Миллиардер под прикрытием (ЛП) - Страница 55

Это было так хорошо. Это было даже слишком. Она не могла с этим справиться.

- Вульф... - ее голос был чуть громче шепота. - Вульф... я не могу…

- Можешь, - он входил в нее снова и снова, разжигая огонь, пока тот не вспыхнул снова. -Ты возьмешь все, что я тебе дам, верно?

И она это сделала.

Он двигался в ней жестко, глубоко и долго, мучительное трение и тяжесть его тела давили на нее, вызывая в ней второй оргазм. Это заставило ее закричать, звук эхом разнесся по каюте, и только тогда он отпустил себя, его дыхание стало прерывистым, жестким и отдавалось в ее ухе. Его движения стали отрывистыми и сбились с ритма, прежде чем он сделал последний толчок, такой глубокий, что было почти больно, а затем затих, пока все его тело содрогалось. Низкий, мучительный звук вырвался у него, и его зубы сомкнулись на ее плече, заставляя ее задрожать вместе с ним.

И, как и в прошлый раз в постели, она обняла его. Туда, где ему и было самое место. Вернула его домой.

* * *

Вульф не мог пошевелиться. Это было похоже на то, что каждая из его мышц потеряла способность функционировать должным образом. Кроме того, ему нужно было двигаться, потому что Оливия была под ним, и если он этого не сделает, то, вероятно, задушит ее или раздавит, или что-то столь же отвратительное.

Заставив себя двигаться, он перекатился на бок вместе с ней в руках, обняв ее, не желая отказываться от простой радости прикосновения ее обнаженной кожи к своей. Затем он застонал, потому что ему нужно было избавиться от презерватива, а этого он тоже не хотел.

Оливия сложила руки на его груди, затем положила на них подбородок и улыбнулась ему.

- Из-за чего ты ворчишь?

- Гребаный презерватив, - он мягко подтолкнул ее двигаться. - Надо от него избавиться. Только не уходи, ладно?

- Ты что, издеваешься? Я никуда не собираюсь.

Он ухмыльнулся, затем заставил себя встать, пошел в крошечную ванную, чтобы избавиться от дурацкого презерватива, прежде чем вернуться в постель. На этот раз он прислонился к изголовью кровати с несколькими подушками, притянул Оливию в свои объятия и устроил так, чтобы она лежала по всей длине его тела, а ее сладкое тело и мягкие изгибы касались каждой его части.

Да, так было лучше. Так чертовски лучше.

Она протянула руку, чтобы прикоснуться к темным линиям его татуировки с орлом и трезубцем, очерчивая их, ее кончик пальца едва касался его кожи.

- Расскажи мне о своих татуировках. Об этой. Это что-то вроде герба?

- Да. Это наша эмблема.

Кончик ее пальца переместился к племенной татуировке на его правой руке, коснувшись скелетообразной лягушки в центре.

- И эта тоже, да?

- Да, и эта тоже.

- А как насчет... этой? - она перешла к узору с острым черным линиям и зазубренным краям.

Он улыбнулся.

- Парень, делающий татуировки, был настоящим художником, и подумал, что будет выглядеть лучше, как часть всего дизайна. Поэтому он нарисовал это, и мне понравилось.

Ее губы изогнулись.

- Мне тоже, - она провела еще одну линию вверх по его руке и обратно к груди, и ему пришлось подавить желание вздрогнуть от этого нежного прикосновения. Господи, ему нравилась ее рука на нем.

- А вот эта? - на этот раз она прошлась по его левому плечу и руке, глядя широко раскрытыми глазами на китайского дракона, который покрывал всю его руку.

Он рассмеялся.

- Это было в Шанхае. Напился рисового вина с приятелями, и, конечно, сделать парочку татуировок показалось тогда хорошей идеей.

- Конечно, - эхом отозвалась она, и в ее голубых глазах мелькнуло веселье. - Но это прекрасная татуировка.

- Мне повезло. Во-первых, татуировщик не очень хорошо говорил по-английски. Когда он закончил с татуировками на других ребятах, то некоторые китайские иероглифы на их шеях в основном говорили «собака место рекорд».

