Мико - Страница 139

Если бы Нанги был в этот момент способен размышлять объективно, он бы понял, что потерял куда больше, чем дружбу, дорогую его сердцу. Он потерял также восточное чувство покорности и согласия, веру в космический смысл жизни. Он потерял свое место в этой системе ценностей, а это было действительно серьезно.

Он снова надел на лицо маску, когда Крэйг ввел Жюстин в сад 50-го этажа, где Нанги пожелал ее принять.

Чиновник из “Томкин индастриз” долго не задержался. Он представил их друг другу и поспешил на деловой обед.

“Итак, — думал Нанги, разглядывая ее. — Это дочь Рафаэля Томкина. Интересно, по-прежнему ли она любит этого гайдзина Линнера?” Он слышал, что они держали себя весьма холодно на похоронах Томкина.

— Хотел бы выразить вам соболезнования, мисс Томкин, — сказал Нанги, склонив голову. — Я близко знал вашего отца и восхищался им.

Жюстин чуть было не исправила “мисс Томкин” на “мисс Тобин”, но это разделение, которое она создавала для себя годами, теперь показалось искусственным и бессмысленным.

Вместо этого она сказала:

— Благодарю вас, Нанги-сан. Признательна вам за ваш огромный букет. — Она осмотрелась. — А здесь очень красиво.

Он коротко кивнул ей в ответ:

— Не хотите ли выпить?

— Джин с тоником был бы очень кстати, — сказала она, усаживаясь в кресло рядом с зеленым бамбуком в кадке. “Что здесь происходит? — спросила она себя. — Он выглядит очень старым и потрясенным”. От Николаса она знала, что прямые вопросы японцам задавать нельзя.

Она отхлебнула напиток, стараясь не замечать хромоту Нанги, ковылявшего от бара к соседнему с ней креслу.

— Это в некотором роде сюрприз видеть вас здесь, в Токио, — сказал он, устроившись в кресле. — Вам не требуется какая-нибудь помощь? Только скажите, я распоряжусь, чтобы наша молодая сотрудница провела вас по самым лучшим магазинам. А ночью мужчины проводят вас по...

— Я прилетела сюда в поисках Николаса, — сказала она, оборвав его на середине фразы. Ее возмутили предположения, которые он сделал в отношении нее как женщины, но у нее хватило здравого смысла не обнаружить своих чувств. Внешне она была спокойной и холодной и потому выросла в глазах Нанги неизмеримо.

Помимо его воли это произвело на него впечатление.

— Понимаю. Конечно, это вызывающая уважение причина для путешествия на край света.

Пока он молчал, Жюстин почувствовала, как внутри у нее все холодеет. Ей хотелось вскочить и закричать: “Что случилось? С ним все нормально?”

— Вы не знаете, где он может находиться сейчас? — Она сама удивилась себе — настолько ровным был ее голос. Николас гордился бы ею. Но при этой мысли к ее глазам подступили слезы. “Что же случилось?” — снова спросила она себя.

— К сожалению, нет, — ответил Нанги. — Я сам только что вернулся из продолжительной деловой поездки. И я только сейчас вхожу в курс событий, которые произошли в мое отсутствие.

“Он так чертовски спокоен, — подумала Жюстин. — Как ему это удается?” Она не осознавала, что является достойной парой для Нанги.

С каждой секундой разговора его уважение к этой гайдзин возрастало. Из-за ее самообладания он решился рассказать ей то, что она сама так или иначе узнала бы через несколько часов.

— Я боюсь, что произошло несчастье, мисс Томкин. В мое отсутствие Сато Сэйити, — он употребил японскую форму, — погиб в результате аварии.

— Боже мой! — Жюстин вцепилась пальцами в колени, забыв о напитке, стоявшем рядом с ней. — Он был... один?

Ее голос был почти не слышен.

— Я понимаю вашу тревогу, — сказал Нанги. — По моим сведениям, он был во время аварии один в машине.

У нее задергалось веко, и ей пришлось закрыть глаза. “Авария, — подумала она. — Он использует это слово, как медики употребляют слово “ушел”, скрывая под ним самое ужасное”.

— Я... я страшно сожалею, Нанги-сан, — сказала она. — Прошу вас, примите мои соболезнования. Я так много слышала о доблести Сато-сан в бизнесе и в личной жизни.

