Милая Элинор (СИ) - Страница 47

Элинор подхватила испуганное животное, прижимая к груди.

— Возвращайтесь в Лондон Генри… — и быстрым шагом направилась к дому, оставляя позади себя глубоко задумчивого мужчину.

Спустя еще несколько недель пришло письмо от Артура, где он описывал свое долгое путешествие. В Англии наступила настоящая осень. Октябрь вступил в свои права, дни и ночи стали холодными, а каждое утро и вечер поля и сады окутывал густой туман.

«Милая моя Элинор,

я сижу на выжженной земле, агрессивное, жестокое солнце, клонится к закату, но прохлады ждать не приходится. На коленях у меня кусок бумаги, наполовину пустая чернильница с пером, а перед глазами песчаные стены Кандагара. Чуть меньше двадцати дней я добирался сюда в компании офицеров из Лондона. Здесь спокойно настолько, насколько может быть. Не тревожься! Кабул уже пал, и наше посольство утверждено в столице, вместе с новым губернатором.

Тысячи солдат со всей Империи, повинуясь приказу Премьер Министра и Королевы, взяли в руки оружие и прибыли в Афганистан, британцы и индусы, часть буддистов, часть мусульман.

У стен Кандагара мы разбили шатры и маленькие палатки.

Мы ждем дальнейших указаний.

Близится время вечернего намаза, скоро над пустыней разнесется громкая песнь. Буддисты разместятся в стороне, и застынут с прямыми спинами, ища гармонию толи внутри себя, толи в самом существовании их Бога.

Католики и протестанты зайдут в палатки, и станут на колени перед раскладными кроватями, снимут с шей кресты и станут шептать молитвы.

Я же останусь здесь. На этом самом месте. Буду писать тебе письмо. Нарисую город, и в закатных лучах буду пытаться разглядеть тебя.

Ты снишься мне каждую ночь. Твое лицо мерещится повсюду….»

Элинор читала письмо, а сама бродила по саду, не в силах остановить ноги. Лист пергаментной бумаги дрожал в ее руках. Глаза не видели деревьев и кустов, но отчетливо видели лицо молодого, красивого мужчины, яркие синие глаза, отросшие темные волосы, загорелую кожу, небольшую бородку. Элинор своими глазами видела, как он сидит на каменистой земле, в запыленном мундире и вычерчивает стройные ряды стен Кандагара… для нее…

— «.. Я люблю тебя Элли. Твой Артур» — прочитала вслух девушка последние строки.

— Ты главное вернись ко мне…

Элинор не могла до сих пор осознать, что ее муж сейчас находится не в нескольких милях… он на другом краю земли! Жизнь шла своим чередом. Приезжали ее мать и отец. Прислали письмо с поздравлениями к свадьбе ее новая свекровь и свекр. Ей казалось, что никто больше не волнуется о судьбе Артура! Никто не боится, что он не вернется! Дом был холодным и пустым.

Элинор ходила по огромным комнатам, набрасывала на мебель белые простыни, несколько раз собирала свои вещи, порываясь уехать в Лондон к Виктории, но не могла решиться.

Пятнадцатого октября, королева сделала предложение принцу Альберту, и вся страна, если не сказать Империя, стала готовиться к королевской свадьбе.

Примерно в это же время было объявлено о скорой свадьбе Генерала Уильяма Хейли и леди Виктории Иден.

— Мэй, мне все-таки придётся пересилить себя и отправиться в Лондон.

Элинор стояла у большого зеркала в своей спальне, приложив к груди дорожное платье.

— Вам это пойдет на пользу! — Проворчала экономка, продолжающая лично ухаживать за хозяйкой. — Вы белая, словно фамильное привидение! Сезон начался, и выйти в свет сейчас, самое лучшее решение!

— Я не собираюсь выходить в свет, пока Артур не вернется. Мне нужно поддержать подругу и сестру в самый важный день ее жизни. Надеюсь, им удалось преодолеть недопонимание с Генералом…

— Да какое там недопонимание! Им следовало обвенчаться еще в июле, когда они познали друг друга, а не тянуть до объявления помолвки Королевы!

— Возможно, им нужно было это время! Не суди …Не нужно этого делать!

Элинор написала короткое письмо леди Шарлотте Уоррен и Виктории, о том, что скоро навестит их, и начала давать указания прислуге, на время ее отъезда.

