Мифы и легенды старой Одессы - Страница 44

Из переписки Ришелье с его одесскими корреспондентами после возвращения во Францию чётко видно, что он выражал надежду вернуться в Одессу, а потому и закрепил за собой этот благоустроенный хутор. Это тем более очевидно, что у него не было другой недвижимости в городе, и хутор мог стать его резиденцией как частного лица на покое. Поэтому после отъезда Дюка сказанное хозяйство поддерживалось в хорошем состоянии и, очевидно, даже улучшалось. Как видно из надёжных свидетельств, тут жил нанятый герцогом садовник, каковой не смог бы справиться с работой без «садовых учеников» и рабочих.

К сожалению, утрачено объемистое архивное дело 1826 года «О подаренном полковником Стемпковским доме с садом для города и о жалованье сторожу сего сада». Однако из заголовка ясно, что недвижимость передавалась вместе с функционирующим штатом. Утрачены также и все журналы заседаний Одесского строительного комитета за 1826 год. Из приходно-расходной книги, выданной Комитетом городскому садовнику Гансу Герману в 1830-м видно, что «сад, подаренный городу г-ном полковником Стемпковским» содержится в штатном режиме, упоминаются получающий жалованье сторож Василий Демьянов и садовый ученик Тимофей Митрофанов; в саду производятся разнообразные работы.

Алексей Ираклиевич Левшин, с 1831-го одесский градоначальник, сделал хутор Ришелье своей казённой дачей, очень много занимался ее благоустройством, в том числе — ремонтом сооружений, устроенных Дюком. 7 сентября 1833-го Лёвшин пишет Воронцову: «Дом на Ришельевском хуторе, где я живу и который Боффо исправлял в прошедшем году, также лопнул в двух местах и если мы его не свяжем железом, то он зимою разрушится». Несмотря на всяческие затруднения, Лёвшин вернул Дюковской даче былой лоск, и тут устраивались светские мероприятия, что называется, по образу и подобию.

До нас дошло подробное описание состоявшегося праздника 22 августа 1832 года. То был одновременно день основания Одессы и коронования императора. «… Дан был г-ном одесским градоначальником А. И. Лёвшиным прекрасный праздник в загородном Градоначальничьем доме, принадлежавшем некогда герцогу Ришелье (…) Этот сад, который теперь, при изящном освещении разноцветными фонарями и при свете луны, придававшем деревьям и всему окружающему легкие воздушные формы, переносил изображение в какой-то очарованный мир, — был первенцем одесских степей; эти высокие деревья, столь редкие на нашей почве, насажены попечениями, многие из них даже руками Ришелье; по этим дорожкам, которые ныне змеились по саду огненными каймами, гулял он в часы отдыха от трудов, подеянных для блага Одессы; этот самый дом, ярко освещённый веселыми танцами, музыкою и пением, служил ему летним пребыванием. В этом доме давал он праздники одесским жителям. Но дом сей, возобновленный ныне по прежнему плану и состоящий из двух зал, в виде летнего павильона, с тремя небольшими комнатами, казался тогда так роскошен, что Ришелье называл его своим дворцом; тогда иные дамы приезжали туда в бальные дни на дрожках; тогда могли ходить польской (полонез — О. Г.) по саду: это было патриархальное время Одессы (…) Да, Одесса выросла, возмужала на 20 лет; но жители оной свято хранят память первого своего градоначальника герцога Ришелье, а его сад надолго ещё удержит название Дюкова сада». Бал собрал более 300 особ.

Обратимся к позднейшей публикации «Одесского вестника»: несмотря на то, что дело о передаче Стемпковским сада городу утрачено, как и синхронные журналы заседаний ОСК, интересующая нас информация об условиях этого дарения обнародована самой Думой. Вот эти условия: 1) означенное имение всегда будет представлено какому-либо общеполезному заведению; 2) оно никогда не будет передано в частные руки, но останется вечною собственностью города, который всегда будет обязан печься о сохранении и поддержании сада и всех его заведений; 3) дом, в котором жил покойный дюк де Ришелье» будет оставаться всегдашним памятником простоты и умеренности его честной жизни и будет поддерживаем в точно таком же виде, в каком находился при покойном». Обязательства эти выполнены не были. Хутор с садом и строениями стал приходить в упадок уже в середине XIX столетия, а в третьей четверти века исчезли следы дома Ришелье и других синхронных построек.