Оливия рассмеялась.

- О Боже, тебе повезло. Так почему же дракон?

- А ты как думаешь?

Она искоса взглянула на него.

- Пожалуйста, не говори мне, что это дань Смаугу.

Он усмехнулся и поднял руки, заложив их за голову.

- Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это.

- Ты действительно любишь своих монстров, - ее блуждающие пальцы вернулись к его груди, останавливаясь слева, над сердцем. Затем она нахмурилась. - «Мир ломает всех, - медленно прочитала она, - но потом многие становятся сильнее там, где были сломаны».

Он не двигался, только смотрел на нее. Вспомнит ли она? Она не все помнила из того, что он рассказывал ей там, на камбузе, об их разговорах, но он не думал об этом, потому что речь шла не о нем.

Именно печаль прозвучала в ее голосе, когда она спросила его, было ли все это на самом деле, и также он увидел боль в ее глазах. Он понял, что все это время лгал себе, верил, что это не настоящая дружба и что она никогда ничего для него не значила.

Дело было в том, что он хотел рассказать ей правду, хотя это заставляло его стыдиться собственного поведения. Ему было больно осознавать, что он причинил ей боль. Хотя он и беспокоился, что это поставит под угрозу его миссию.

Он хотел, чтобы она знала, что да, все было по-настоящему. И да, он будет заботиться о ней. Заботится о ней достаточно, чтобы помнить их разговоры, помнить их в деталях. Каждую мелочь.

- Это мне знакомо, - Оливия подняла на него глаза, и между ее бровями появилась складка. - Где я это слышала раньше? Это прекрасно.

- Это из книги, которую ты однажды читала мне вслух, потому что была уверена, что она мне понравится. Эрнест Хемингуэй считался классикой, а я думал, что это будет скучно.

Волна румянца прокатилась по ее коже, заставляя ее глаза засветиться.

- «Прощай оружие», - тихо сказала она. - Ты тоже это помнишь?

- Конечно, я помню. Эта цитата, которую ты зачитала, и мне она понравилась. И знаешь, что еще? Я был на миссии в Центральной Америке пару лет назад, и мы скрывались в заброшенном доме. А в одной из спален лежал экземпляр «Прощай оружие» на английском языке. Я не шучу.

Ее глаза расширились.

- Не говори мне…

- Да, я прочитал его, потому что больше делать было нечего. И знаешь что?

Оливия прикусила губу, словно стараясь не улыбнуться.

- Ты возненавидел его?

- Нет, мне чертовски понравилось. Ты была права. Это потрясающая книга, даже если окончание отстой. Во всяком случае, мне понравилась цитата. Так что я сделал тату, чтобы запомнить ее.

Ее взгляд снова опустился на его грудь, кончик пальца снова прошелся по словам, и наступила небольшая тишина.

- Я скучала по тебе, когда ты ушел, - хрипло сказала она. - В библиотеке было так тихо, и больше не с кем было поговорить. Ты был единственным, кому было интересно поговорить со мной, Вульф. Моя мама умерла, папа был слишком занят, мои братья были старше меня и не сильно волновались обо мне. Я думаю, что ты был моим единственным другом.

Мысль о том, что она была совсем одна, причиняла боль.

- Нет, да ладно. У тебя должен был быть хоть кто-то еще, Лив. Даже ни одной подруги?

Она покачала головой. Ее палец переместился на его жетоны, прослеживая выгравированное на них имя.

- Я не ходила в школу, у меня были только репетиторы, поэтому я никогда никого не встречала. У меня было несколько друзей в колледже, но папа всегда относился к ним с подозрением. Ему не нравилось, когда кто-то приближался ко мне. Я не очень-то возражала, так как никто не разговаривал со мной так, как ты это делал.

Внутри него был маленький горячий уголек, который тепло грел его из-за ее слов. И его инстинкты вопили отдалиться, создать дистанцию. Но сейчас, когда она лежала на нем и ее рука двигалась по его коже, расстояние было последним, чего он хотел от нее.

- Неужели? - он старался говорить небрежно, как будто это не имело для него значения. - Держу пари, что это был первый раз, когда у тебя действительно был разумный разговор.