Михаил Орлов - Страница 8
«Политес» был соблюдён, и в 1765 году граф Гендриков уступил место шефа полка графу Григорию Орлову, фавориту императрицы. Потом фаворитом стал Потёмкин, но только в 1784 году светлейший князь Григорий Александрович стал шефом Кавалергардского корпуса. Причём стоит заметить, что если Орлов ушёл с должности шефа в апреле 1783 года, а Потёмкин занял её лишь в феврале следующего года, то юный фаворит императрицы князь Платон Александрович Зубов стал шефом буквально сразу же после смерти светлейшего — князя Потёмкина даже и похоронить не успели…
Из сказанного несложно понять, сколь важной и почётной была должность шефа корпуса, не превышавшего по своей численности семидесяти палашей.
А потому уже на пятый день после смерти Екатерины II, 11 ноября 1796 года, Павел I отрешил от этой должности князя Зубова. Шесть недель спустя екатерининский Кавалергардский корпус вообще был расформирован, причём государь, с присущим ему благородством, повысил всех кавалергардов в чинах и распорядился, чтобы все они были «определены в службу по своему желанию».
Он стал создавать свой Кавалергардский корпус, численность которого составила уже целый эскадрон — порядка полутора сотен палашей. Во главе корпуса был поставлен генерал-аншеф граф Валентин Платонович Мусин-Пушкин — бездарный военачальник, но ловкий царедворец и лично весьма храбрый человек. С поставленной задачей он справился настолько успешно, что восхищённый император распорядился сформировать ещё два эскадрона, составив их из гвардейских офицеров. Кавалергарды и конногвардейцы — то есть чины единственного в то время гвардейского кавалерийского полка, именуемого лейб-гвардии Конным или Конной гвардией — присутствовали на всех коронационных торжествах, проходивших в Москве. При этом в день коронования, 5 апреля 1797 года, кавалергарды не только несли почётную службу у трона, но и содержали внутренние караулы в императорских дворцах.
Торжества миновали, граф Мусин-Пушкин стал фельдмаршалом, а 21 сентября 1797 года кавалергарды в очередной раз были распущены, получив приказ возвращаться к своим полкам или, по желанию, уходить в отставку.
Однако не прошло и полутора лет, как они были сформированы вновь — теперь уже в качестве личной гвардии императора Павла, точнее, «в виде стражи гроссмейстера державного ордена св. Иоанна Иерусалимского», каковым русский государь тогда являлся. Произошло это 11 января 1799 года, и эта дата считалась днём сформирования Кавалергардского полка, хотя на самом деле именно полк был сформирован несколько позже, а тогда вновь был создан Кавалергардский корпус. Шефом его был назначен вице-адмирал граф Юлий Помпеевич Литта[31], который самолично отобрал в гвардейских полках 75 унтер-офицеров дворянского звания, ставших рядовыми кавалергардами; над ними было 7 офицеров и 9 унтер-офицеров, выбранных уже самим императором; в состав корпуса также входило 5 музыкантов и 32 нестроевых нижних чина… Потом государь опять стал менять шефов, командиров, людей и саму организацию корпуса, о чём можно было бы говорить ещё довольно долго, но мы это пропустим и скажем лишь о самом главном. Во-первых, 9 августа 1799 года шефом кавалергардов был назначен генерал-адъютант Фёдор Петрович Уваров, после чего корпус был доведён до трехэскадронного состава; во-вторых, 11 января 1800 года Кавалергардский корпус был переформирован в Кавалергардский полк, на одинаковом положении с прочими полками гвардии, потеряв таким образом прежнюю привилегию состоять исключительно из дворян.
Единственное, что осталось полку «в наследство» от прежней Кавалергардии, — завидная для многих традиция иметь из своих офицеров стражу у императорского трона в священный день коронации…
При Александре I, 14 марта 1804 года, полк был переведён на пятиэскадронный состав, а 26 мая того же года был сформирован ещё и запасной эскадрон.
