Мифы и легенды старой Одессы - Страница 74

Размышлял, надо ли включать в эту книжку сюжет, как бы компрометирующий одесскую торговую марку «Шустов» («Золотой колокол»)? Во-первых, сам немало тамошних приличных коньяков откушал. Во-вторых, у нас и без того загублено водочное и пивоваренное производство. Одолевали сомнения. Вынес это вопрос на сетевое обсуждение, и все единогласно рекомендовали включить, во имя объективности.

А суть дела вот в чём. «Золотой колокол» — наименование совсем другого ретроспективного одесского торгового дома — Я. М. Розенберга и Ко, не имеющего никакого отношения к Н. Л. Шустову и Ко. Шустовский же торговый знак, колокольчик, в названиях фирмы никогда не фигурировал, не озвучивался. Мало того, Шустовы в Одессе коньяк вообще не производили, а лишь настаивали и разливали, то есть их помещения по существу были хранилищами и оптовыми складами. А вот «Золотой колокол» Розенберга, каковой предприниматель начинал с фабрикации водок, настоек, ликёров и проч, в середине 1880-х, позднее реально наладил собственное производство коньяка в Одессе, причем наименование никем не оспаривалась, включая Шустовых.

Водочный завод Якова Моисеевича Розенберга первоначально, не позднее 1885 года (питейным бизнесом он занимался ещё с конца 1870-х), располагался по адресу Разумовская улица, № 17. Вследствие перемены нумерации в 1904 году, недвижимость обрела № 19. Ныне это место застроено большим двухэтажным автосалоном. Сюда из каменоломен, расположенных на глубине около 27 метров, выходит ствол шахты, заполненный строительным мусором и фрагментами стеклотары, оставшейся от прежних сооружений. Известные профессиональные исследователи подземной Одессы Константин Пронин и Максим Ба-ранецкий обнаружили в числе образцов ретроспективной стеклотары фрагменты характерных водочных штофов завода Розенберга с четкими литыми датами на доньях: 1886–1889 годы, что соответствует времени, когда предприятие функционировало на этой территории.

В дальнейшем завод несколько раз менял дислокацию (Старопортофранковская, Отрадная). Собственно торговый дом Товарищество Южного Водочного Завода «Золотой Колокол» основан в 1902 году. Помимо водочного, торговый дом владел ликерным заводом, занимался производством, оптовой и розничной продажей самых разных алкогольных напитков, включая виноградные вина, шампанское, коньяки, имел собственный винный погреб.

В списке прихожан Бродской синагоги на 1890 год, составленном в 1889-м, под номером 149 значится одесский купец Яков Моисеевич Розенберг, 36-ти лет, проживающий в собственном доме по улице Троицкой. Это несохранившееся здание носило № 11 и находилось на углу нечётной стороны улицы Ремесленной (Осипова). Позднее нумерация переменилась, этот дом носил № 15 и принадлежал уже Лейбе-Самуилу Мошковичу. Очевидно, сам Яков или скорее его родители — выходцы из Австрии. Супруга Розенберга, Паулина, была дочерью авторитетного корабельного маклера Алтера Ясиновского, сестрой известного хирурга Александра Ясиновского.

Мне посчастливилось когда-то видеть коллективный снимок сотрудников фирмы на фоне производственного помещения, сделанный к какому-то круглому юбилею предприятия примерно в 1910 году, вероятно, к 25-летию первичного завода. Демонстрировал его, как сейчас помню, в Городском саду, когда там ещё торговали картинами, сувенирами, кто-то из шапочных знакомцев, чей дед был запечатлен на этой фотографии: семейная реликвия, не продается.

В массовом сознании существует немало аксиом довольно сомнительного свойства. И одна из них приписывает изобретение джинсов американскому предпринимателю, выходцу из Баварии, Леви Штраусу. Давайте же разберёмся, что именно он «изобрёл» и что есть собственно джинсы.

