Мифы и легенды народов мира. Том 9. Народы России - Страница 91

Первый, кто увидел эту надпись, был бедный пастух. Опершись на посох, он долго стоял перед камнем, читая высеченные на нем слова. Придя в селение, он передал их встречным: молодым и старым, богатым и бедным.

Молодые сказали:

— Видно, кривой задумал посмеяться над нами. Ну, кому под силу поднять этот камень?.. Если не можешь сделать сам, не заставляй других…

Старики сказали:

— Урод учит людей! Где это видано? Пусть сидит как сидел в своей пещере и стучит молотком. Не ему указывать народу!

Богатые сказали:

— Видно, времени у нашего хромца много, если он оставляет свою работу и берется за ненужное дело!

Бедные сказали:

— Найдется ли такой человек, который отнесет Черный камень?

На другой день, когда бедный пастух гнал скот из селения на пастбище, он опять остановился у Черного камня. Надпись на камне увеличилась: кроме тех слов, что были высечены раньше, он прочел: «Кто бы он ни был, из какого бы племени ни происходил, но если он отнесет этот камень — слава ему…» Пастух не вернулся в селение передать сельчанам написанное, а, гоня скот, пошел на пастбище, раздумывая над прочитанными словами.

Вечером он слышал в селении разговоры молодых и старых, богатых и бедных.

Молодые говорили:

— Косоглазый позорит нас!

Старые говорили:

— Но иноплеменнику мы не позволим коснуться камня.

Богатые говорили:

— Косоглазому нужно меньше платить — тогда он будет больше работать!

Бедные говорили:

— Скорей бы нашелся такой человек!

На другой день пастух прочел на Черном камне новые слова: «Привет тебе, путник, вступивший ногами на эту землю!.. Если у тебя острый взор, крепкие руки и ноги, мужественное сердце — будь решителен: подними камень!.. Народ воздаст тебе почет, ибо ты вернешь ему счастье…»

И снова по селению пошли разговоры.

Молодые кричали:

— Видно, косоглазый не кончил свои издевки!

Старики качали головами:

— Косоглазый лишился рассудка!

Богатые требовали:

— Как он смеет сулить почет путнику и счастье народу, не спросив у нас?.. Отнять у него молоток и долото и выгнать из селения!

Бедные повторяли:

— Скоро ли придет такой человек? Не попробовать ли нам самим поднять Черный камень?

Прошло много–много лет. В селении забыли о надписи, сделанной каменотесом. Сам Аксак–Ач состарился и с трудом держал в дрожащих руках молоток и долото. Односельчане часто видели его возле Черного камня — каменотес сидел здесь целыми днями, смотря под гору, на дорогу.

Однажды этими местами, преследуя уходящего тура, пробирался молодой охотник из другого племени. Аксак–Ач не побоялся остановить его и заставить прочесть надпись на Черном камне. Охотник прочел ее и спросил:

— Чья смелая рука высекла эти слова?

— Вот эта дрожащая рука, — ответил Аксак–Ач, — но когда–то она была крепкой…

— Что ж, я, пожалуй, попробую поднять этот камень!

Проходивший неподалеку пастух услышал слова охотника и рассказал о них в селении. Толпы народа устремились к Черному камню. Вперед вышел старик лте–губзык, славившийся своим добрым именем, умом и справедливостью.

— Ты — путник, значит, — наш гость и друг. Привет тебе! — обратился он к охотнику.

Охотник скромно поклонился:

— Спасибо тебе, добрый человек, и твоему обществу.

Старик, указывая на пастуха, спросил:

— Правду ли говорит он, что ты собираешься поднять Черный камень? Поднять и отнести его на могилу джинна–падишаха?

— Это правда, — ответил охотник.

Удивился старик:

— Ты человек другого племени и хочешь сделать нам то, что мы пытались и… не смогли. Ты знаешь, что тогда мы обретем счастье?

Охотник ударил ногою о камень.

— Здесь так написано…

Старик повернулся в сторону Аксак–Ачи:

— Это его слова… — И ткнул в него палкой.

Охотник наклонил голову, задумался. Старики молчали.

