Мифы классической древности - Страница 124

С обнаженным, окровавленным мечом в руке вышел Орест из царского жилища; вслед за ним вынесли оттуда трупы Эгисфа и Клитемнестры и положили их рядом, на том самом месте, где несколько лет назад лежали тела Агамемнона и Кассандры. Все царские слуги, все друзья царя Агамемнона и густые толпы народа поспешно сходились на площадь, радуясь и благодаря богов за освобождение из-под власти тирана. Громкими, восторженными криками приветствовал народ Агамемнонова сына и тотчас же провозгласил его царем своим и повелителем. Орест старался оправдать перед народом свое дело. «Вот лежат перед вами, — говорил Орест, — трупы тиранов родной земли, убийц отца моего, наших общих злодеев! От руки моей приняли они кару за свои злодеяния; и как были они неразлучны в величии, восседая на царском престоле, так и теперь неразлучны. Испятнанная кровью одежда, покрывающая тела их, это та самая одежда, которой связали они отца моего в тот миг, как заносили над несчастным нож. Раскиньте ее, растяните пошире: пусть всевидящий Гелиос, от которого не сокрылись дела моей матери, будет свидетелем и мною совершенного дела. Счастлив я, что совершил месть над убийцами отца, но скорбь томит мне сердце, ужас объемлет меня! Не мог я оставить без отмщения смерти отца, а потому не пощадил и матери; сам Аполлон велел мне умертвить ее и ее сообщника: страшными карами грозил мне бог, если я не исполню его воли. К нему и прибегну я теперь — пойду в дельфийский храм и у алтаря Аполлона буду искать себе спасения!» Друзья старались успокоить и ободрить смущенного, испуганного собственным делом Ореста, но не внимал он утешениям: мрачный и отчаянный, неподвижно стоял он, безумно поводя вокруг глазами. Поднялись перед ним из земли страшные, грозные чудовища — волосы их переплетены были змеями, ужас наводили их взгляды; то были эринии, явившиеся мстить несчастному за убиение матери. В трепете побежал от них юноша: в дельфийском храме Аполлона надеялся он найти себе спасение и избавиться от преследования богинь-мстительниц.

Спасаясь от преследований эриний, Орест убежал в Дельфы, где Аполлон принял его под свою защиту и очистил от кровавого преступления. Но богини-мстительницы не отступили от Ореста и стерегли его денно и нощно. Раз, на утренней заре, когда эринии объяты были сном, тихо, не зримый никем, предстал юноше Аполлон и велел ему следовать за Гермесом: чтобы спасти страдальца от грозных богинь, Феб усыпил их. «Не смущайся, — говорил он Оресту. — Я не предам тебя и не покину; много придется терпеть тебе: мстительницы будут гнаться за тобой и преследовать тебя на суше и по морям. Ты ступай теперь в Афины, город Паллады, сядь у подножия древнего изображения богини и у нее ищи защиты: подастся там тебе оправдание и очищение, и грозные страшилища навсегда отступят от тебя. Помощь моя всегда будет с тобой: ты умертвил мать по моему повелению».

Лишь только Орест с Гермесом успели скрыться, из земли поднялась тень убитой Клитемнестры. «Вы спите, богини, — воскликнула она. — Вот как вы небрежете мною! Преступник, убийца матери, убежал от вас и дерзко насмехается теперь над вами». Эринии, все еще сонные, издали невнятный стон. «Внемлите же мне, — продолжала Клитемнестра, — пробудитесь! Жертва ваша с каждым мгновением все дальше убегает от вас». — «Удержи, схвати, порази его!» — простонали эринии во сне. «Вы спите и во сне лишь преследуете беглеца! Проснитесь же, сжальтесь над моими страданиями, не попустите матереубийце избежать заслуженной им кары!» Так взывала печальная тень и снова скрылась под землею. Эринии проснулись, громко вскрикнули и, толкая и укоряя одна другую, бросились всюду искать свою жертву. Кипя бешеной яростью, осыпая Аполлона упреками и угрозами, они понеслись наконец по следам Ореста.

