Михаэль. Книга для инфантильных мальчиков и девочек - Страница 17

Так, а теперь давай начистоту, Патриция. Может, я тебе в чем помогу, давай, говори же! Господи, да просто… Ну! Мне кажется, у Михаэля на работе какие-то проблемы. Но мне казалось, он так старается. И твой отец в восторге от его деловых качеств. Госпожа Рогальски даже как-то слегка обиделась. Да нет, дело совсем не в этом, мамочка. Михаэль — великолепный глава фирмы. Лучшего преемника мой отец и представить себе не мог. Молодой, энергичный, умный, инициативный, полон новых продуктивных идей, усердно продвигает торговлю и т. д. Фирма под его руководством обрела второе дыхание. Папа думает даже, что если у Михаэля все и дальше пойдет так чудесно, то мы снова можем расширить фирму. Патриция раскраснелась. Госпожа Рогальски рада, что хоть на этом фронте всё в порядке. Если мужчина чувствует, что жена признает его как успешного работника и во всем поддерживает и одобряет его, то это уже большая победа.

Погоди, Патриция. Если все так замечательно, то что же тебя волнует? Ничего плохого себе даже и представить нельзя.

Нет, мама, можно. Причем дело совсем плохо.

Так что же все-таки случилось? Скажи мне правду, деточка, не юли.

Понимаешь, мамочка, ведь Михаэль еще очень молод. Ну и что же в этом плохого? Человек молод и в этом возрасте уже проявляет такое рвение. Настоящий сын своей матери, не так ли? Послушай, мамочка, не перебивай меня. Так вот, начались проблемы с сотрудниками. В общем и целом это понятно. Все они — пожилые люди, которые с большим трудом карабкались по служебной лестнице, пробивая дорогу наверх собственным трудом. Все они из кожи вон лезли, они хранили верность фирме, соблюдали лояльность, работали, себя не щадя. Беда в том, что они состарились и, конечно — типичный минус старости, — уже не поспевают за переменами. Да, они усердно трудятся, но не способны породить никаких новых идей, они слишком закоснели в привычных шаблонах.

(Патриция говорит умные слова, она прямо как ученый. Она выражается очень изысканно.) Помимо всего прочего, Михаэль — мой муж. И моему отцу он зять. Было бы просто безумием, если бы такого одаренного человека, к тому же члена семьи, он поставил на какую-нибудь незначительную должность. Мамочка, разве я не права? Ответственные должности нельзя доверять чужим людям, если собственный зять обладает высочайшей квалификацией. Отец & я — абсолютно едины в этом мнении. Но окружающие-то люди ведут себя неразумно, они вставляют Михаэлю палки в колеса, где только можно. И Михаэль… Ты бы видела его, мамочка, когда он вечером приходит домой. Весь выдохшийся, нервы на пределе. Михаэль говорит, что никакого открытого противостояния нет, все делается исподтишка, идет мелкая закулисная возня, но ты же знаешь, мамочка, именно такая вот возня и может полностью сломить человека. (Патриция говорит как по писаному.) Они доведут Михаэля до ручки. Они вообще не замечают, сколько пользы он приносит. В конце концов, он все делает для блага фирмы, а значит, и для их блага. Разве я не права, мама? (Та кивает.) И всё это люди, которых я знаю с пеленок. Но чтобы они способны были на такое! Никогда не ожидала.

Некоторые из них, особенно старый Нойман, еще на коленях меня держали, когда я была маленькой девочкой. И у него мне нравилось больше, чем на детской площадке. Он всегда так интересно рассказывал про то, как в дальних странах растет кофе. Вспомнив об этом. Патриция улыбается. Ведь он основал нашу фирму вместе с отцом. Он с первых дней работал с ним вместе.

Уже больше четверти века прошло!

И вновь деловым тоном: но он должен понимать, что на смену старикам неизбежно приходит молодежь, и в жизни всегда так бывает. Старикам приходится уйти. Мама, разве я не права? Ида Рогальски грустно улыбается, ведь она тоже не очень молода. Но потом трезвый рассудок берет верх. Она возмущается: но ведь они своими интригами доконают моего малыша. Нет, Патриция, можешь мне дальше ничего не рассказывать. Насколько я тебя знаю, ты еще слегка и смягчила ситуацию, а на самом деле все обстоит гораздо хуже. Михаэль, в конце концов, не виноват в том, что ему досталась эта должность. Насколько я знаю Михаэля, он всего себя отдает работе. Да, мамочка. Ты знаешь, когда он приходит с работы домой? Не раньше девяти. Иногда еще и позже. Я его теперь вообще не вижу. И, конечно, всегда раздраженный, усталый, совершенно выбитый из колеи всеми этими мелкими интригами на работе. Я просто в отчаянии.

