Мифы древнего мира - Страница 21

Этому ответу Крез обрадовался еще больше, ибо предполагал, что лошак никогда не будет царствовать над мидянами вместо царя, и не только он, но и преемники его не потеряют власти. Затем он усердно стал разузнавать, кто из греков могущественнее. Важнейшими их государствами были Спарта и Афины, но наиболее могущественной в то время была Спарта. Поэтому Крез отправил в Спарту послов с подарками и предложением вступить с ним в союз. Послы, прибыв в Спарту, передали слова Креза: «О, лакедемоняне! Божество посоветовало мне заключить с греками дружбу, и я узнал, что вы стоите во главе Греции, поэтому во исполнение воли богов призываю вас сделаться моими друзьями и союзниками без обмана и коварства».

Лакедемоняне, уже слышавшие о прорицании оракула Крезу и обязанные царю за оказанные им прежде услуги, обрадовались прибытию лидийцев и заключили с ними союз о взаимной помощи. Крез также заключил союзы с двумя другими могущественными государствами того времени – вавилонским и египетским, которым также угрожало возраставшее могущество персов, но все эти договоры мало могли принести пользы Крезу: быстрота Кира уничтожила все расчеты Креза. В надежде на ложно понятое прорицание оракула Крез повел войско в Каппадокию, чтобы уничтожить власть Кира и персов. Когда он еще был занят приготовлениями к этому походу, один лидиец, славившийся мудростью, дал Крезу следующий разумный совет: «О царь! Ты намерен вести войну против людей, которые одеваются в звериные шкуры и едят не столько, сколько хотят, а сколько дает им их скудная земля. Сверх того, они пьют не вино, а только воду, и не имеют ни фиг, ни других лакомств. Одержав победу, что можешь ты взять у них, когда они сами ничего не имеют? Напротив, если побежден будешь ты, подумай, сколько потеряешь. Потому что, раз вкусив наших благ, персы так крепко усядутся здесь, что не дадут уже себя отсюда выгнать. Я благодарю богов за то, что они не навели персов на мысль напасть на лидийцев».

Действительно, до покорения Лидии персы не знали никакой изнеженности и удобств жизни. Однако эти речи не изменили образа мыслей Креза. У него по-прежнему осталось желание завоевать Каппадокию и отомстить за Астиага, и он торопился выступить с войском в поход. Придя к Галису, он переплыл эту реку на судах или, как гласит другое предание, по совету известного философа Фалеса Милетского устроил на реке в виде полукружия идущий назад канал, из-за чего реку стало возможно перейти вброд. Затем, опустошая все на пути, Крез вступил в Каппадокию. Кир, тщетно стараясь склонить азиатских греков отпасть от Креза, выступил против него с войском. В последовавшей битве обе стороны сражались без решительного для себя результата, и когда ночь разделила оба войска, ни одно не одержало победы.

Крез винил недостаточное число войск: Кир превосходил его численностью. Поэтому он решил отступить к Сардам, чтобы призвать себе туда на помощь египетских, вавилонских и лакедемонских союзников, а следующей весной снова напасть на Кира. Служившие ему против персов наемные войска он распустил на зиму. Персидский царь, узнавши об отступлении Креза, хотел было также распустить войско, но, по зрелом размышлении, решил как можно скорее идти к Сардам, чтобы явиться туда раньше, чем соберется второе лидийское войско. И Кир совершенно внезапно для Креза появился на равнине близ Сард. Крез, к величайшему смущению, убедился, что дела приняли совсем иной оборот, нежели он ожидал. Тем не менее, он повел лидийцев в битву. В то время не было народа сильнее лидийского. Они сражались конные, носили длинные копья и считались лучшими всадниками. Оба войска расположились друг против друга на огромной открытой равнине, расстилавшейся перед Сардами; по ней протекала р. Гермос. Кир опасался лидийской конницы, поэтому по совету Гарпага приказал снять вьюки со всех верблюдов, служивших для перевозки войскового провианта, и посадил на них вооруженных людей. Затем приказал им идти впереди остального войска навстречу лидийской коннице. За верблюдами следовала пехота, а за пехотой – конница.

