Мифы древней Скандинавии - Страница 19

Далее и следует рассказ о первой войне. Война началась тогда, когда в мир богов неведомо откуда явилась еще одна зловредная колдунья. Боги пронзали ее копьями и трижды пытались сжечь в чертоге Одина, но она вновь рождалась из пламени и творила волшбу колдовским жезлом, покоряя своим чародейством умы. Помимо имени Хейд — обычного прозвания ведьм, — она звалась еще и вёльвой: неясно, рассказывает ли пробужденная Одином провидица о самой себе — ведь она жила до начала времен. Но собственное имя колдуньи было Гулльвейг, и оно было символичным для всей эпохи германского варварства — от первых походов против Рима до эпохи викингов; оно значило: «Сила золота» или «Жажда золота».

Боги терпели ущерб от незваной пришелицы и, судя по прорицанию вёльвы, ущерб они связывали с кознями ванов, ибо, воссев на «троны могущества», они стали совещаться, брать ли им с ванов выкуп или стерпеть обиду. Стерпеть обиду означало страшное унижение для людей архаического общества, тем более на это не мог пойти воплощавший идеалы викингов Один. Он начал войну, метнув копье в войско ванов. Мы так и не поймем до конца, виноваты ли были ваны, или в распре из-за золота были виновны все боги — в «Прорицании вёльвы» нет описания этого сюжета, ведь древние слушатели (и сам Один) и так знали, из-за чего началась первая война. Мы можем лишь предполагать, что ваны подослали Гулльвейг к асам, ибо они были богами плодородия, изобилия и, стало быть, богатства; кроме того, они были сведущи в колдовстве. Вообще обычаи ванов были не те, что у асов; у этих богов плодородия существовал даже обычай брака между братьями и сестрами, среди «нормальных» людей и богов считавшийся тягчайшим преступлением — кровосмешением. Сам Ньёрд был женат на сестре, и его детьми были Фрейр и Фрейя.

В распре с этим странным родом богов потерпели поражение асы, стены Асгарда рухнули, но боги заключили мир и обменялись заложниками. Обряд, который совершили боги, заключая мир, кажется нелепым и мало аппетитным: асы и ваны подходили к чаше, плевали в нее, а чтобы этот труд и знак мира не пропал втуне, поясняет Снорри в «Младшей Эдде», они сотворили из слюны человека и прозвали его Квасир. Имя этого существа проясняет для нас суть ритуала: это имя родственно русскому слову «квас» и означает легкий хмельной напиток. Слюна была естественным ферментом, необходимым для, брожения хмельного питья. Значит, асы и ваны не просто плевали в сосуд, они готовили питье для пира, который и должен был закрепить мир. Пир — священное действо у германцев, затеять распрю на пиру считалось преступлением. «Пир на весь мир» должен был состояться после первой мировой войны — войны между асами и ванами.

Квасир же стал мудрейшим человеком, и не было вопроса, на который он не мог бы ответить — а такая способность, как мы уже знаем, более всего ценилась средневековыми скандинавами. Квасир остался у асов — стал заложником мира.

Заложниками вообще должны были стать «лучшие люди», говорится в «Саге об Инглингах», и они должны были получить почетные места в своих новых обителях. От асов к ванам пошли Хёнир (о нем, добавляет Снорри в «Саге об Инглингах», асы сказали, что он будет хорошим вождем) и Мимир, от ванов в Асгарде поселились Ньёрд (прозванный Богатым, как уточняет Снорри), Фрейр. Вместе с братом в Асгарде оказалась и Фрейя. Но странная и даже страшная судьба ждала часть этих заложников. Мимир и Квасир считались мудрейшими среди асов и ванов. Когда Хёнир получил в Ванахейме (Жилище Ванов) причитающееся ему место вождя, Мимир стал его советником. Но когда Мимира не было рядом с Хёниром на тинге — собрании ванов, тот не мог сам принять решения. «Пусть решают другие», — говорил этот ас. Тогда ваны заподозрили, что асы обманули их и Хёнир не такой уж хороший вождь. Их гнев пал на невиновного Мимира, но такова судьба заложников: ваны отрубили Мимиру голову и отправили ее к асам. Тогда Один взял голову Мимира, набальзамировал ее и произнес заклинание, так что голова ожила, и бог мог беседовать с ней о судьбах грядущего.

Мы уже знаем, что Один умел оживлять мертвецов — он поднял из могилы вёльву, чтобы узнать о конце света. Создания, жившие в начале времен, как вёльва, обладали и тем знанием об их конце, каким не мог владеть Один, рожденный позднее; значит, и Мимир был, скорее, первобытным великаном, чем богом из асов, — отсюда его необычайная мудрость. Другой миф об Одине обнаруживает эту древнюю и даже враждебную богам природу Мимира. Мы помним, что Мимир был хозяином источника мудрости, который течет у корней ясеня Иггдрасиль. Один хотел напиться из источника, но Мимир потребовал в залог у бога его глаз и скрыл его в своем источнике. Может быть, из-за этого залога и сам Мимир оказался в заложниках у ванов и поплатился головой, но и Один ради мудрости, внутреннего, глубинного прозрения лишился части зрения внешнего.

Так или иначе, гибель Мимира не привела к очередной распре между асами и ванами. Согласно «Саге об Инглингах», Один сделал Ньрда и Фрейра жрецами у асов, так что они стали богами — днями, равными асам. Жрицей стала и Фрейя, которая научила асов колдовать. Но судьба еще одного заложника оказалась не менее драматична, чем судьба Мимира. Квасир много странствовал по свету и учил людей мудрости. Но два зловредных цверга-карлика, Фьялар и Галар, заманили его в гости, чтобы поговорить с глазу на глаз, и там убили. Мы уже знаем, что отправившийся в гости к карликам — хтоническим тварям — может пропасть, но здесь карлы решились на страшное преступление — убийство гостя. Чтобы решиться на такое и вступить в конфликт с богами, нужно было мечтать об обретении сверхъестественных ценностей. И карлики обрели такую ценность: кровь Квасира, смешанную с медом, они слили в две чаши и котел, прозванный Одрерир. Это имя значило «Приводящий дух в движение» и, стало быть, относилось к самому напитку, а не только к сосуду. Этот напиток и получил название «меда поэзии», ибо каждый, кто пробовал его, становился скальдом или ученым. «Наука» в те времена не была отделена от поэзии, знание о мире было мифологическим, а значит, поэтическим знанием, знанием священных преданий и магических заклинаний. Магия вообще оказывалась в древнем обществе сродни науке, ибо в представлении людей того времени позволяла овладеть тайнами материального мира, подчинить его себе. И в средние века поэзия, риторика были непременными предметами высшего образования: недаром сам рассказ о «меде поэзии» включен исландским ученым Снорри в раздел «язык поэзии» — часть «Младшей Эдды».