Нанги смотрел на нее во все глаза с откровенным восхищением. Так где же тот поток отвратительных эмоций, которых он мог ожидать от варварки? И где неприятные намеки на близость Нанги и Сато, которые могли бы оскорбить его? Ничего подобного. Вместо этого она выразила соответствующие чувства в соответствующей манере, учтиво отозвавшись о них обоих, о Сато-сан.

— Я вам очень признателен, Томкин-сан, — ответил он голосом, смягченным эмоциями. — Вероятно, вам стоило бы вернуться в отель. Или, как я уже сказал, кто-нибудь из сотрудников компании проводит вас по городу, если вы пожелаете. В любом случае, как только мы узнаем что-нибудь о местонахождении Линнера-сан, мы тут же дадим вам знать.

— Если не возражаете, я предпочла бы остаться здесь, — возразила Жюстин, — разумеется, если я не помешаю вам.

— Нисколько, — ответил Нанги и позвонил Хагуре. Ему преподали урок: женщинам диктовать нельзя.

В густом лесу, окружавшем дом Итами, Николас начал свои поиски, используя самые простые инструменты, которые он взял с кухни своей тетушки с ее благословения.

Он искал в земле отверстия определенной формы, и это отняло у него какое-то время. Лес теперь стал гуще, чем в дни его детства. Но, может, это было лишь плодом его воображения, потому что никогда не обращаешь пристального внимания на окружающие тебя предметы, если место тебе не нравится.

Небо, когда он выхватил взглядом его клочок сквозь сводчатый балдахин из ветвей и листьев, казалось странно желтым. Таких сумерек он не видел прежде. И атмосфера была какая-то необычная: воздух тяжелый, как свинец, не шевелится ни одна травинка. Даже насекомые безмолвствуют. И птиц совсем не было видно.

Наконец он нашел то, что искал, но продолжал свою работу. Большую часть времени он провел на дереве, в ожидании. Закончив свою работу, он улыбнулся удовлетворенно.

Немного погодя увидел выступ скалы, забрался на него и стал ждать.

Здесь и нашла его Акико — он сидел в позе лотоса. Все начинала обволакивать темнота, длинные тени, синие, как лед, ложились пятнами на зеленый ковер земли, на скалы и поганки, на мох и полевые цветы. Наступил вечер — время перехода от дня к ночи. Жаворонки и зяблики уступали место козодоям и совам, дикие кабаны и кролики — лисам и ласкам. Николас услышал негромкий шум шагов.

Она возникла из густой листвы, точно еще одна тень, и приблизилась к нему.

— К сожалению, я не смогла вернуть тебе твой дай-катана, — сказала она.

— А то бы ты меня им убила?

Она ответила ему уклончиво:

— Слезай со своего голубиного насеста, и мы поговорим.

Николас осторожно слез. Он думал о Масасиги Кусуноки. Еще с того времени, как Сато упомянул его имя в связи с “Тэнсин Сёдэн Катори-рю”, оно запало ему в подсознание, как заноза. И хотя он был вдалеке от Ёсино уже долгое время, он все еще помнил, что ни в Японии, ни за ее пределами нет ни одного сэнсэя, который бы носил это имя.

При этом он знал, что Сато не лжет и что ему самому не солгали. Для чего бы они стали лгать? Он не мог придумать никакой причины. Масасиги Кусуноки существует — или существовал до того, как был убит, — и не существует. Кем он был и кто убил его?

Может, это была Акико, его ученица, которая сидела напротив него на татами, беседуя о мирских делах, скрывая свое намерение.

Этот безумец Кёки научил ее вести себя так, что сэнсэй видел только свет ее “ва” и потому забыл об осторожности? Не так ли она собирается поступить и сейчас, на этот раз с ним?

Трава прекрасно заменяла им татами. Тьма, скрывшая холмы и верхушки деревьев, окутала пеленой ночные создания, каковыми сейчас были и они, ласкала их в мягкой колыбели. Они вновь были у себя дома во тьме этой ночи. Слабый отсвет звезд красил их лица в холодный синий свет.

— Я отыскал бы тебя даже без этой татуировки, — сказал он.

— Никто, кроме тебя, не понял ее истинного значения. — Она чуть наклонила голову.