Мифы древнего мира - Страница 13

Что касается торговли, то ее также вел не народ, а царь, притом на собственный счет в союзе с тирским царем, при помощи финикийских моряков, в особенности из Гасион-Гаверской гавани в Аравийском заливе. Торговля эта простиралась до Офира и Тартессуса (в Испании) и доставляла Соломону золото, серебро и другие товары. Он также вел торговлю лошадьми, что было одним из пагубных царских нововведений. До того времени лошади были чужды израильтянам, и коневодство было запрещено Моисеем, допускавшим в будущем избрание царя, но с непременным условием, чтобы он ни в коем случае не держал конницы. Моисей запрещал разведение лошадей отчасти из-за того, что их использование при земледелии было не так удобно, нежели ослов, а отчасти из-за того, что Ханаан, окруженный пустынями и горами, нуждался для защиты в выносливых пехотинцах. Конница требовалась только при дальних, завоевательных войнах, которых Моисей не желал. Но Соломон, вопреки установлению Моисея, завел регулярную конницу из 12 000 всадников и почти 1500 военных колесниц. Конница эта, для которой Соломон содержал двойное количество лошадей, размещалась по городам, где для нее были построены конюшни по египетскому образцу. Так как в то время в Аравии еще не разводили лошадей, то их приводили Соломону из Египта, при том в таком количестве, что он перепродавал их соседним правителям по произвольно высокой цене. Эта сухопутная и морская торговля вместе с данью подвластных народов доставляли царю и его двору все необходимое, составляли главный источник значительных доходов царя, про которого говорили, что он сделал кедровое дерево столь же обыкновенным, как смоковница, а серебро – как простые камни.

Несмотря на внешний блеск, во всем государственном и общественном строе признаки упадка проявлялись все больше. На нравственное состояние народа разрушительно действовал пример самого царя, его роскошный образ жизни, в особенности множество, иноземных женщин, оказавшихся при его дворе и настолько завладевших сердцем царя, что он даже позволил им воздвигнуть алтари богам и сам приносил им жертвы. Патриархальный дух, простота в жилище, одежде, пище и питье начали исчезать, все более распространялась развращенность нравов, которая вызывала всеобщее расслабление. В скором времени обнаружилось глубоко укоренившееся недовольство, а в довершение всего – старинная зависть между коленами. В особенности негодовало колено Ефремово на сооружение храма в Иерусалиме, находившемся в области колена Иудина, на потерю значения, которым оно пользовалось, пока киот завета пребывал в Силоме. Во главе недовольных еще при жизни Соломона стал Иеровоам из колена Ефремова. После смерти Соломона (953) против сына его Ровоама вспыхнуло восстание. В прежней столице, Сихеме, собрался народ, и старейшины возложили на Иеровоама поручение передать новому царю сообщение о тяготах народных. «Твой отец, – обратился он к Ровоаму – отягчил иго наше; облегчи его нам, и мы будем тебе послушны». Советники Соломона убеждали Ровоама согласиться, однако новый царь последовал внушениям молодых друзей и дал следующий высокомерный ответ: «Отец мой отягощал иго ваше, я сделаю его еще тяжелее. Он наказывал вас бичами, я буду наказывать вас скорпионами». Эта угроза произвела, как и следовало ожидать, решение о расколе. «Какая наша часть, – говорил народ, – в наследии дома Давидова? Оставь колену Иудину его избранников, а кто принадлежит Израилю, да идет с нами». И с этим народ удалился. Ровоам послал им вслед посла, но тот был побит каменьями, и сам царь едва успел скрыться на колеснице в Иерусалим. Здесь он был признан царем 2 коленами – Иудиным и Вениаминовым. Остальные же 10 колен, принявших название Израиля, провозгласили царем Иеровоама.

Когда царство израильское выделилось из общего царства иудейского, первой заботой Иеровоама было доставить государству независимое, самостоятельное существование. Но для этого Иеровоаму недостаточно было провозгласить столицей г. Сихем в области колена Ефремова как самого могущественного из всех десяти колен – он должен был уничтожить значение Иерусалима как хранителя киота завета и центра, куда стекался народ на главные праздники. Чтобы достигнуть этого, он воздвиг в Вефиле и Дане двух золотых тельцов, которые должны были символически изображать Иегову, выведшего евреев из Египта. Это было необходимо еще и потому, что из-за отдаленности Иерусалима следовало создать для десяти колен нового государства центр общенародного богослужения. Для этих языческих жертвенников был воздвигнут храм, а в жрецы были поставлены лица, выбранные народом. Левитов Иеровоам из числа жрецов исключил: они воспротивились такому богопротивному делу и находились в слишком тесной и опасной для него связи с царством иудейским.