— Джинн–падишах, который наносит вам беды, — этот джинн–падишах посылает те же беды и моей земле, — проговорил наконец охотник. — Хорошо, когда люди, говорящие на разных языках, начинают понимать друг друга.

— Говорит сердце, а язык только произносит.

— Мудрые слова дороже золота. — И, показывая рукою на Черный камень, охотник сказал — Я исполню ваше желание — подниму этот камень.

Старик удивился словам неведомого охотника:

— Дерзкий ты человек! Ты не больше, чем мы, и, верно, не сильнее нас.

— Это верно, — отвечал охотник, — я такой же, как вы. И, может быть, среди вас есть человек сильнее меня. Но он не хочет попробовать силы, а я хочу…

— Осмеют люди такого человека, если он объявится! — сказал старик, ударяя посохом о землю.

— Решиться на жертву для блага народа — достойно. Разве у народа для решившегося на это ничего не найдется, кроме смеха?

— Сожаление позорнее смеха! Сожалеют о слабых, а смеются над безумными. Но безумие простят, слабость — никогда!

— Счастье дается сильным. Тгар мучил вас обманами и страхом. Вы отказались от него. Джинн–падишах отнял у вас меч и, находясь в могиле, не оставляет вас в покое. Вы не можете от него отказаться — вам нужно убить его. А убить джинна–падишаха может только правда: она несокрушима и тверда. Как трудно нести камень, так же трудно нести и правду. И чем выше поднять и вознести правду, тем больше людей увидят и узнают ее. Не камень убьет джинна–падишаха — убьет его правда!

И, сказав так, охотник поднял Черный камень на плечи и пошел в горы легкой и твердой поступью, какой ходит тур по каменистым откосам. Первый, кто последовал за ним, был Аксак–Ач. За Аксак–Ачем пошли бедняки, за бедняками — молодежь. Старики, после долгого раздумья, пошли тоже. И только одни богачи остались на месте.

Когда охотник, поднявшись к истоку Энджик–Су, сбросил с могучих своих плеч Черный камень, все услышали, как земля приняла последний вздох джинна–падишаха. Криком радости огласили черкесы горы: джинн–падишах умер!.. Когда черкесы спохватились, охотника уже не было.

— Где он? — спрашивали они Аксак–Ачу.

— Он ушел, — отвечал каменотес.

— Не иначе как ему покровительствует сам Мезитх[281], — решили черкесы.

А когда вернулись к себе — все изменилось, все стало иным. Горы имели другие очертания, реки — другое направление. Где раньше возвышались каменистые уступы — там цвели сады, колосились поля. Непроходимые тропы стали доступны, самые высокие вершины — близки.

— Охотник дал нам счастье! — говорили черкесы.

Аксак–Ач, обретший силы, начал без устали работать в своей пещере. Звонкие удары железа наполняли гулом черкесские ущелья, неслись через хребты к равнинам, терялись в густой хвое лесов.

— Что он там делает в своей темной пещере? — спрашивали черкесы друг друга, прислушиваясь.

Молот одноглазого каменотеса звучал все громче и громче. Его удары были слышны всюду: в горах, долинах и ущельях…

— Позовите его, — говорили старики молодым, — пусть он выйдет из своей пещеры и скажет нам, что он там делает.

— Мы не можем войти к нему, — отвечали молодые старикам.

И тогда старики решили сами войти в пещеру. Подошел день избавления — праздник в честь избавления от джинна–падишаха. Старики вошли в пещеру каменотеса, темные и печальные.

Аксак–Ач обсекал острым молотком подножье большой глыбы. Он оставил свою работу и взглянул на вошедших.

— Приветствуем тебя, Аксак–Ач, потомок Тлепса, и желаем тебе долгой жизни!

Аксак–Ач поклонился.

— Я рад видеть под черными сводами моей пещеры великих и мудрых мужей.

Вошедшие спросили:

— Мы хотим узнать, что заставляет тебя неустанно стучать молотом?

— Память о человеке, помогшем обрести нам счастье! — ответил кузнец. — Я хочу запечатлеть на камне его мужество, силу и твердость. Кому народ передоверяет свою память? На чем пишутся имена героев?