Как известно, Штраус занимался производством и реализацией спецовки для золотоискателей, ковбоев, строительных рабочих и т. д. Изначально он шил комбинезоны из плотной хозяйственной ткани, используемой для изготовления палаток, мешков, балаганов и др., а позднее выписывал из Европы специальную ткань, так называемый деним, поименованный по городу Ним в южной Франции — административному центру департамента Гар. Деним — плотная хлопчатобумажная саржа, с незапамятных времен использовавшаяся средиземноморскими моряками, прежде всего — итальянцами, как материал для парусов и обмундирования. Как говорят» в английской огласовке слово «дже-ноэс», то есть «генуэзская», превратилось в «джинс». Само же понятие «джинсы» применительно к брюкам из ткани деним появилось не ранее середины XX столетия: разные источники называют конец 1930-х, 1947 и 1957 годы. Словари фиксируют наиболее позднюю дату. Во всём этом деле вообще больше мифов и легенд, нежели реальных фактов (в Интернете и СМИ в целом — целый реестр нередко взаимоисключающих и противоречивых версий). Но, во всяком случае, к патриархальной спецовке Леви Штрауса этот термин никак не может прилагаться.

Что же, собственно говоря, он «изобрёл»? В 1873 году Леви запатентовал «Улучшение в закреплении накладных карманов». Речь на самом деле идет об изобретении Якоба Дэвиса, портного из Невады, каковой предложил укреплять заклёпками карманы рабочих спецовок. Но поскольку свободных денег для патентования не имел (а требовалось-то всего-навсего 68 долларов!), то обратился за помощью к Штраусу. А тот оценил идею, сообразил, что можно извлечь из этого дела немалую выгоду, и раскошелился[22]. Отдавая дань уважения прозорливости и коммерческой хватке Леви, вынуждены отметить всё же, что этим все его «изобретения» и ограничиваются. Произведения свои он именовал «комбинезонами без верха» или «комбинезонами по пояс», а вовсе не джинсами, какового слова вообще не было в его лексиконе. Что до заклёпок, то и они давно уже не являются непременным атрибутом джинсов.

Всё это вовсе не казуистика. Дело даже не в названии. Важно совсем другое: Леви Штраус до самой своей кончины добросовестно занимался производством спецовки, а вовсе не одежды для повседневного ношения и ни в коем случае — модной одежды. Но ведь спецодежда из плотной хлопчатобумажной ткани применялась за сколько-то столетий до его рождения. Общеизвестно и то, что собственно ДЖИНСЫ — как элемент общественного быта, как «одежда века», как символ личной независимости — вошли в обиход после появления культовых вестернов типа «Великолепной семерки» и движения хиппи, то есть в 1960-е годы[23]. Леви не имеет и не может иметь к этому прямого отношения. Но задним числом, в силу стечения обстоятельств, фирма «Левайс» умело смонтировала собственный «джинсовый миф», блестяще откорректировала «славную биографию», а весь мир с удовольствием принял на веру рекламный ролик — симпатичную историю трудолюбивого еврейского портняжки-изобретателя из Баварии, сделавшегося миллионером в «обществе равных возможностей», осуществившем «американскую мечту» буквально на ровном месте.

А как же было на самом деле? На самом деле, джинсы не плоше «Левайса» носили ещё мореходы средневековых итальянских республик — Генуи, Венеции, Анконы, которые привезли эту ткань и на черноморское побережье, в наши с вами края, где она использовалась ещё во времена Крымского ханства, в Кафе, Тане, Монкастро, других генуэзских и венецианских колониях, включая предшественницу Одессы — Джинестру (любопытное созвучие, неправда ли, и, судя по всему, не случайное: если взглянуть на побережье Одесского залива со стороны моря, то мы и увидим голубые «штанины» Куяльницкого и Хаджибейского лиманов).

Исследователи различают ткань деним — более плотную, первое упоминание о которой относится к 1460 г. (то есть уже спутники Колумба открывали Америку в робе из джинсовой ткани!), и ткань джин, ближе к фланели, — соответственно 1567 год. Джинсовая ткань из Италии получила свое название не из-за неправильного произношения англоязычными американцами, а от латинского Janua, то есть Генуя. О том, что белые «матросские» джинсы задолго до открытия бизнеса Леви Штрауса иногда носили и лица не связанные с флотом, со всею определенностью следует из текстов 1843 года довольно популярного в свое время английского писателя Роберта Смита Сюрте (1803–1864): его литературный герой Септимус одет в батистовую рубаху и «white jeans», подпоясанные кожаным ремнем[24]. Таким образом, ни о каких серьёзных приоритетах Леви Штрауса и речи быть не может.