Мифы воды. От кракена и «Летучего голландца» до реки Стикс и Атлантиды - Страница 40
Если говорить о литературных воплощениях «Летучего голландца», долгое время самым популярным из них оставался «Корабль-призрак» Фредерика Марриета: история, в которой сын проклятого капитана узнает о его судьбе от умирающей матери и берется за труднейшую миссию — доставить на борт священную реликвию, способную упокоить грешную душу отца. «Голландец» появляется и на страницах других произведений, в том числе стихотворных, иногда под другим названием: например, в цикл стихов Генри Лонгфелло «Рассказы придорожной гостиницы» входит The Ballad of Carmilhan («Баллада о “Кармилхане”»), завораживающее повествование о Корабле Мертвецов, который странствует по морям вовсе без кормчего и парусов, но с командой из призраков.
«Калеуче»
В Чили, а точнее, на архипелаге Чилоэ и особенно одноименном острове есть легенда о волшебном корабле «Калеуче», который приходит в тумане, сопровождаемый звуками музыки, как будто на борту что-то празднуют. Об этом странном судне рассказывают разное, но одна деталь у всех версий общая и бросается в глаза: хотя «Калеуче» — корабль-призрак, он не латиноамериканская реинкарнация «Летучего голландца», а нечто весьма самобытное и… странно привлекательное.
Само слово «калеуче» с трудом поддается истолкованию; некоторые авторы придерживаются варианта, согласно которому оно происходит от caleutun («изменять») и che («люди») на языке индейцев мапуче, то есть его смысл как-то связан с «преображением людей». Да, действительно: рассказывают, что команда «Калеуче» состоит из страшно изувеченных моряков, которые передвигаются на трех конечностях — одной ноге и двух руках; вторая нога растет у каждого такого существа из шеи, а голова повернута на 180 градусов. Они называются инвунче или имбунче, колдуны острова Чилоэ создают их из похищенных детей.
Впрочем, некоторые уверяют, что матросы «Калеуче» выглядят совсем как люди. Они и есть люди — утонувшие моряки, которым выпал второй шанс. Если верить легенде, один раз в году каждый воскрешенный утопленник имеет право навестить семью и даже помочь деньгами; конечно, застав жену в объятиях другого мужчины, он уже никогда не вернется. А еще команда иногда устраивает грандиозные попойки: как правило, дома у друзей (именно так объясняют на острове Чилоэ чью-то необыкновенную удачу — он, дескать, дружит с «Калеуче»!), но бывает и так, что праздник становится чьим-то наказанием. Собиратель фольклора Бернардо Кинтана Мансилья рассказывает вполне современную историю о некоем Хосе Хуале, жителе города Коньяб, который однажды использовал взрывчатку (!) для рыбной ловли. За это незадачливому браконьеру пришлось до конца своих дней тратиться на пирушки для матросов «Калеуче», что ввергло его в ужасную нищету.
Вместо офицеров на борту «Калеуче» колдуны, но и они, и воскрешенные утопленники, и инвунче подчиняются Мильялобо. Они могут, например, наказать того, кто причинит вред беспомощному зверю, или спасти лодку, терпящую бедствие, даже отбуксировать ее в безопасное место, действуя с поразительной скоростью. Вывод представляется однозначным: функция «Калеуче» совсем не такая, как у «Летучего голландца», даром что оба корабли-призраки; он — орудие божественного провидения, а не плавучий ад. Если европейская легенда и повлияла на чилийскую, то лишь в том смысле, что внешний вид «Калеуче» соответствует испанскому (или пиратскому) паруснику. Впрочем, зачастую у него вообще нет парусов: к чему они? Волшебный корабль не просто не зависит от ветра, а способен передвигаться под водой, как кит или дельфин.
«Калеуче» выглядит довольно зловеще, и, по правде говоря, с ним лучше не встречаться. Но при этом он по-своему красив и способен принести радость (в те моменты, когда не несет возмездие); возродиться на борту такого корабля — совсем не то, что угодить на «Летучий голландец». Нельзя не отметить, что помимо прочих тонкостей различие в мифических образах объясняется еще и разным отношением к смерти у европейских и латиноамериканских народов, но это тема для отдельной книги.
