Миллиардер-3. Конец игры - Страница 67
—Излучатели готовы, — сказал у него в наушниках голос Юргена Хольта. — Готовность ноль.
—Отойдите, парни, — буркнул Эйзентрегер. — Я запускаю эту адскую машинку.
Он нажал на кнопку. Где-то тихо загудели генераторы. Чен удовлетворенно откинулся на спинку своего кресла.
Далеко от Гаконы — но все же гораздо ближе Лондона — над снежными пустынями Арктики начал формироваться гигантский плазмоид.
—Папа, — сказала Маруся, — папа, это правда ты? Ты пришел за мной?
Она говорила очень тихо, но Гумилев услышал. Он смотрел на вытянувшуюся, повзрослевшую дочь, на ее похудевшее лицо, огромные, удивленно распахнутые глаза, и его сердце разрывалось от нежности. Это была Маруся, его единственная, любимая девочка, которую он не видел два года, за которой он вернулся в логово страшного врага, за которую он был готов убивать и умирать.
—На всякий случай напоминаю, — сказала Катарина, — если ты, Андрей, попробуешь открыть рот, я выстрелю. Я знаю, что Орел у тебя. Можешь отдать его мне добровольно. Если согласен, кивни.
Андрей кивком показал на Марусю. Стоявший за его спиной Свиридов сказал:
—В обмен на девочку. Только так.
—Хорошо, — неожиданно легко согласилась Катарина. — Я отдаю тебе ребенка, ты отдаешь мне Орла. Совершенно добровольно, без принуждения.
«Это ловушка, — подумал Гумилев. — Стоит ей получить Орла, вся эта толпа начнет на нее молиться. И тогда ей ничего не стоит снова забрать Маруську… или убить ее и меня. Только поэтому я до сих пор жив — ведь, если она убьет меня, Орел будет взят силой, а значит, потеряет свои волшебные свойства».
Но выхода у него не было. Он молча подошел к лестнице, ведущей вниз, и начал спускаться по ступенькам.
—Отпустите ребенка, — скомандовала Катарина, когда Гумилев спустился с галереи. — Андрей, отдай мне Орла.
Гумилев протянул руку с фигуркой. Катарина потянулась к ней, не сводя с Андрея ствола своей электромагнитной пушки, и в этот момент сзади в нее врезалась Маруся.
Шестилетний ребенок вряд ли может сбить с ног тренированную спортсменку вроде Катарины. Но удар был достаточно силен, чтобы Катарина пошатнулась и опустила свое оружие — всего лишь на мгновение.
И в это мгновение Гумилев прыгнул на нее, свалил на пол и навалился сверху. И тут же с галереи ударили выстрелы — это Свиридов и Иванов двумя короткими очередями срезали сопровождавших Катарину унтер-офицеров.
—Сволочь, — шипела Катарина в ухо Гумилеву, — проклятая русская свинья… я убью тебя, тварь… ненавижу… ненавижу…
Он был гораздо тяжелее ее, но опыт занятий дзюдо давал себя знать. Андрей с тревогой понял, что ему не совладать с этой девчонкой, гибкой и сильной, как анаконда. И вдруг Катарина завопила так, что у него едва не лопнули барабанные перепонки.
—Отстань от папы! — крикнула Маруся, вцепившись Катарине в волосы. — Отстань сейчас же, дура, а то я тебе так всыплю!
—А я добавлю, — произнес хорошо знакомый Андрею голос. — Вставай, ты, нацистка недоделанная…
И в шею Катарине уткнулся ствол ее же электромагнитной пушки.
—Марго, — ошарашенно пробормотал Гумилев, поднимаясь на ноги. — Как ты… здесь… оказалась?
Андрей смотрел на тонкое, словно высушенное тело в сером платье, измученное лицо с ввалившимися щеками, спутанные грязные волосы, короткие, словно их недавно отстригли, и не мог поверить в то, что перед ним — его любимая женщина. Женщина, которая заменила Марусе мать.
—Это я ее выпустил, — высунулся откуда-то из-за его плеча старичок с длинными седыми волосами, — я выпустил ее и других заложников, господин русский! Запомните старого Ганса Хоссбаха, прошу вас!
Но Андрей не слушал его. Он не мог оторвать глаз от Марго.
—Не смотри на меня, — попросила она.
Гумилев забрал у нее электромагнитную пушку и направил ее на Катарину.
—Кончай с ней, Андрей Львович, — крикнул сверху Свиридов.
Андрей медлил.