После долгого странствования Орест прибыл в Афины. Умоляя о защите, он сел у алтаря Паллады и охватил руками изображение богини. Вскоре явились перед ним преследовательницы его, мстительные эринии. Долго гнались они за беглецом, долго искали его по всем землям и морям и, отыскав наконец, готовы были броситься и растерзать свою жертву. Но Орест не смутился при появлении страшных богинь, не устрашился угроз их: не отходя от алтаря Паллады Афины, властительницы страны, он громко взывал к ней, прося себе милости и защиты. И Паллада услышала вопли и мольбы Агамемнонова сына и, блистая оружием и доспехами, явилась к нему на помощь. Обе стороны — и Орест, и эринии — предоставили богине решение своего дела: «Искони мы караем злодеяния людей, — говорили эринии. — Трепещут пред нами в аиде преступные тени; но власть наша не ограничивается пределами подземного царства: преследуем мы и живых злодеев, гоним и не даем покоя убийцам и при жизни. Так покараем мы и этого злодея и никогда не отступим от него: он обагрил руки в крови матери своей». — «Богиня, — начал оправдываться Орест, — ты знала отца моего Агамемнона, сокрушителя илионских твердынь, ведаешь ты и печальную его кончину: возвратясь из-под Трои, он коварно был умерщвлен моей матерью. Я рос в изгнании, вдали от родной земли, в Аргос пришел уже юношей и отомстил за смерть злополучного отца — умертвил мать; так повелел мне Феб Аполлон, грозивший мне страшными карами за неисполнение его воли. Суди меня, богиня: я предаю свою судьбу в твои руки». Выслушав обе стороны, Паллада приступила к суду: избрала из афинских граждан почетнейших старцев и, обязав их клятвой — выслушать и судить тяжущихся беспристрастно, предоставила им решить судьбу Ореста. Установленный богиней суд — ареопаг — долженствовал быть вечно оплотом и хранилищем права в ее славном городе. Когда собрались созванные глашатаями старцы и сели на ступенях храма Афины, началось разбирательство. Эриниям, как обвинительницам, предоставлено было говорить первыми; на обвинения их и на все вопросы Орест отвечал спокойно и не запирался в том, что умертвил мать, но, обратясь к защитнику своему Аполлону, присутствовавшему при суде, просил у него себе помощи, защиты делу, совершенному по его же повелению. Феб Аполлон стал защищать обвиненного и говорил с божественным, всепобеждающим спокойствием. Он обратил внимание судей на тяжесть преступления Клитемнестры: преступная подняла руку на славного царя, возвеличенного самим Зевсом, коварством погубила своего супруга и повелителя. Такое кровавое преступление не могло оставаться без отмщения, и месть должно было совершить сыну убитого; потому-то Аполлон и послал Ореста в Аргос с повелением предать смерти преступную мать. Встали тут судьи и начали подавать голоса. По воле Паллады они поочередно подходили к алтарю ее и бросали в стоявшую на нем урну камушки — белые или черные: признававшие Ореста виновным клали черные; те же, которые находили его невиновным, — белые. После всех бросила камушек в урну сама Афина и сказала, что если число обвиняющих и оправдывающих будет равно, то подсудимый должен быть признан невиновным. И когда открыли урну, оказалось, что число черных и белых камушков было в ней одинаково. Орест был оправдан. Полный радости, восторженно благодарил он спасительницу свою Палладу и, благословляя славный город ее, поспешно отправился в родную страну, во владения отца своего Агамемнона. Эринии же, пылая яростной злобой, остались на месте; раздраженные судом ареопагитов, громко жаловались они на новых богов, не признающих за ними исконных прав их, и грозили опустошить и поразить несчастьями страну Паллады Афины. Богиня старалась смягчить яростную злобу страшных дев; она предложила им навсегда остаться в ее стране, обещав, что афиняне в будущее время станут воздавать им священнейшие почести. И грозные богини смягчились и согласились на предложение Паллады; отреклись от исконных прав своих и обычаев и остались в афинской земле, готовые покровительствовать ее гражданам: посылать плодородие нивам и стадам, людям же — мир и счастье и цветущую силу здоровья. Афинские жены и девы торжественно, с ярко пылающими светильниками, отвели богинь в их будущее обиталище — в грот, находившийся при подошве Ареева холма. Здесь построен был впоследствии эриниям храм.