Мифы древней Скандинавии - Страница 26

Как и другие девы судьбы — дисы и норны, — валькирии имеют отношение к пряже, прядению нитей жизни, но страшна эта пряжа. В «Песни валькирий» из исландской «Саги о Ньяле» двенадцать дев подъезжают к дому и садятся у ткацкого станка: основа ткани из человеческих кишок предвещает смерть, вместо грузил — человеческие черепа, вместо ткацких инструментов у них — копья, стрелы и мечи. Валькирии ткут боевой стяг, но не завершают работы — рвут ткань и мчатся прочь, в битву, на диких конях без седел. Песнь была знамением — этих валькирий видел некий человек перед великой битвой при Клонтарфе в Ирландии (1014), в ней погиб сам ирландский король Бриан, но он разбил войско викингов.

Эйнхерии в Вальхалле продолжают жизнь боевой дружины; днем они сражаются и гибнут в поединках, чтобы вечером воскреснуть к пиршественному столу. Чертог этот огромен — ведь он должен вместить всех павших в битвах от сотворения мира, в него ведут «пять сотен дверей и сорок еще». Историки думали даже, что на это описание Вальхаллы повлиял некогда увиденный во время войн с Римом Колизей — ведь там тоже непрестанно сражались гладиаторы.

Сам Один так описывает Вальхаллу в «Речах Гримнира»:

В Вальхаллу ведут ворота Вальгринд («Ворота мертвых»), запоры которых неведомы простым людям. Сам же пиршественный зал окружает бурный, вздувшийся поток Тунд — его приходится переходить вброд эйнхериям. В потоке играет некая рыба Тьодвитнира — в ней видят мирового змея, кольцом опоясавшего Мидгард. Значит, Вальхалла, построенная у мирового дерева в центре Асгарда, одновременно воплощает и Срединный мир в целом.

У Одина есть священный престол Хлидскьяльв; это название означает то ли отверзающуюся скалу или утес, то ли сторожевую башню, но главное, что с него видны все миры. Значит, этот престол сродни мировому дереву. В мифах многих народов в центре мира располагалось не космическое дерево, а гора, скала или камень, вроде античного омфала — «пупа земли». Памятные камни с острова Готланд с изображениями светил, мирового древа и самой Вальхаллы были такой «моделью» космоса. Гора Одина — распространенное название урочищ у германцев, там некогда существовали святилища бога. Вальхалла, Асгард и Мидгард — Срединный мир в целом — оказываются взаимосвязанными и даже отчасти совпадающими в мифологическом пространстве, центр которого — мировое древо. Так, слово «хейм» означает мир в целом (хеймскрингла — земной круг), отдельную страну или область мира (Альвхейм, Ванахейм, Нифльхейм) и просто дом.

С настоящим мировым деревом связан в Вальхалле нескончаемый источник меда для дружин эйнхериев, текущий из вымени козы Хейдрун. Но воинам нужно и мясо: повар Андхримнир готовит им мясо чудесного вепря Сэхримнира в котле Эльдхримнире — съеденный вечером, к утру вепрь опять цел.

Сам Один, сидящий на высоком престоле за пиршественным столом, пьет только вино и не притрагивается к еде — он бросает ее двум волкам, что вместо псов лежат у его ног. Гери и Фреки — Жадный и Прожорливый — именуются волки. На плечах у бога сидят два ворона — Хугин и Мунин — Думающий и Помнящий. Один отправляет их летать над миром — они приносят ему все вести и нашептывают их на ухо своему хозяину. Волки и вороны — животные бога смерти и на поле боя: они питаются трупами. Но другой гигантский волк висит на западной стене Вальхаллы; это Фенрир, скованный волшебной цепью, — ему суждено поглотить самого Одина в конце времен.

Это постоянное напоминание заставляет Одина своим единственным глазом пристально всматриваться во все миры — благо его престол высится у самого мирового древа, откуда должно быть видно все на свете. Но ему мало этого взгляда и мало того, что доносят вещие вороны Хугин и Мунин, — он сам странствует по всем мирам, для чего ему и нужен восьминогий конь Слейпнир. Один должен знать заранее о приближении Судьбы богов.

