Милый плут - Страница 14

Продолжая целовать Серафиму, он страстно ласкал ее груди, гладил плечи и живот. Когда же припал к груди губами, тесно прижавшись к ней и упершись в ее бедро затвердевшей, как железо, плотью, Серафима, порывисто вздохнула, запрокинула голову, и он услышал ее протяжный и блаженный выдох:

— А-ах…

Ее стон почти лишил Факса рассудка. Неистовство столь долго сдерживаемой страсти затребовало выхода. Продолжая одной рукой ласкать грудь, другою он начал скользить по ее животу ниже, ниже, пока не коснулся пояска панталон. Его ладонь легла на пухлый холмик меж ее ног, Серафима вздрогнула, и он вновь услышал короткий стон. С трудом протиснувшись ладонью меж ее плотно сжатых ног, Факс стал поглаживать этот холмик, а затем провел пальцем по складочке в самом его центре. Она непроизвольно чуть раздвинула ноги, и он почувствовал, что пора перевернуть еще страницу. И, отняв от сладкого холмика ладонь, он скользнул рукою под шелк ее панталон. Серафима судорожно вздохнула, рывком повернулась на бок и, схватив голову Факса в свои ладони, стала осыпать его лицо поцелуями.

— Милый, — снова зашептала она плохо слушающимися губами, — любовь моя, как долго я ждала тебя, как долго…

Факс молчал. Одной рукой он крепко обнял Серафиму, а другой, раздвинув пальцами жесткие волоски, стал нежно, но настойчиво ласкать мягкий венчик над влажными набухшими складками.

Серафима выгнулась и еще теснее прижалась к нему. Факс высвободил из-под нее руку, схватил ее ладонь и с силой притянул к своей пылающей плоти. Коснувшись ее, Серафима на миг замерла, не зная, что делать. Потом осторожно и робко погладила пальчиками бархатистую поверхность, все время несколько тревожно прислушиваясь к порывистому дыханию мужа. А когда, обхватив его плоть, она инстинктивно стала водить по нему рукой, Альберт понял, что пришла пора перевернуть еще одну страницу. Опрокинув ее на спину, он встал на колени и стянул с нее панталоны. А затем лег на нее, рывком раздвинул ноги и, впившись губами в грудь, двумя толчками вошел в нее.

Она даже не вскрикнула от боли. Только открыла глаза и какое-то время смотрела перед собой, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. Альберт, уткнувшись лицом в ее грудь, продолжал двигаться в ней, а она лежала с открытыми глазами, и в голове ее звучала только одна мысль: Женщина… Она стала женщиной!

Потом ее глаза затуманились. Факс двигался в ней все неистовее и быстрее, и тело стало будто полниться чем-то горячим, все больше, больше. Альберт вдруг застонал и замер, и она почувствовала короткие толчки. Потом еще и еще. Тотчас вслед за этим ее охваченное страстью тело содрогнулось, волна неизбывного блаженства накрыла ее, и она излилась горячими соками, переполнявшими ее тело. И перестала существовать.

Этой ночью они предавались любви еще дважды.

Когда Серафима пришла в себя и вспомнила, чтопроизошло с ней несколько минут назад, она, переполненная благодарностью, нежно прикоснулась губами к подбородку мужа и прошептала:

— Благодарю тебя…

— Да будет тебе, — довольно улыбался Факс, по инерции отвечая на ее поцелуи. — Это я должен быть благодарен тебе за то, что ты подарила мне свою невинность.

— Глупыш, — улыбнулась в ответ и она, целуя ладони супруга. — Я столько лет ждала этой ночи. Зато теперь можно и умереть.

— Вот теперь-то умирать как раз не надо. Мы еще с тобой только начали.

— Правда?

— Абсолютно.

— Значит, — она даже чуть затаила дыхание, — тебе понравилось… со мной?

— Разумеется, — поспешил успокоить ее Альберт. — Как такая сладость может не понравиться?

Он немного помолчал и спросил:

— Тебе было очень больно?

— Нет, — отвечала она, светясь в темноте улыбкой. — А может, да, я не помню.

— А у тебя все… получилось?

— Что все?

— Ну, у тебя получилось то, что получилось у меня?

