Миллион в кармане - Страница 1

– Я боюсь, – сказала она. – У меня дурное предчувствие.

Она опустила одну ногу в воду, которая из-за глубины и чистоты казалась темно-зеленой. Слабая волна лизнула ее белое колено, и Ольга торопливо отдернула ногу.

Олег излишне громко рассмеялся, потрепал жену по щеке и, подняв со дна лодки искалеченного краба, объявил:

– Я сделал ихтиологическое открытие! Если крабу оторвать все ноги и одну клешню, то оставшейся клешней он будет пытаться вставить свои оторванные ноги обратно. Как это называется? Инстинктивное стремление к регенерации?.. Смотрите все, показываю!

С отвратительным звуком он оторвал крабу членистую, утыканную щетинкой ногу и дал крабу захватить ее клешней. Несчастный паукообразный, дергая от боли оставшимися конечностями, на мгновение стиснул свои пассатижи, но тотчас разжал. Нога с щелчком, как целлулоидный шарик, упала на дно лодки.

– Убери от меня эту гадость! – крикнула Ольга, замахиваясь на мужа. – Мне и так дурно…

Молодая супружеская пара, Олег и Ольга Ковальские, две буквы «О», как я помечал их в своем учетном журнале, на редкость подходили друг другу внешностью, несмотря на то, что девушка была на полголовы выше своего супруга – в этом был свой шарм. Что касается характеров, то не могу утверждать, что молодые жили ладно. Из их номера очень часто доносились вялая перебранка и тихое всхлипывание Ольги. Впрочем, народная молва утверждает, что молодые бранятся – только тешатся.

Рыжая Марина, в отличие от Ольги, держалась уверенно и раскованно, словно лучшие свои годы провела под водой. Она грубыми, лишенными всякого кокетства движениями стянула с себя и кинула на дно лодки черную, заштопанную в нескольких местах длинную юбку, через голову сдернула сиреневую кофточку, оставшись в темном закрытом купальнике, который морщился и обвисал на ее худеньком теле, лишенном рельефа, как у мальчика. Наверное, Марину донимали комары – ее спина была покрыта полосами расчесов и царапин, а нижние края ягодиц, выглядывающие из-под купальника, полыхали заревом с отчетливым отпечатком ладони.

Если бы я знал тогда, что значат эти царапины и отпечатки! Если бы я сумел логически сплести этот факт с другими, на первый взгляд малозначимыми фактами – может быть, во всей этой грустной истории пролилось бы намного меньше крови.

Я поднял за лямку свой акваланг и закинул за плечи. Тяжелые баллоны ударили по спине, кран редуктора уперся в затылок. Моим клиентам еще предстояло впервые открыть для себя подводный мир, восхититься им и полюбить его. Мне же подводное плавание уже не приносило радости.

– Напоминаю еще раз, – сказал я, глядя на Ольгу, которая все еще боролась со своим дурным предчувствием. – На глубине существуют только два сигнала. Первый – «Все отлично, о’кей!» – Я сложил из пальцев букву «О». – Второй – «Мне надо наверх!» – Я показал кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.

Я выволок из-под кормовой банки еще один акваланг. Тот громыхнул по железу, как колокол.

– Мне этот не нравится, – сказала Марина. – У него цифры плохие! На «тринадцать» заканчиваются!

«Так она еще и суеверная!» – подумал я и, взглянув на Ольгу, которая стягивала на затылке волосы алой ленточкой, спросил:

– А тебе нравится этот акваланг?

– Ой, не нервируй меня! – нервно ответила Ольга. – Мне все равно!

– Может быть, ты останешься? – спросил Олег жену, видя, что ее нервная система на пределе.

Та отрицательно покачала головой. Я впервые видел такую самоотверженную трусиху. Подводное плавание с аквалангом на маленькой глубине – безобидное развлечение, в котором доля риска ничтожно мала. Молодая жена, наверное, была слишком впечатлительна. Медленно, будто прощаясь с жизнью, она сняла с себя сарафан, оставшись в пронзительно-изумрудном купальнике, и посмотрела на акваланг, как на бомбу.

Я быстро, как хирург-стоматолог действует щипцами, накинул лямки акваланга на плечи молодой жены и опустил ей на грудь соединение шлангов с загубником. Олег поднял оставшийся акваланг с несчастливой цифрой «13» и, демонстрируя силу, легко подбросил его одной рукой и поймал плечом лямку.

