Мифы и легенды народов мира. т.3. Древний Египет и Месопотамия - Страница 6

— Ступай и разлучи их! Если они не могут жить в мире, пусть живут врозь.

Богу ветра ничего не оставалось делать, как исполнить волю владыки. Он взмахнул руками, произнес заклинание, и в тот же миг по всей Вселенной завыл ураган. Сколько ни противились Геб и Нут, сколько ни напрягали силы, ветер разорвал их объятия. Небо отделилось от земли. В океане Нуне зачернели маленькие острова и огромные материки, вздыбились горные хребты, с гор потекли реки, и люди, родившиеся из слез Ра, покинули холм Бен-Бен и разбежались по зеленеющим долинам. Они построили города, вспахали поля и посеяли зерно. Возле холма Бен-Бен вырос город Иуну, а на самом холме люди воздвигли святилище солнечного бога Ра.

Наступил Золотой век — время, когда люди и боги жили на земле вместе^[7].

Такая легенда о сотворении мира провозглашалась жрецами города Иуну. Греки называли этот город Гелиопо́лем, что означает «Солнцеград» — город, где поклоняются солнцу. Иуну был главным культовым центром солнечных богов Ра и Атума.

Однако в любом крупном городе был свой бог-покровитель, и почитался он там гораздо больше, чем во всех других городах Египта. Жрецы — служители такого божества стремились сделать роль своего бога в государственной религии как можно более важной. Для этого они разрабатывали свои собственные учения о сотворении мира, по которым именно их бог считался творцом и прародителем всех самых популярных и почитаемых богов Египта — Шу и Тефнут, Геба и Нут и богов, рожденных ими.

В древнейшей столице Египта городе Хет-Ка-Пта^[8] творцом мира считался бог Птах (или Пта), покровитель искусств и ремесел. Птах создал сам себя, затем создал Атума, а уже Атум творил мир, действуя «согласно воле Птаха». Птах наделил богов могуществом, «вдохнул в людей жизнь», дал людям законы и письменность, сообщил им все магические заклинания, научил их поклоняться богам, орошать поля, строить дома, высекать статуи.

В городе Хемену (в поздней коптской огласовке — Шмуну, по-гречески — Гермопо́ль) провозглашалось иное учение: в первозданную тьму Хаоса влетела белая птица Великий Гоготун. Она снесла яйцо, в котором был свет. Этот свет и дал начало жизни.

Самое замечательное, что при таком обилии противоречащих друг другу учений не было ни одного учения, вера в которое считалась бы обязательной. Понятий «ересь», «еретик» не существовало, и никто не подвергался преследованиям со стороны жречества за «ложную, неправильную веру». Даже одна и та же легенда о сотворении мира могла существовать сразу в нескольких вариантах. Так, в Иуну почиталась мифическая птица Бену (которую греки отождествляли с фениксом). В начале творения Бену летал над водами Нуна и на холме Бен-Бен свил гнездо. Бену и стал прародителем жизни.

Миф о Великом Гоготуне тоже не был единственным в учении жрецов города Хемену. По другому мифу, мир сотворила Великая Восьмерка^[9] богов — четыре мужских божества с головами лягушек и четыре женских с головами змей. Боги Великой Восьмерки плавали в океане Нуне, создали яйцо и возложили его на первозданный холм. Из этого яйца вылупился бог солнца Хепри — «молодой Ра».

Счастливо жили египтяне. Бог Шу пригонял им дождевые тучи^[10], богиня Тефнут поливала пашни, щедрый Хапи удобрял поля, а великий Ра согревал землю своими золотыми лучами. Люди непрестанно благодарили богов за богатые урожаи. Они распевали гимны в храмах, украшали статуи богов цветами, поливали жертвенники пальмовым вином и благовонными маслами. Всем казалось, что жизнь вовеки будет такой же сытой и радостной. Откуда было знать людям, что уже в недалеком будущем на них обрушатся великие бедствия — засуха и мор.

А причиной тому послужила ссора, вспыхнувшая между Тефнут и Ра.

Гордая богиня дождя принимала от людей жертвенные дары и слушала сладкозвучные хвалебные песнопения в свою честь. Но вдруг на холме Бен-Бен, в храме солнца, зазвучала музыка. Это земледельцы благодарили лучезарного Ра за свет и тепло, которые он дарит Черной Земле.

И настроение у богини враз испортилось. Ей показалось, что, хотя египтяне и поют ей каждый день о своей любви, все-таки гораздо больше почестей воздается солнечному богу.

— Как же так! — нахмурилась она. — Солнце иссушает почву, и, если б не мои дожди, ни одно зерно, брошенное под соху, не проросло бы!

— Ты ошибаешься, — рассудительно возразил ей бог солнца, услыхав эти ее слова. — Посмотри на землю: по всей реке люди построили дамбы, плотины и оросительные каналы. Они сами питают поля водой, если нет дождя. Но что бы они делали без моих лучей?

— Ах так? — вскричала оскорбленная богиня. — Ладно! Раз мои дожди никому не нужны, я навсегда покидаю Та-Кемет!

Она превратилась в львицу и бросилась бежать, сверкая раскаленными как угли глазами и оглашая горы грозным рычанием.

— Остановись! — закричал ей вслед солнечный бог.

Но Тефнут не слушала его. Она мчалась, едва касаясь земли, и вскоре исчезла.

Поняв, что взывать к строптивой богине бесполезно, Ра замолчал. «Что же делать? — подумал он, тревожным взором окидывая берега Нила. — Ведь с ее уходом на землю обрушится смертоносная засуха, которая погубит всех людей, а ведь они ничем не провинились!.. Во что бы то ни стало надо вернуть эту своенравную гордячку».

— Тефнут! — крикнул он в последний раз, но в ответ услыхал лишь собственное эхо. Оно зловеще прохохотало в ущелье, и горы погрузились в безмолвие, такое же мрачное, какое миллионы лет назад царило в океане Нуне.

А солнце палило все сильней и сильней, — оно просто свирепствовало на небе! — и вскоре жара сделалась уже совершенно невыносимой. К вечеру земля на побережье ссохлась, стала твердой как камень, пожухла трава на заливных лугах, обмелели оросительные каналы. Ночью из пустыни налетел огнедышащий ветер и пригнал тучи раскаленного песка. Только к утру песчаная буря наконец стихла, и люди смогли выйти из домов. Многим пришлось вылезать через окно и отгребать песок от дверей — иначе их было не открыть. Песок покрывал сады, огороды, крыши, а плодовые деревья, еще вчера зеленые и свежие, были теперь как мумии с сухими скрюченными руками-сучьями.

Час спустя на главной площади города Иуну собралась толпа. Люди возбужденно переговаривались. То один, то другой поднимал голову и вглядывался вдаль: не покажется ли из-за гор хоть маленькая дождевая тучка? Но небо сияло бездонной, безнадежной голубизной, а солнечные лучи жгли все сильней, так что невозможно