ "минной рапсодии", но я сразу понял его, - очевидно, не зря саперы любят музыкальные сравнения.

Рапсодия? Песня пастуха - рапсодия, в тишине безлюдного поля, песня для себя, рождающаяся и умирающая без слушателей.

Что же, может, и похоже...

...Уже вечереет, лиловое плоскогорье выпрямляет свои изгибы в однообразное сумеречное пространство. Человека не видно за десять метров. Мины, которые сейчас предстоит выловить Воронцову, уже заложены. Это немецкие танковые ТМ-35 - хитрые штучки. Кроме основного взрывателя вверху, у них есть еще дополнительный - сбоку или на дне. Тоненький провод может соединять этот дополнительный взрыватель с соседней миной или держать свою собственную мину в земле, так сказать, "на якоре". Такую комбинацию приходится вытаскивать тридцатиметровым тросом с кошкою на конце. Мины могут быть спарены или счетверены, могут располагаться в один и два ряда. "Пасьянс", который разложит перед вами опытный минер, имеет множество видов, вариантов и рисунков. Днем разгадать самый сложный "пасьянс" - дело несложное, зато ночь для неискушенного человека - это сумасшедшая игра со смертью.

Молодой сапер, идущий в паре с Георгием Воронцовым, поправляет наушники миноискателя и оглядывается, будто мины то и дело цепляются за каблуки его сапог. А Воронцов терпеливо настраивает миноискатель. Если эту штуку не отрегулировать до тонкости, чтобы она давала на мину звук определенной высоты, саперу пришлось бы останавливаться на каждом шагу и выковыривать из земли всякую чепуху. Голос миноискателя должен быть безошибочным. Пусть он дудит как ему вздумается, на любой кусок металла, но перед миной он должен взвыть с той особенностью, какая задана ему, и дать, скажем, верное "си бемоль", а никак не просто верное "си".