Знаки, свидетельствующие о приближении конца света, становились для асов все зловещее. В Мерзебургском заклинании конь Бальдра спотыкается, и все боги стремятся залечить его — устранить знак беды. В «Старшей Эдде» Бальдра, прекрасного и чуждого злодеяний сына Одина и Фригг, мучают тревожные сны, они не дают покоя асам и асиньям, они предвещают смерть бога, и эта смерть предшествует концу света. В особой песни «Сны Бальдра» рассказывается, как боги собираются на тинг, чтобы разгадать вещие сны. В поисках разгадки Один отправляется к вёльве — давно умершей провидице; он седлает Слейпнира и едет вниз, в преисподнюю Нифльхель, царство богини Хель, где должны томиться все, кто не пал в битве и не стал избранным героем Одина. Ворота Хель сторожил чудовищный пес с грудью, обрызганной кровью трупов, но он не мог остановить Отца колдовства. Тот помчался дальше, к востоку от ворот, туда, где была могила вёльвы. Заклинаниями бог поднял провидицу из могилы; она назвала свое пробуждение «нелегким путем», ибо давно уже мертва, и спросила, что за неведомый воин принудил ее проделать этот путь.

Один знает, что нельзя называть своего подлинного имени, и именуется Вегтамом, «Привычным к пути»; и это не был обман, ведь Один действительно был богом-странником. Он предлагает вёльве обменяться новостями: сам расскажет ей о мире живых, от нее же узнает о том, что происходит в Хель — для кого в жилище богини смерти скамьи устланы кольчугами, а пол усыпан золотом?

Ответ провидицы страшен для бога: в загробном мире мед уже сварен для Бальдра и накрыт щитом — Хель ждет мертвого бога. Больше она ничего не скажет.

Но Один имеет власть спрашивать (в первой песни «Эдды» «Прорицание вёльвы» он подкрепляет это право подарками — ожерельями и кольцами) и поднимать из могилы мертвецов. Бог заставляет вёльву рассказать о том, кто будет убийцей Бальдра и кто отмстит за сына: без мести за родича скандинавы не мыслили жизни. Наконец, Один задает последний вопрос: какие девы будут оплакивать Бальдра, подбрасывая к небу края покрывал?

Ответ вёльвы неожидан для читателя: «Ты не Вегтам, ты, верно, сам Один!» Почему вместо ответа, вёльва вдруг раскрывает «псевдоним» бога?

Общение с существами иного мира для богов (и людей) — всегда состязание. Один силой магии заставляет вёльву отвечать на его вопросы. Последний вопрос, не касающийся собственно судьбы Бальдра, — загадка для вёльвы. Может быть, она даже знает разгадку: скорее всего, Один имеет в виду волны или дочерей Эгира — ведь погребальный костер Бальдра будет разожжен на его ладье, а та — спущена в море. Но главное для вёльвы, что Один выиграл в состязании, вынудив провидицу раскрыть свои тайны. В ответ она лишь раскрывает его собственное имя и клянется, что никто больше не явится к ней, пока не наступит гибель богов.

Состязания в мудрости с существами иного мира не было для богов праздным развлечением. Победа в таком состязании подтверждала их власть над мирозданием, которому угрожали чудовища и великаны. Те же были сведущи в тайнах мироздания, ибо были причастны времени его творения. Поэтому поездка к великанам для состязания в мудрости — трудная задача, и сам Один спрашивает совета у Фригг, следует ли ему ехать к мудрейшему из ётунов — Вафтрудниру. Фригг предостерегает Отца ратей от состязания с великаном — и не напрасно: ведь само имя «ётуна» значит «Сильный в обмане, запутывании». Когда Один является в палату к Вафтрудниру и после приветствия говорит, что хочет постичь его познания — все ли ведает мудрый великан, тот гневается. Настоящее почтение к гостю неведомо великанам. Вафтруднир спрашивает, что за незваный пришелец явился испытывать его в собственном доме; он не покинет дома живым, если не выиграет в состязании.