«Гигантский корабль»
В Нидерландах и Северной Германии, а также в ряде других стран есть довольно известная небылица о корабле воистину колоссальных размеров, знакомая русскоязычному читателю по одной из сказок братьев Гримм. В разных версиях фризских, самых старых, преданий у корабля может быть различное название, не всегда поддающееся переводу: Mannigfual, Het Grote Schip («Гигантский корабль»), Het Schip van Ternuten или Schip van Sinternuit (искаженное «Корабль святого Рейнута», ныне забытого карнавального персонажа — покровителя транжир, мошенников и прочих персонажей с сомнительной репутацией, капитана Корабля дураков), De Almacht («Всемогущество») и так далее. В Великобритании, во Франции и даже в США есть свои немыслимо большие мифические суда.
В небылице гигантский корабль описан во всех подробностях, которые могут различаться в зависимости от местности, где был записан тот или иной рассказ. Как правило, говорится о том, что для его постройки пришлось собирать древесину, руду и холст по всей Европе; паруса у него были такими громадными, что их путали с облаками; капитан перемещался по палубе верхом, тем же способом путешествовали гонцы, которым было поручено передать его указания кому бы то ни было из членов команды; матросы успевали состариться, спускаясь с мачт, которых было больше, чем деревьев в лесу (и потому моряки не спускались, а жили на мачтах); на нижних палубах можно было заблудиться; котел, в котором кок варил похлебку для матросов, был такой большой, что мешать ее приходилось веслами, сидя в лодке, а чтобы пересечь этот котел от края до края, понадобилось бы несколько дней. Иногда говорится о том, что капитан узнавал о происходящем на борту с помощью двух говорящих воронов, что весьма похоже на Хугина и Мунина, прислуживавших Одину. Капитанская каюта — или кают-компания — в некоторых вариантах байки описана как самый настоящий рай, где растут деревья и водятся слоны с тиграми.
Сюжеты, связанные с гигантским кораблем, так или иначе обыгрывают его величину. Например, однажды он намертво застрял в проливе между Дувром и Кале, но капитан не растерялся и приказал матросам сначала намылить борта, а потом изо всех сил оттолкнуться шестами от берега. Корабль благополучно выбрался из западни, а скалы в тех местах, где он о них терся, с той поры примечательного белого цвета из-за мыла (речь идет, конечно, о знаменитых меловых утесах Дувра; кстати, английская версия гигантского корабля зовется Merry Dun of Dover, то есть «Веселая дуврская кобылка» — и о ней рассказывают то же самое). Иногда даже говорили, что пролив самим своим существованием обязан гигантскому кораблю — дескать, тот пропахал борозду через перешеек, некогда соединявший Англию и Францию. Еще одна история, связанная с кораблем, объясняет происхождение острова Борнгольм: он представляет собой уголь и золу, выброшенные из камбуза. И наконец, более длинная сказка повествует о восьмилетнем мальчике, который сбежал из дома, разозлившись на маму из-за того, что она вечно готовила гороховый суп, и в итоге попал на борт колоссального судна, где вынужден был стать поваренком и размешивать все тот же суп, пока не случилось нападение пиратов, позволившее ему вернуться к маме.
Норрис Йейтс упоминает совсем недавние по историческим меркам (времен Второй мировой войны) морские байки о кораблях «Тускарора», — где помимо прочих чудес капитан ездил по палубе на пони, а офицеры передвигались на велосипедах и роликовых коньках, — и «Рысак» (Courser), которому также выпала честь «побелить» утесы Дувра.
Нетрудно заметить, что все вариации гигантского корабля совершенно непохожи на «Летучего голландца»: в одной из версий истории прямо говорится о том, что даже сравнивать их друг с другом оскорбительно. У гигантского корабля гораздо больше общего с байками про Фиддлерс-Грин (в сказке про поваренка кок объясняет главному герою, что матросы удивительного судна не могут вернуться домой на сушу, поскольку на самом деле все они утонули) и, соответственно, Страну Кокань.