— Кажется, да, — поняла, наконец, Серафима, о чем спрашивает муж. Муж! Настоящий, как у всех. Да нет, много лучше, чем у всех!

— Тебе правда было хорошо со мной?

— Правда.

— Правда-правда? Ведь в этих делах я не слишком сведуща.

— Я знаю. И это самый твой драгоценный подарок.

— Но…

Она посмотрела на Альберта и смущенно улыбнулась.

— Что? — спросил он, догадываясь, что она хочет о чем-то попросить.

— А ты научишь меня любовным премудростям? Ласкам и всему такому… Чтобы я могла доставлять тебе удовольствие и чтобы тебе всегда было приятно быть со мной?

— Конечно, научу, — отозвался Факс, приятно удивленный энтузиазмом жены. — Полагаю, сии науки доставят нам обоим немало наслаждения.

— О, я буду прилежной ученицей!

В порыве нежности она встала над ним на колени и принялась целовать его грудь, живот и даже коснулась губами основания естества Факса, прилегшего отдохнуть на ляжку хозяина.

— Тебя я тоже благодарю, — шепнула она ему и поцеловала влажную головку. Плоть вздрогнула и стала медленно, толчками, подниматься.

— Он встает, — радостно сообщила она и хотела поднять голову, но Альберт положил ладонь на ее затылок.

— Продолжай, пожалуйста, — попросил он.

— Что? — не поняла Серафима.

— Ты просила научить тебя ласкам, приятным мне, — мягко произнес Факс. — Одна из таких ласк — делать то, что ты уже начала делать. Это одна из самых захватывающих для мужчин любовных игр… Мне будет очень приятно.

Плоть Факса уже начала восставать и намеревалась занять вертикальное положение. Серафима обхватила ее своими пальчиками и прикоснулась губами к головке. Альберт шумно выдохнул, и Серафима, подняв на него глаза, увидела, что ему действительно очень приятно. Он лежал, прикрыв веки и запрокинув на подушки голову и блаженно улыбался чуть приоткрытым ртом.

Она наклонилась ниже и обхватила губами головку плоти, водя языком по ее округлости, и Альберт громко и протяжно застонал. Его плоть снова приобрела твердость железа. Он вдруг сделал несколько движений бедрами, и ствол его внушительных размеров естества наполовину скрылся во рту Серафимы.

Она чувствовала его наслаждение как свое собственное. Снова, как в первый раз, остановилось время, и мир перестал существовать. Медленно, лениво шевельнулась в голове мысль, что она будет делать то, что делает сейчас, каждый день, ведь это так сладко ему! Одной рукой и ртом она ласкала его естество, а другой ласково перебирала яички и нежно водила подушечками пальцев по складкам его паха.

Она дрожала всем телом. Она хотела его!

Рукой, которой она придерживала его плоть, Серафима стала опускать и поднимать кожицу на ней, одновременно облизывая языком ее головку.

Время от времени бросая взгляды на мужа, она видела и сразу отмечала про себя, что ему особенно нравится.

Когда она стала поднимать и опускать кожицу на стволе плоти, Факс застонал сильнее и протяжнее. Значит, это она будет делать и дальше. А вот на ласки пальцами его паха он никак не отреагировал, выходит, в любовных играх их более не будет…

Боже, как она хочет, чтобы он потерял голову от наслаждения! Чтобы он изнывал в нежной истоме, сладостно стонал и блаженствовал в нескончаемом безумстве экстаза. Она готова сделать для него все, пусть только попросит или намекнет хотя бы мимолетно, невзначай. И тогда она…

Альберт вдруг присел, каким-то образом протиснулся меж ее ног и вошел в нее снизу. Она сидела на коленях, а он лежа под ней, касался ее груди и входил в нее с немыслимой скоростью. Потом он взял ее за талию и стал приподнимать и отпускать в такт собственным движениям. Поняв, что он от нее хочет, она последовала за его ритмом, и снова горячие волны стали охватывать ее с головы до пят. Продолжалось это, верно, более четверти часа и сопровождалось неистовыми соприкосновениями напряженных тел. Ей было сладко, но она боялась, как бы не причинить ему боль, потому он излился один, и замер тяжело дыша. А потом они лежали в блаженной полудреме широко раздвинув ноги, и их руки, в перекрестии, покоились на сакральных местах друг друга, влажных и горячих.