Сделано так было потому, что лошади боятся верблюдов и не переносят не только их вида, но и запаха. Гарпаг и придумал так, чтобы конница, которой так гордились лидийцы, оказалась для Креза бесполезной. Почуяв и увидев верблюдов, лошади повернули назад. Но лидийцы не были трусливы: заметив хитрость, они соскочили с коней и вступили в бой пешими. Наконец после больших потерь с обеих сторон лидийцы обратились в бегство и заперлись в городе. Персы осадили Сарды. Крез, надеясь, что осада затянется надолго, отправил послов ко всем союзникам с просьбой явиться к нему на помощь ранее условленного. Но при всей готовности союзников, в особенности спартанцев, они бы не успели – гибель настигла лидийского царя раньше.

Хотя Сарды мужественно защищались, один солдат из войска Кира по имени Гироиад нашел на стене место, оставленное без охраны, поскольку оно казалось неприступным. Он вознамерился туда взобраться. Увидев, как один лидиец, у которого упал шлем, спустился за ним и снова взобрался на стену, Гироиад тоже вскарабкался в этом месте, а за ним поднялись и другие персы; так город после 40-дневной осады был взят. Креза Кир приказал ни в коем случае не убивать, а непременно захватить живым. Но какой-то перс, не знавший Креза, бросился на него и хотел убить. Крез заметил нападавшего, но тяжкое горе сделало его равнодушным к смерти. Когда же глухонемой сын Креза увидел перса, устремившегося на отца, он вдруг обрел от страха и горя дар речи и воскликнул: «Человек! Не убивай Креза!» То были первые слова, сказанные юношей, и затем уже до конца жизни он мог говорить. Когда царственного пленника привели к персидскому царю, тот приказал воздвигнуть большой костер и возвести на него закованного в цепи Креза и с ним 14 лидийских юношей как первенцев победы.

Стоя на костре, Крез вспомнил слова Солона, что ни один человек не может считать себя счастливым до самой смерти. Это воспоминание проникло в его душу, и он после долгого молчания, прерываемого глубокими вздохами, трижды произнес имя Солона. Кир, услыхав это, приказал через толмачей спросить Креза, чье имя он призывает. Крез ответил: «Одного человека, беседа с которым могла бы стать полезной для всех государей». И он передал разговор, который у него когда-то был с Солоном. Тогда Кир подумал, что и он человек, так же может испытать на себе превратности судьбы человеческой, а потому приказал потушить огонь, а Креза снять с костра. При этом Киру пришлось убедиться, насколько Крез добродетелен и любим богами. Когда старались погасить костер и не смогли справиться с разгоревшимся пламенем, Крез, заливаясь слезами, обратился к Аполлону. Тотчас ясное небо заволоклось тучами, и проливной дождь загасил огонь.

Крез послал в Дельфы свои цепи с вопросом, неужели греческие боги так лживы и неблагодарны. Пифия указала на неизбежность судьбы, предназначившей Крезу это несчастье, и на собственную беспечность лидийского царя: при первом прорицании оракула он не спросил, о каком именно государстве шла речь; а при втором не догадался, что под именем лошака можно было подразумевать Кира, рожденного от родителей не только разного происхождения, но и различного состояния. Тогда Крез понял, что он должен был обвинять себя, а не богов, и стал терпеливее переносить судьбу, которую персидский царь облегчил тем, что из-за его ума и опытности сделал его другом.

Благодаря этой дружбе и собственному влиянию Крез в скором времени спас свой народ и в особенности г. Сарды от совершенного уничтожения. Кир вместе с Крезом покинул Лидию, оставив в Сардах главнокомандующего, а надзор над захваченными лидийскими сокровищами поручил лидийцу по имени Пактиес. Но этот Пактиес, тотчас после отъезда Кира из Сард, поднял восстание, на сокровища собрал наемное войско и осадил Сарды. В наказание за это Кир хотел обратить в рабство всех лидийцев. Тогда Крез сказал ему: «О Царь! Не дай гневу всецело овладеть тобой и не разрушай старинный город, нисколько не виновный ни в прошлом, ни в настоящем. В прошлом виноват я, что мною и искуплено, а в настоящем – Пактиес, за что он и должен претерпеть наказание. Лидийцев же прости! А для того, чтобы они впредь не восставали и не были опасны, обяжи их следующим. Запрети им носить оружие, прикажи носить исподнее платье и высокие башмаки. Установи, чтобы они учили детей играть на цитре, пению и мелочной торговле. Тогда, царь, ты скоро увидишь, что из мужчин они превратятся в женщин, и тебе не придется более опасаться, что они от тебя отпадут».