И это когда женщина в таком положении! Зрители просто кипят от возмущения. Разве нельзя было ее пощадить, по крайней мере сейчас, когда она ждет ребенка?

Ну-ну, успокойся, утешает ее госпожа Рогальски. Не плачь, деточка. Я возьму это дело в свои руки. Нет, мамочка, не надо. Не делай этого, пожалуйста. Не вмешивайся. Михаэль не допустит, чтобы кто-то вмешивался в его дела. Он должен — и он хочет — сам справиться с этими неприятностями. Но ведь сейчас его силы уже на исходе!

Ну что ж, деточка, ладно. (Госпожа Рогальски понимает, что Патрицию сейчас не стоит больше волновать.) Там видно будет. Ты говоришь, кто из них там особенно усердствует? Нойман? Да, с ним в последнее время больше всего проблем. Михаэль говорит, что он сильно пьет и уже трижды приходил пьяным на работу. Михаэль говорит, что, если так будет продолжаться, его придется вышвырнуть вон. Михаэль говорит, что если бы он не испытывал такое уважение и признательность к Нойману за все то, что он сделал для фирмы, не испытывал бы уважения к его возрасту, то он бы давно его уволил. В другом месте он вылетел бы в первый же день. И теперь он злоупотребляет добротой Михаэля. Причем я всегда так хорошо к нему относилась. С его стороны это черная неблагодарность. И ведь у него очень хорошая должность — он заведует обжарочным цехом. А как он разбирается в кофейных зернах! Тут ему вообще нет равных. Но долго Михаэль эти издевательства не выдержит. Рано или поздно ему придется посвятить во все это отца. (Силы Патриции на пределе, она устала.)

Телезрители едины в своем мнении. Если бы каждый всегда оставался на том месте, на которое он поставлен, на свете было бы гораздо меньше неприятностей. Мир царил бы между людьми. Что было бы, если бы ОНИ, телезрители, стали бороться со своим начальником? Просто представить себе невозможно, что бы тогда было. В конце концов, о собственной семье тоже надо подумать.

А у этого Ноймана жена есть? — спрашивает госпожа Рогальски, словно угадав мысли телезрителей.

Да, он женат. Жена значительно моложе его. Детей у него нет. Женился он всего год назад. Поздновато. В фирме поговаривают, что в браке у него не все складывается как надо.

Понятно. В голове у госпожи Рогальски запульсировал сигнал тревоги.

Послушай меня, Патриция, деточка. Да, мамочка? Ида кладет Патриции руку на плечо. Я попробую разобраться в этом деле. Я там наведу порядок. Нет, мама! Нет! Я же тебе сказала, ты только всё испортишь! Ты не доверяешь мне, деточка? Разве до сих пор я что-нибудь портила? Нет, мамочка, конечно нет. Но Михаэль был бы против. Он хочет сам со всем справиться. Я же тебе уже сказала. Но лицо госпожи Рогальски уже приняло то решительное, непреклонное выражение, которое нам всем знакомо.

Ну-ну, говорят телезрители. Госпожа Рогальски всё уладит. Абсолютно точно. Она — умудренная жизненным опытом, практичная, бывалая, человечная, душевная & деловая женщина. Она — человек. Она не машина. Молодежь может повести себя слишком прямолинейно в таких делах. Телезрители доверяют госпоже Рогальски. Если бы у них была своя госпожа Рогальски, от скольких неприятностей они избавились бы. А то им приходится всё решать самим. И не всегда удачно.

Звонок. Это Михаэль! Мальчик мой! Как хорошо, что я и тебя здесь увидела. Послушай, ты что-то совсем забросил свою жену. Михаэль бледен & явно нервничает. Он обнимает маму, потом Патрицию. Пауза.

Молчание. В воздухе повисла гроза. Какое-то ощущение неразрешимой проблемы.

Наконец госпожа Рогальски обнимает обоих. Ей пора уходить.

Все наладится. Вот увидите. Твоя мама, Михаэль, еще на что-то годится.