Мифы древней Скандинавии - Страница 58
Ярл оставался язычником и приносил жертвы идолам. Рассказывали даже, что ради победы над викингами он принес в жертву собственного сына, и тогда поднялась буря, из-за которой викинги понесли большой урон. После наведения на него порчи ярл призывает на помощь неких женских существ — двух сестер, покровительствовавших ему (это одной из них он принес в жертву малолетнего сына). От этих покровительниц дис он получает совет, как ему расправиться с обидчиком. Он велит подобрать выброшенное прибоем дерево и сделать из него деревянного человека. При помощи заклинаний он убивает некоего мужа, и сердце его вкладывает в тело истукана. Этого скандинавского голема они называют Торгардом, дают ему одежду и сажают на корабль, идущий в Исландию, чтобы он убил Торлейва. Торлейв был в это время на тинге — народном собрании, на котором запрещены убийства и распри. Но Торгард явился на тинг и принялся поносить Торлейва, так что тот уже схватился было за меч. Колдовской монстр опередил скальда, нанеся ему удар секирой, и, не дожидаясь ответного удара, ушел под землю, так что на виду остались одни подошвы.
Торлейв обернул плащ вокруг раны и успел сказать вису о том, как сгинул колдовской турс, отправившись в Хель, — он назвал Торгарда великанским именем. После этого он рассказал людям, что произошло, сбросил плащ и мужественно принял смерть.
Но на этом история Торлейва не кончилась и не пропал навсегда его талант скальда. Герой был погребен под курганом, и некий зажиточный исландец любил проводить там время, пока неподалеку паслось его стадо. И все хотелось пастуху сложить хвалебную песнь в честь знаменитого скальда, да не досталось ему меда поэзии — он не мог придумать больше одной строчки. Наконец ночью во сне он видит, как курган раскрывается и Торлейв выходит к нему; скальд обещает научить его искусству поэзии, если пастух запомнит сказанную им вису. Тогда Торлейв потянул ученика за язык и сказал вису о том, как «сковал нид», которым воздал за разбой, — и люди долго будут об этом помнить. Пастух же стал великим скальдом.
Мы видели, как магическое слово — нид — оказывало волшебное действие на тех, против кого оно было направлено. Но видели и как миф превращался в магический ритуал: ярл Хакон со своими дисами не случайно сделал «робота» из дерева — ведь и первые люди были сделаны богами из обрубков деревьев.
В Исландии рассказывали легенду о том, как отец датского конунга Свейна Харальд захватил имущество с корабля, принадлежавшего исландцам и разбившегося у берегов Дании. Тогда исландцы решили на тинге сочинить нид против Харальда. Наместник конунга, который захватил исландское добро, именовался в этом ниде кобылой, которая услужала Харальду, принявшему обличье жеребца Слейпнира. В ответ на этот традиционный нид конунг решил прибегнуть к решительным мерам и отправиться с флотом к Исландии. На разведку он выслал колдуна, и тот поплыл к острову, превратившись в кита.
Колдун стал огибать побережье Исландии, двигаясь с запада на север, но повсюду его встречали духи — хранители острова. На севере его встретил огнедышащий дракон, а за ним следовало множество гадов — змей, жаб и ящериц, дышащих ядом. Тогда он вновь поплыл на запад, но там ему навстречу вылетела гигантская птица, крылья которой задевали за горы по обоим берегам фьорда, за ней же следовала целая стая. Тогда колдун направился к югу, но там в море со страшным ревом вошел огромный бык, а за ним — множество духов. Колдун поплыл еще дальше к южному мысу, но тут на берегу оказался великан, вооруженный. железной палицей, а за ним — целое войско великанов. Оставался лишь восток, но там были мели и сильный прибой — флоту негде было пристать. Конунг датчан так и не решился высадиться в Исландии.
Облик же дракона, орла, быка и великана приняли исландцы, которые были могущественны и пользовались в те времена почетом в Исландии. Их подвиг, несмотря на оборотничество, так свойственное представлениям о скандинавских богах и демонах, был увековечен в Исландии, и на гербе этой страны красуются ее духи-охранители.
Не только колдовской нид, но и хвалебная песнь, сочиненная скальдом в честь подвигов правителя, имела и поэтический и магический смысл — становилась ценным даром, способным прибавить удачи конунгу.