Тогда многие левиты и благочестивые израильтяне переселились в Иудею. Сам Ровоам и его преемник Авий терпимо относились к чужим богам и для поклонения им позволяли воздвигать идолов, отводили им священные дубравы, но все-таки государство иудейское, благодаря храму и киоту завета, всегда считалось местопребыванием истинного служения Иегове. Бесспорно, обладание укрепленной столицей и сокровищами храма сильно способствовало равнозначности царства Иудейского более обширному и более населенному царству Израильскому. Но оба государства непрерывно враждовали между собой и для достижения перевеса друг над другом прибегали к иноземной помощи. Такая политика привела в конце концов к совершенному падению обоих государств и прежде всего сделалась гибельною для царства Израильского, как имевшего более опасных соседей.

Государи царства Израильского были большей частью идолопоклонники. Худшим был Ахав (875–833) с женою Иезавелью, дочерью тирского царя. По ее требованию Ахав приказал построить в Самарии храм тирскому божеству Ваалу, а другой храм – богине Астарте; при первом храме состояло 450, а при втором – 400 жрецов. Священников Иеговы и пророка Илию, пришедшего в святое негодование, он преследовал с необыкновенной яростью и принудил бежать в пустыню и скрываться в пещерах. За это Ахава постиг суд Божий – на него напал сирийский царь Венадат I. Хотя Ахав нашел в иудейском царе Иосафате союзника, но в сражении при Рамофе был смертельно ранен. Воины его бежали, Иосафат спасся вместе с ними.

Сын Ахава Иорам также испытал нападение сирийцев. Войну против него вел Азаил, убивший Венадада и захвативший власть в Сирии. И на этот раз царь иудейский Охозия пришел на помощь царю израильскому. В сражении при Рамофе Иорам был ранен и удалился для лечения в Изреель. Через некоторое время страж с башни уведомил его о быстро приближающемся отряде. То был Ииуй, самый уважаемый военачальник в израильском войске. Иорам выехал ему навстречу с гостем Охозией. «Приносишь ли мир?» – закричал Иорам Ииую. «Какой может быть мир? – возразил Ииуй, – когда нечестие твоей матери Иезавели все растет». Тогда воскликнул Иорам: «Измена, Охозия!» – и велел повернуть колесницу и пустить коней во всю прыть в обратный путь. Но Ииуй поразил Иорама стрелой в спину, острие стрелы пронзило ему сердце, и он мертвый опрокинулся в колеснице, а Охозия помчался дальше. Погоня настигла и Охозию; смертельно раненный, он умер в Мегидде. Ииуй овладел бы и Иудейским царством, если бы мать Охозии, Гофолия, не захватила бразды правления и не держала их крепко. Иезавель, по приказу Ииуя, была выброшена из окна, и труп ее был съеден собаками, как предрек о том Илия.

При Ииуе и его преемниках для Израильского царства наступили лучшие времена. Казалось, оно отдохнуло и начало собираться с новыми силами. При четвертом царе из рода Ииуева Иеровоаме II (790–749) удалось даже снова отнять у сирийцев целую область к востоку от Иордана. За этими победами следовал довольно продолжительный период мира и спокойствия. Снова расцвело земледелие, оживилась торговля, а в столице Самарии воцарились, как и прежде, роскошь и великолепие. Но на востоке поднимался враг еще страшнее сирийцев – новоассирийцы. При новой могущественной династии они возобновили ту завоевательную политику, которую вел великий Туклат-хабал-азар I. Ассирийские цари каждый год выступали на войну из новой столицы, Калаха, построенной на левом берегу Тигра. Первым великим завоевателем был Ассур-назир-хабал (883–835). Безжалостно грабя и опустошая все, он дошел до Средиземного моря. Оказавших сопротивление умерщвляли, пленных распинали на кресте. Придя в Ливан, ассирийцы нарубили множество кедров, сосен и кипарисов, послали в Ниневию и соорудили из них храм богине Астарте. Ассур-назир-хабалу наследовал сын его Салманассар III. Он покорил Кархемиш и вступил в долину Оронта, где сирийский царь с приближенными должен был присягнуть ему в верности.