Мифы древнего мира - Страница 28

В Беотии царское достоинство было уничтожено в 1126 г., в Аргосе – в 984 г., в Элиде – в 780 г., в Коринфе – в 584 г. до н. э. О времени уничтожения царского достоинства в Ахайе точных сведений нет.

Одна Спарта не утратила царского достоинства, но и она не избегла внутренних смут, свойственных прочим греческим государствам. Страсти были возбуждены до такой степени, что один царь, Эвном, при возмущении был убит на площади народом. Но как раз в период этих смут среди спартанских граждан нашелся муж, оказавшийся способным отыскать противоядие от этого государственного недуга. То был Ликург – младший сын царя Эвнома. Он должен был наследовать старшему брату Полидекту, который после кратковременного правления умер. Но на восьмом месяце правления он узнал, что вдова брата собирается родить. Тогда он торжественно объявил, что отказывается от престола. Вдова, женщина честолюбивая, велела тайно сообщить ему, что она умертвит ребенка, если Ликург согласится жениться на ней и остаться царем. Гнушаясь подобным предложением и желая спасти жизнь ребенка, Ликург медлил с ответом и в то же время поручил слугам скрытно наблюдать за матерью и, как только родится ребенок, немедленно принести его. Он сидел за столом со знатными спартанцами, когда ему принесли только что родившегося племянника. В радости Ликург воскликнул: «Спартанцы! У вас родился царь!» Он немедленно объявил себя опекуном новорожденного и назвал его Харилаем, что означает «радость народа». Сам же отказался от престола. Несмотря на такую благородную скромность и бескорыстие, Ликург не избег клеветы оскорбленной царицы и ее приверженцев. Те распустили слухи, что он хочет уничтожить младенца. Для устранения всяких подозрений Ликургу пришлось покинуть Спарту. Возможно, он уже тогда возымел намерение предпринять путешествие для обогащения себя политическими сведениями и опытом, чтобы принести затем пользу отечеству. Прежде всего он отправился на о. Крит, славившийся мудростью и строгими законами Миноса. Здесь, должно быть, впервые Ликург принял решение сделаться законодателем народа. Затем он направился в Малую Азию, объехал тамошние греческие колонии и привез оттуда неизвестные до того времени в Греции поэмы Гомера. По некоторым известиям он посетил и Египет.

Пока Ликург вдали от родины усердно готовился стать законодателем отечества, лица, жаждавшие восстановления порядка и прочных основ государства, с нетерпением ожидали его возвращения. Именно на них мог рассчитывать Ликург, собираясь проводить в жизнь свои законы. Он также не упустил случая на обратном пути в Спарту посвятить в тайну и намерения расположенных в его пользу людей. Многие из личных соображений были против изменения порядка в государстве. Ликург обратился к Дельфийскому оракулу, спросив, следует ли вводить новые законы. Пифия объявила, что почитает Ликурга более божеством, чем смертным, а составленные им законы наилучшими. Подкрепленный божеской помощью, Ликург выступил на площади с торжественным объявлением о преобразованиях. С ним вместе явилось 30 вооруженных сторонников – для отпора возможным противникам. Преобразования касались взаимных отношений властей и граждан, частной собственности и образа частной жизни. Благодаря этим преобразованиям должна была установиться прочная власть государства над отдельными лицами, взаимное равноправие граждан и свободное слияние их в общее целое. В своем законодательстве Ликург сумел искусным образом соединить старинные обычаи с новыми законоположениями, иноземное с отечественным. Упорная привязанность спартанцев к старинным обычаям и совершенно изменившееся культурное положение остальных эллинов позволяют думать, что нововведения Ликурга – действительно нечто новое и преднамеренное, хотя и основанное на древних дорических законах.