—Что же ты? — спросила с издевкой Катарина. — Стреляй, герой!
—Не делай глупостей, и я оставлю тебе жизнь, — устало выдохнул он.
—Я бы тебе не оставила!
—Не сомневаюсь. — Андрей обернулся к Хоссбаху: — Возьмите трех-четырех надежных людей, свяжите оберлейтенанта фон Белов и заприте ее в карцере.
—Слушаюсь, господин русский! — бодро отозвался Хоссбах.
Катарина отвернулась, словно пыталась спрятать от него глаза. И хотя это было невероятным, Андрею показалось, что в глазах девушки блестели слезы.
Катарину поволокли прочь. Только сейчас Гумилев заметил, что кроме Марго к их команде присоединились и другие пленники. Боря Гордеев поддерживал шатающегося от слабости Арсения Ковалева.
—Узнаю Андрея Львовича! — с восторгом воскликнул Боря Гордеев. Если Марго очень похудела, то он был вообще похож на узника Освенцима, но держался бодро. — Я же говорил тебе, Сеня, что Андрей Львович вернется и всех нас спасет!
Покачивающийся от слабости Арсений Ковалев молча щурился на свет, как человек, которого долго держали в темном погребе.
—Благодарить будете потом, — сказал Гумилев, чувствуя себя не в своей тарелке. — А сейчас пора выбираться отсюда.
Высоко в небе над 85-й параллелью пульсировал фиолетовым грозным светом набирающий силу плазмоид.
Лотар Эйзентрегер внимательно следил за картинкой с веб-камеры, установленной напротив Букингемского дворца.
—Долго еще ждать? — спросил он Чена.
Китаец бросил быстрый взгляд на монитор.
—Восемьдесят процентов от расчетной мощности заряда. Еще минут пятнадцать.
—Что ж, живите пока, — усмехнулся Эйзентрегер, постучав пальцем по своему экрану. — А ведь здорово чувствовать себя богом, верно?
—Полагаю, да, — ответил Чен, занятый какими-то своими мыслями. — Но и боги, в конце концов, лишь слепые исполнители воли Рока. Так, по крайней мере, считали древние греки.
—Классическая философия, — фыркнул Эйзентрегер. — Никогда ее не любил.
Он подошел к кофеварке и налил себе очередную чашку кофе — двадцатую за последние сутки.
—Девяносто девять процентов от расчетной мощности, — сказал Чен через некоторое время. — Готовьтесь стать богом, полковник.
Палец Эйзентрегера навис над кнопкой.
—Сто процентов. Сожгите их, Лотар.
—Отправляйтесь в ад! — прорычал полковник, вжимая кнопку в пульт. Его взгляд был прикован к картинке на экране. — Ну, сейчас… давай же, чертов плазмоид, спали этот проклятый город вместе со старухой-королевой!
Но на экране не происходило ничего особенного. Кружились над крышами Букингемского дворца голуби, стояли у ворот уэльские гвардейцы в высоких медвежьих шапках, медленно проехал двухэтажный лондонский автобус.
—Что-то не сработало? — забеспокоился Эйзентрегер.
Чен подошел к нему со спины, заглянул через плечо, полюбовался на картинку осеннего Лондона.
—Да нет, все нормально, полковник. Вы только что уничтожили базу «Туле».
—Папа, — Маруся сидела на руках Андрея, обняв его за шею, — папочка… папулечка…
—Маруська… Девочка моя.
—Папочка, я так по тебе скучала. Во-о-от так!
Маруся широко раскинула руки и Андрей еще крепче прижал ее к себе, чтобы не упала.
—Осторожно! — Марго бросилась к Марусе, пытаясь тоже придержать ее за спину. Ее ладони легли поверх ладоней Андрея.
—Не уроню… — Андрей с нежностью посмотрел в глаза Марго, — буду держать вас крепко…
Марго смущенно улыбнулась и уткнулась лбом в Марусино плечо.
—А ты слышал, как я с тобой разговаривала? — громким шепотом спросила Маруся, наклоняясь к папиному уху.
—Конечно, слышал, — уверенно кивнул Андрей.
—А слышал, как я тебе спокойной ночи желала? Помнишь, ты говорил, что, когда идешь спать, надо желать спокойной ночи…
Андрей еще раз кивнул.
—Обязательно надо.
—Пап, ты что плачешь? Тебе больно?
—Я не плачу.
—А это что? — Маруся провела пальчиком под глазом Андрея и посмотрела на каплю. — Ты что, плакса?