Мифы Поволжья. От Волчьего владыки и Мирового древа до культа змей и птицы счастья - Страница 7
Под влиянием христианства в марийской мифологии появилось представление о рае и аде. В предании рассказывается, как однажды Киямат решил погубить все человечество. Он стал зазывать к себе не только мертвых, но и живых и сажать их на особый железный стул, который зажимал жертву, как в капкане. Кугу Юмо отправил в загробный мир мудрого старца Салия, и тот хитростью усадил на железный стул самого Киямата. Затем выпустил из подземного мира всех живых и умерших праведников, которые поднялись на небо. С той поры во власть Киямата стали попадать только грешники.
Воплощают в себе зло в марийской мифологии и многочисленные духи ия, во многом напоминающие русских сказочных чертей. Они имеют антропоморфный облик, но покрыты черной шерстью, и у них имеются рога, копыта и хвост. Ия нельзя упоминать в разговоре, потому что они тут же явятся и сотворят какую-нибудь пакость. Во власть ия попадают души пьяниц, самоубийц и детей, проклятых родителями. Кугу Юмо истребляет ия, бросая в них молнии.
Однажды ия решили, что они сильнее Кугу Юмо, поскольку могут вселиться в кого и во что угодно — в человека, животное, дерево, землю, избу — и полностью завладеть ими. Кугу Юмо приказал принести большие весы и велел самому большому и толстому ия сесть на одну чашу, а на другую положил свой белый платок и объявил: «Если перетянешь мой белый платок, значит, ты и вправду сильнее меня». Но платок перетянул злого духа. И Кугу Юмо сказал: «В того, кто чист душой, ты не проникнешь».
К злым духам в марийской мифологии относятся также вуверы, обладающие способностью вредить как людям, так и домашнему скоту. Вуверами становятся души колдунов и злых людей. Вувер может превращаться в лошадь, свинью, бочку, черный клубок, коромысло, огненный шар и т. д. Иногда он является в обличье мужчины с длинной бородой или женщины с развевающимися волосами, летящими над землей и разбрасывающими огненные искры. В образе красивого парня вувер может навещать одиноких женщин, которые начинают сохнуть, чахнуть и в конце концов умирают. В некоторых сказаниях образ вувера приобретает космические масштабы: во время лунного затмения вувер проглатывает луну.
Вувер Кува — колдунья, враждебная всему живому, — персонаж многих марийских сказок. В одной из таких сказок, имеющих отчетливую мифологическую основу, Вувер Кува выступает как свирепая старуха-людоедка.
В лесной избушке жил молодой охотник с женой. Осенью ушел муж лесовать, а молодая жена осталась дома одна. Ближе к ночи вышла из лесу Вувер Кува и стала ломиться в избу, но женщина успела накрепко запереть двери и окна. Тогда взяла Вувер Кува мялку, которой мнут лен, стала по ней постукивать и петь, уговаривая женщину выглянуть в окошко, послушать, как шумит лес, посмотреть, как резвятся белки и куницы и (что указывает на древность сказки) как скачет среди деревьев лесная овда.
Женщина попросила Вувер Куву подождать, пока она управится по хозяйству, а сама вылезла через печную трубу наружу и побежала через лес к родительскому дому. Вувер Кува поняла, что ее обманули, и пустилась в погоню.
Это великолепный образец «страшной» сказки, с умелым нагнетанием атмосферы и редко встречающимся в народных сказках эмоциональным изображением пейзажа. В подстрочном переводе записи от рассказчика описание ночного леса звучит так:
Женщина смотрит вокруг. Большой мрачный лес шумит от ветра. Между черными облаками, как серп, молодой месяц бежит в свою избушку. Склонившись по ветру, лес кивает вслед месяцу. Вувер Кува идет через темный лес. Птицы шевелятся во сне, кричат «чик-чик». Женщине некуда спрятаться от Вувер Кувы.
Сказка была записана в 1938 году со слов председателя колхоза «Трактор» С. Д. Акмазикова, несомненно обладавшего литературным чутьем и незаурядным талантом рассказчика[9].
О древности сказки также свидетельствует то, что в ней прослеживаются мотивы времен родового строя: человек может противостоять злым силам, только находясь в своем роду, под покровительством всех своих предков. Поэтому героиня пытается укрыться от Вувер Кувы в родительском доме. Однако родительский дом ее не принимает.
Стала женщина стучать в запертую дверь, кричать, что гонится за ней Вувер Кува, но ни отец, ни мать не поверили, что под дверью стоит их дочь, которая, как они были уверены, находится у себя дома. Велели ей уходить и не мешать им спать.
Забралась несчастная женщина в овечий хлев, спряталась между овцами. Но Вувер Кува легко нашла ее — и съела.
Утром пришли отец и мать задать овцам корму и увидели на полу хлева белые косточки и тонкие жилки. Мать говорит: «Вот беда! Верно, волк задрал ночью овечку». Отец подобрал тонкие жилки, сделал новые струны для кюсле[10]. Запели кюсле человеческим голосом: «Ой, отец, отец! Не играй — не надрывай моего сердца». Испугался старик — и бросил кюсле в огонь. Вспыхнуло дерево сухой ели, загорелись тонкие струны. И вышла из огня молодая женщина — целая и невредимая.
Гусли («Кюсле»), 1950 г.
Национальный музей Республики Марий Эл имени Тимофея Евсеева
К мифологическим мотивам сказки относится и мотив магической силы музыки, способной воздействовать и на людей, и на потусторонние силы, и на диких зверей.
Н. В. Морохин (р. 1961) в книге «Боги Лесного Заволжья»[11] приводит рассказ крупнейшего исследователя марийского фольклора В. А. Акцорина о случае, который произошел с ним зимой 1945 года, когда он, будучи подростком, возвращался домой из соседней деревни: «Ты представляешь, как это было: это война, ночь, зима, а я парень лет пятнадцати. У меня гармонь была. И я чувствую — сзади меня идут волки. А я посреди поля. И уже никуда не побежишь. Я остановился. Волки ко мне подошли. Встали вот так. И я думаю — всё… Ну всё, так всё! Снял с плеча гармонь, и, думаю, буду играть. И заиграл вот такую марийскую, грустную… И гляжу, они стоят и не нападают на меня — вот что. Я другую начал играть, вот эту… Чудо! Они постояли и ушли».
Удивительно, насколько мифологичен этот вполне реальный случай, произошедший в совсем недалекое от нас время.
Козьмин А. В. Панно «Марийская скрипка», вторая половина XX в.
Национальный музей Республики Марий Эл имени Тимофея Евсеева
Один из исследователей марийской религии, уже упоминавшийся С. А. Нурминский, живший в XIX веке, когда марийцев официально называли черемисами, писал: «Лес — волшебный мир черемисина… около лесу вертится все его мировоззрение… Лес, по воззрениям черемис, населен волшебными существами: в нем расхаживают боги, там же живут злые демоны. Поэтому богослужение, религиозные торжества и жертвоприношения совершаются в лесу»[12].
Священные рощи, в которых происходили моления, играли огромную роль в жизни марийцев. Священными почитались рощи, располагавшиеся посреди открытого пространства — на холме или в окружении лугов, — и отдельные, одиноко стоящие деревья разных пород.
Дуб почитался как дерево, посвященное Кугу Юмо. Он символизировал силу, власть и мужское начало. Иногда именно дуб представлялся в качестве Мирового древа, вокруг которого вращаются солнце и луна.
Муравьева Т. В. «Мировое древо»
Иллюстрация Татьяны Муравьевой