Во главе государства в Спарте издавна стояли два царя. Отношения между властью наследственных царей и правами народного собрания Ликург старался упрочить учреждением герусии (совета старейшин). Тот состоял из 28 геронтов и обоих царей. Геронтам полагалось быть людьми рассудительными и опытными, поэтому каждому должно было исполниться 60 лет. Только безукоризненная жизнь могла придать им это достоинство. Выборы нового геронта происходили так: в день выборов кандидаты один за другим являлись пред народным собранием; особые лица, которые находились в отдельном закрытом помещении и не видели кандидатов, решали, кого народ встречал более громкими приветствиями и кто оказывался тем самым наиболее достоин занять столь почетную должность. А должность была важна: в руках геронтов находилось государственное управление. Они также предварительно обсуждали все предложения, которые рассматривало народное собрание. Это собрание состояло из всех спартиатов, достигших 30 лет. Голосование происходило криком одобрения или неодобрения, без подсчета голосов. Решения народного собрания распространялись на вопросы войны и мира, договоров и выбора новых должностных лиц. За царями сохранились два чрезвычайно важных преимущества: они предводительствовали войском на войне и были первосвященниками. В этом звании они как в мирное, так и в военное время совершали торжественные жертвоприношения от лица всего народа, вели дипломатические переговоры с иностранными государствами и в наиболее важных случаях выносили окончательные приговоры по судебным делам. Позднее была введена должность эфора. Пять сменяемых ежегодно эфоров имели высший надзор за свершением правосудия. Они составляли демократический противовес власти царей и геронтов. Значение эфоров впоследствии достигло такой силы, что сами цари должны были подчиняться их приговорам.

Чтобы это новое государственное устройство имело прочное основание, Ликург постарался уничтожить главную причину недовольства – поразительно неравномерное распределение имущества между гражданами. Он разделил всю Лаконскую область на равные земельные участки; при этом земельная собственность самих спартанцев (дорийских завоевателей) состояла из 9000, а периэков (покоренных спартанцами людей) из 30 000 частей. Чрезмерно разбогатевшие лица с большим трудом принуждены были к этому разделению. Весьма вероятно, что Ликург возобновил лишь старинное разделение страны, которое существовало после покорения Спарты Гераклидами, и восстановил это разделение на старинных правах, уничтоженных силою, хитростью или случаем. При этом Ликург позаботился так устроить новое распределение собственности, чтобы возвращение к неравенству в имущественном отношении стало невозможным. Для этого он запретил землевладельцам продавать участки и определил, что наследство отца должно всегда переходить к старшему сыну, а если сына не будет, участок переходит к дочери, но эта дочь могла выходить замуж только за человека, не имеющего никакой собственности.

Особое внимание уделяли законы Ликурга воспитанию юношества. Ликург считал детей собственностью государства, а воспитание их – правом государства. Поэтому дети тотчас после рождения подвергались осмотру, здоровы ли они, сильны и не увечны ли. В последнем случае дети, как не могущие стать способными орудиями государства, обрекались на гибель, для чего сбрасывались в пропасть с Тайгетской скалы. Если же они были здоровы, то возвращались родителям на воспитание. Но родители занимались этим делом только до 6 лет. На 7-м году воспитание принимало на себя государство. Все городские мальчики разделялись на разряды и классы и жили вместе под наблюдением особо назначенных государством надзирателей. Надзиратели, в свою очередь, со всеми подчиненными находились под начальством главного надзирателя – педонома. Эту должность обычно занимал один из знатнейших и почетнейших граждан. Таким совместным воспитанием достигалось то, что все дети проникались общим духом. Детей воспитывали в величайшей простоте и умеренности, подвергали всякого рода лишениям. Пища их была дурна и настолько недостаточна, что они должны были сами добывать себе пропитание, но пойманный при этом подвергался наказанию. Одежда детей состояла из простого плаща, и они всегда ходили босиком. Спали на сене, соломе или тростнике, собираемом ими самими из р. Эврот. Ежегодно в праздник Артемиды мальчиков секли до крови, и некоторые падали замертво, не произнеся ни звука, не издав ни одного жалобного стона. Этим полагали достичь того, что вышедшие из таких мальчиков мужчины не будут бояться в сражении ни ран, ни смерти.