Я натянул на ноги ласты, перелез через борт и по грудь опустился в воду. Марина перекрестилась, поклонилась скале и последовала за мной. Блаженны верующие! Молодожены еще прыгали по лодке, надевая ласты. Они были похожи на лунатиков, исполняющих танец маленьких лебедей. У Марины дрожал подбородок и посинели губы. Третьим в воду вошел Олег. Он где-то видел, что аквалангисты прыгают спиной назад и, проделав этот трюк без маски на лице, ушел под воду с головой. Потом он шумно сплевывал воду и сморкался.

Я терпеливо ждал, когда все освоятся в воде и будут готовы воспринимать мои команды. Учительство требует железных нервов и умения видеть предмет глазами ученика. Призывая всех следовать за мной, я махнул рукой и нырнул. Некоторое время я видел лишь три пары ног, взбивающих воду ластами на фоне черного пятна лодочного днища; затем, растопырив ноги и руки, под воду опустился Олег. Воздух, который он выдыхал, перламутровыми пузырями струился из легочника, и казалось, что пузыри выходят из головы молодого мужа. Он осмотрелся, убедившись, что жив, свободно дышит и ему ничто не угрожает, качнул ногами и быстро пошел в глубину, проскользнув подо мной. Пришлось хватать его за лодыжку, притягивать к себе и демонстрировать нестандартный жест – поднести к маске кулак.

Затем рядом повисли девушки. Купальник Ольги цвета морской волны слился с донной синевой, и казалось, что ноги девушки плывут отдельно от туловища и туловище – отдельно от плеч. Марина плясала, словно только что вылупившийся из икринки головастик. Она делала массу бесполезных и хаотических движений, переворачивалась вниз головой, кружилась волчком и, прижав голову к коленям, вращала медленное подводное сальто.

Я глубоко вздохнул, и воздушные пузыри с трамвайным грохотом, сотрясая баллоны, мягко окутали мой затылок. Привлекая всеобщее внимание, поднял руку. Мои ученики тотчас отреагировали, показывая, словно кукиши, сложенные пальцами буквы «О». О’кей – так о’кей, подумал я, не опекая молодоженов, которые, взявшись за руки, устремились под меня. Их коричневые тела преломились в солнечных лучах, которые золотыми спицами пронзали толщу воды, и, оставляя за собой шлейф пузырьков, растаяли в тени исполинской мохнатой скалы, покрытой водорослями и гроздьями мидий.

Марина дрыгала худенькими ножками у меня перед глазами, и я чувствовал лицом теплый накат воды. Я хотел коснуться ее руки, чтобы успокоить, но неожиданно на вдохе в моем шланге захрипело. Водяные капли попали мне в горло, я с трудом сдержал спазматический кашель. Со мной такого никогда не случалось, и я подумал, что, должно быть, вода каким-то образом просочилась между зубами и загубником. Чтобы удалить из шланга воду, я сделал сильный выдох. Легочник задрожал от роя пузырей, которые пощекотали мне затылок. Ерунда, подумал я, все обойдется, и сделал глубокий вдох, но втянул в себя не воздух, а холодную воду.

Машинально вырывая изо рта загубник и глотая воду, я выскочил на поверхность, как ватерпольный мяч, хрипло вскрикнул и тотчас зашелся в кашле.

– Черт возьми! – ревел я, чувствуя испуг и стыд оттого, что едва не захлебнулся на глазах у своих учеников.

Я быстро пришел в себя и первым делом осмотрел шланг, болтающийся, как амулет, у меня на груди. Я ожидал увидеть глубокий разрыв, но внешне шланг выглядел целым.

– Что за ерунда? – вслух подумал я и хотел было сунуть загубник в рот и снова уйти под воду, как в нескольких метрах от меня шумно всплыла Марина и, сорвав с лица маску, стала кашлять и плеваться.

– Господи, господи, я чуть не утонула!! Я захлебнулась!! Мне в горло попала вода!!

Она отчаянно лупила руками по воде и пыталась скинуть баллоны. Я не успел поймать маску, которую Марина откинула в сторону, и та, сверкнув стеклом, быстро погрузилась в воду.