Знаменитый исландский скальд X века Эгиль Скаллагримсон, которому посвящена самая известная из саг об исландцах, был знатоком магии и рун. Однажды на пиру ему поднесли питьевой рог с подмешанным в питье ядом. Тогда Эгиль вырезал на нем руны, окрасил их своей кровью, и рог разлетелся на куски. Скальд враждовал с норвежским конунгом Эйриком Кровавая Секира, сыном Харальда Прекрасноволосого. В стычке он убил одного из сыновей Эйрика, и жена конунга Гуннхильд, сведущая в колдовстве, навела на него порчу. Эгиль не мог усидеть на месте (что было свойственно людям эпохи викингов) и не знал покоя, пока не встретится вновь с Эйриком и Гуннхильд. К тому времени Эйрик — суровый правитель — принужден был бежать из Норвегии, получил земли в лен от английского короля и принял крещение. Эгиль, побуждаемый магией к странствиям, также отправился к берегам Англии, и буря разбила его корабль. Тогда он сам отправился в Йорк — столицу Эйрика, и современные читатели саги гадают, почему он так поступил. Но мы уже можем представить, что происходит с человеком, который стал жертвой колдовства — Эгиль знал, почему его корабль был разбит бурей, и ему ничего не оставалось, как бросить вызов судьбе.
Поступок Эгиля кажется иррациональным лишь на первый и современный взгляд. Европейцы, давно пережившие времена «охоты на ведьм», с изумлением наблюдали уже в XX веке как жители колониальных стран верят в действенность магии. В некогда популярной книге Л. Райта «Свидетель колдовства» рассказывается, как некий колониальный чиновник, прибывший из Голландии в Индонезию, хотел добиться расположения местной девицы. Та не жаловала чужестранца, и он нанял местную колдунью, чтобы она приворожила девушку. Колдунья пошла со своим клиентом к дому его возлюбленной и бросила туда какие-то цветы. На этом колдовство закончилось, и наш чиновник возмутился тем, как мало старания проявила ворожея. Но та сказала, что особого колдовства и не требуется — ведь девушка знает, что ее обожатель нанял колдунью, и сама придет к нему — иначе она станет жертвой порчи. Тут наши маги промахнулись, ибо у девицы оказался местный жених, который был сам весьма сведущ в колдовстве, и несчастному влюбленному вскоре стало худо… Но вернемся к Эгилю, который бросил вызов колдовству Гуннхильд.
Эйрик по настоянию Гуннхильд хотел тут же казнить Эгиля. Лишь заступничество друга помогло отложить казнь до утра — считалось недостойным мстить сразу, а убийство ночью считалось низким убийством. За ночь Эгиль и сочинил хвалебную песнь Эйрику, назвав ее «Выкуп головы». Ночью у его окна сидела какая-то ласточка и непрерывно щебетала, не давая сосредоточиться поэту: то была колдунья Гуннхильд (она не оставила своих ведовских занятий, даже приняв христианство).
Эгиль, однако, исполнил хвалебную песнь. Это не был льстивый панегирик правителю — ведь прославлять деяния, которых на самом деле не было, считалось оскорблением и приравнивалось к ниду. Эйрик действительно был отважным воином, заслуживавшим того, чтобы Эгиль сказал:
Эйрик принял дар. В ответ он даровал поэту жизнь, велев ему не попадаться больше в руки ни самому конунгу, ни его сыновьям.
Эйрик недолго прожил в Англии. Он пал в битве, и Гуннхильд пришлось заказывать в его честь другую песнь — погребальную, называемую «Речи Эйрика». В ней рассказывается о том, как сам Один пробуждается в Вальхалле и спрашивает божественного скальда Браги, что за шум слышится вдали. Это Эйрик с дружиной приближается к пиршественному чертогу Одина, и верховный ас велит легендарным героям из рода Вёльсунгов — Сигмунду и Синфьетли встретить конунга. На вопрос о том, почему Один допустил, чтобы доблестный правитель пал в битве, бог отвечает: Волк дожидается у жилищ богов. Один торопится собрать эйнхериев, чтобы встретить судьбу — Рагнарёк.