Подробности деградации Дюковского сада удручают. После несчастливой Крымской кампании, в ноябре 1856 года, «городская земля под названием Дюковский сад отдана в оброчное содержание» купцу А. Н. Пашкову для ломки камня, за 50 рублей в год. В 1859-м обсуждалась «передача Дюковского сада в ведение Одесского попечительного комитета о тюрьмах для устройства приюта нищенских и арестантских детей». В первой половине 1860-х хутор прорезала железнодорожная ветка. Позднее нижнюю часть сада сдавали в аренду огородникам. На территории бывшего хутора Ришелье выпасали скот окрестные жители.

Одесское общество для призрения младенцев и родильниц предполагало построить здесь приют, для чего планировалось отвести участок площадью 900 квадратных саженей. Но по отдалённости сада это намерение не было осуществлено и приют возвели на Внешнем бульваре. «Дюковский сад разорен», — сообщает «Одесский вестник» в 1867 году. О плачевном состоянии Дюковского сада писал ещё М. Ф. де Рибас, в 1871-м. В 1876-м в прессе поднимался вопрос о необходимости отдать сад в недорогую аренду для устройства народных гуляний и увеселений, которые проходили там стихийно. В том же году на торгах в Городской управе по аренде мест для торговли мороженым вывели Дюковский на второе по стоимости место после Городского сада. В 1878-м СМИ снова отмечают разруху в бывшем образцовом саду.

Разруха не вызывает удивления, если обратиться к целому ряду архивных дел из фонда Технико-строительного отделения Городской управы 1870-1880-х годов. В Дюковском, например, производилась ломка камня и щебня. Входы в каменоломни были частично заложены в 1878-м, сад стали сдавать в оброчное содержание разным частным лицам как место гуляний, однако добыча камня продолжалась, по крайней мере, на рубеже 1880-х. При таких обстоятельствах не могли сохраниться даже фундаменты первичных построек. Правда, постепенно появлялись кое-какие аттракционы, вплоть до «весов для взвешивания публики» (1887 г.).

В конце ХІХ-начале XX вв. изложенная чуть выше идея в некоторой степени реализовалась: сад сделался излюбленным местом гуляний простонародья, часть его была отведена для сдачи в аренду под городок для детских игр и развлечений. Но более-менее обустроенными оставались лишь несколько площадок. В целом сад пребывал в запустении и руинах. Газетные сообщения начала 1910-х фиксируют катастрофическую картину: могильники домашнего скота, свалки мусора, превратившиеся в болота мелкие водоёмы, гниющие в ложбинах нечистоты, копающиеся в земле свиньи, объедающие зелень коровы. На зарисовке с натуры фасада Дюковского (эта картинка исполнена специально для контраста с известным изображением бывшего Ришельев-ского хутора 1837 г. К. Боссоли) видны два жалких служебных домика, возможно, сложенных из материалов от разборки предыдущих строений.

В 1930-х ситуация стала кардинально меняться. Территория Дюковского сада была расширена присоединением смежных участков, с 1933-го начались ежегодные массовые высадки деревьев и кустарников, регулярное благоустройство территории. Был очищен пруд, появились аттракционы, летние кафе и т. д. Сад пришел в блестящее состояние.

Новое послевоенное возрождение Дюковского особенно рельефно обозначилось во второй половине 1950-х, когда на его просторной территории возвели превосходный выставочный комплекс, включавший ряд тематических павильонов. Здесь проходили поистине грандиозные выставки, не только отечественные, но и международные. Хорошее представление о цветущем состоянии Дковского сада дают снятые на его территории популярнейшие кинофильмы.

В последние годы лишенный должной опеки сад зачах, большинство бывших выставочных павильонов обветшало и развалилось, в руинах скапливается мусор, водоемы не очищаются и загнивают. Тут царят разруха и запустение.