Как и лейб-гвардии Конный полк, Кавалергардский относился к тяжёлой, кирасирской кавалерии. Кирасир также называли «латниками», из-за их воистину рыцарской экипировки — стальных кирас, походивших на рыцарские латы. Уходящие, казалось бы, в прошлое по мере усовершенствования огнестрельного оружия, кирасиры вдруг возродились в преддверии Наполеоновских войн: во всех европейских армиях численность их стремительно возросла, «и они, — как сказано в одном из старинных справочников, — образовали тяжёлую кавалерию для нанесения решительного удара». Вооружены кирасиры были длинными прямыми палашами, карабином и парой пистолетов, и лошади, соответственно, должны были выдерживать этих тяжеловооружённых всадников. По этой причине рост рядового кавалергарда был установлен «от двух аршин десяти вершков, но не менее восьми, а разве по самой нужде — семь»[32]; кирасирские лошади имели рост не выше двух аршин и четырёх вершков, но и не ниже двух аршин двух вершков.
Следует сказать, что 9 августа 1801 года Александр I распорядился упразднить кирасы во всех кирасирских полках — как в обоих гвардейских, так и в шести существовавших тогда армейских. Понять бы — для чего? Ведь, как известно, во времена Павловичей — и Александра I, и его брата Николая I, — солдат муштровали безжалостно, а потому вряд ли государя смущала 25-фунтовая[33] тяжесть кирас. Как бы там ни было, это решение государя явилось роковой ошибкой, что станет ясно весьма скоро…
Михаил Орлов поступил эстандарт-юнкером в Кавалергардский полк 15 июля 1805 года.
Звание эстандарт-юнкера у кирасир, фанен-юнкера у драгун и портупей-юнкера у гусар и в пехоте давалось кандидату на скорое, при открытии очередной вакансии, получение офицерского чина. При этом официально было установлено, что поступивший в полк дворянин должен три года отслужить юнкером, затем сдать экзамен и лишь тогда получить звание эстандарт-юнкера. Но в юнкера — правда, по Коллегии иностранных дел — Михаил был произведён ещё в августе 1801 года, так что формальности были соблюдены.
Признаем, что «верхние слои» российского общества весьма талантливо обходят законы! Так, когда император Пётр I постановил, чтобы юные дворяне получали офицерский чин только после прохождения солдатской службы, их стали записывать в полк с рождения, а то ещё и до появления на свет. Пребывая посреди невинных забав в отцовском поместье, такой солдат даже получал очередные чины — вплоть до офицерских, и мог прибыть в полк прапорщиком, а то и поручиком. Известный нам князь Сергей Волконский был ротмистром и флигель-адъютантом уже восьми лет от роду. По счастью, не у всех дворянских недорослей дедушки служили фельдмаршалами[34]…
Когда император Павел попытался бороться с подобной практикой и приказал всем числившимся в полках явиться к местам службы, то из списков одной только Конной гвардии был исключён 1541 «фиктивный офицер». Десять эскадронов одних только офицеров — в пятиэскадронном полку! Но даже суровый Павел эту систему не сломал, и она существовала до тех пор, пока образование, полученное в военно-учебном заведении, не стало обязательным для офицера.
Российская гвардия в начале века была ещё сравнительно небольшая, но уже, скажем так, начинала разрастаться. Если при Петре Великом она состояла лишь из двух пеших полков — Преображенского и Семёновского, при Анне Иоанновне приросла пешим лейб-гвардии Измайловским полком и Конной гвардией, то при Павле I добавились лейб-гвардии Артиллерийский и лейб-гвардии Егерский батальоны, гвардейские Гусарский и Казачий и Кавалергардский полки. При Александре I количественный состав гвардии как минимум утроится. Казалось бы, что с того? А то, что гвардия постепенно становилась неоднородна по своему составу.
Фаддей Венедиктович Булгарин, журналист и издатель газеты «Северная пчела», ровесник Орлова, в начале XIX столетия служивший в Уланском цесаревича Константина полку, писал об этом «расслоении гвардии». Он отмечал, что «в Кавалергардском, Преображенском и Семёновском полках был особый тон и дух. Этот корпус офицеров составлял, так сказать, постоянную фалангу высшего общества, непременных танцоров, между тем как офицеры других полков навещали общество только по временам, наездами. В этих трёх полках господствовали придворные обычаи, и общий язык был французский…», — тогда как в остальных гвардейских частях всё было несколько проще.