Льняная высокая трава на лугах пригибалась к земле от сильных порывов ветра. Кабина экипажа, в котором ехала Элинор, ходила ходуном, то и дело, подбрасывая вверх и в стороны своих пассажиров.

Дорога извивалась, петляла через рощи, маленькие деревушки и городки. Потом хрустящий гравий сменился камнем. Лондон был уже близко.

Он больше не пугал Элинор. Страха в ее душе не было, лишь щемящее чувство тоски и одиночества разрывало ее на части.

Элин не сомкнула глаз в дороге, вспоминая, как останавливалась их большая компания у обочины. Как горько и плохо было тогда Анне, не верящей в свое будущее счастье.

Когда Элинор бежала за ней, то кусочек ее дорожного платья с лентой оторвался, зацепившись за куст.

В последнем своем письме Артур прислал его… этот маленький кусочек ткани, аккуратно свернутый, и перевязанный сверху ниткой.

С тех пор весточек от мужа Элинор не получала.

Лондон встретил Элли густым туманом и мелким дождем. Капли оседали на ее щеках, одежде, кудрях, не собранных в прическу.

Фонари тускло светили, лишь больше придавая улицам таинственности, нежели помогая разобрать дорогу.

Дом казался совершенно другим. Элинор не узнавала дворика. Все вокруг без Артура изменилось.

Верная Мэйбл беззвучно помогла госпоже зайти в дом, скромно стояла в сторонке, пока леди Виктория и леди Уоррен приветствовали молодую леди Артур Иден, потом проводила хозяйку в спальню, раздела и вымыла. Госпожа еле различимо дрожала, но ни на что не жаловалась. Такой была в последнее время Элинор Иден.

Письма мужа, словно его плечо, поддерживали и вселяли уверенность, что все будет хорошо. Без них же… Элинор сломалась.

Газеты по утрам, самые ярые сплетницы и сплетники, запрещенные брошюры — то малое что ей осталось. Она вчитывалась в строки, надеясь лишь на то, что имя Артура не появится в некрологах. Она, сама себе, пыталась объяснить причину столь долгого отсутствия писем от него, отвергая все домыслы родни и соседей!

Дом готовился к свадьбе. Магазинчики, ателье, которые обязательно нужно было посещать с Викторией, а затем нескончаемые визиты любопытных!

Общительная, милая… приятная для всех когда то, Элинор замкнулась в себе. Губы ее подрагивали, когда очередной собеседник начинал свой допрос, но ни осанкой, ни голосом она не давала повода сомневаться в своих словах.

— Пишет ли Вам супруг, милая? Как он там… среди этих дикарей?

— Он пишет редко. Он сейчас в пустыне. Он в горах. — Отвечала она, умалчивая, что не получает ни единой весточки уже десятки дней.

— … (визитеры)

— У него нет даже клочка бумаги… и закончились чернила! Дикие места…

— … (и еще визитеры)

— Вы не правы. Он не мог погибнуть.

— … (и еще)

— Нет… он скоро вернется, я точно знаю.

— (и еще)

— Не мой Артур… здесь имя другого мужчины! В этой колонке нет имени моего мужа!

— Если он не вернется, милая, тебе придется быстро начать поиски нового мужа! Такая юная вдова… кто бы мог подумать! — Последняя фраза. Которую сумела дослушать Элинор.

Измотанная, истощенная… к концу первого месяца в Лондоне и началу декабря Элинор перестала спускаться вместе с Викторией и тетушкой Шарлоттой к гостям.

— Милая! Открой пожалуйста! Мне нужно поговорить с тобой!

Виктория громко стучала в дверь Элинор, но не получала ответа.

Элли сидела напротив зеркала, и невидящим взглядом смотрела на свое отражение. Она повторяла несколько раз сама себе одну единственную фразу:

— Я ему верю. Я ему верю. Я ему верю.

И это были не просто слова.

Артур Иден был ее первой и единственной любовью.

Артур поднимал ее с земли, когда она падала в детстве, и отряхивал ее коленки, пока не видела гувернантка.

Артур учил ее запускать воздушных змеев на холмах Элторпа.

Артур дергал ее за косички, и он же заплетал распустившиеся косы обратно, когда девочка заливалась горькими слезами.