Мифология Британских островов - Страница 49

ной силы, с помощью которых сыновья и прославились как

искусные лекари. Звали их Кадоган, Груффид и Эмион, а

имя фермера было Риваллон. Риваллон и его сыновья с вы

шеназванными именами были врачами Рис Крига, лорда

Диневора, сына последнего валлийского правителя. Все это

случилось около 1230 г.

Другая, более поздняя и подробная версия этого пре

дания гласит, что влюбленный фермер услыхал об озерной

деве, которая катается по озеру на золотой лодочке с зо

лотыми веслами. У нее длинные золотые волосы, а лицо

254

Озерная дева Гуарагедд Аннон. Из книги У. Сайкса «British Goblins».

М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В

бледное и грустное. И так ему захотелось взглянуть на эту

деву, что в канун Нового года он пришел на берег озера и

стал ждать наступления первого часа. Когда урочный час на

ступил, фермер и в самом деле увидел деву в золотой ло

дочке, которая тихонько гребла по озеру от берега к берегу.

Он долго не отрывал от нее зачарованного взгляда, а звезды

тем временем уже померкли, луна скрылась за утесом, и бли

зился холодный серый рассвет. И тут прекрасная дева стала

удаляться. Охваченный страстью, боясь потерять ее навсе

гда, юноша крикнул: «Постой, останься! Будь моей женой!»

Но дева только тихонько вскрикнула и исчезла. Ночь за но

чью молодой фермер проводил на берегу озера, но дева боль

ше не появлялась. Юноша забыл себя, похудел и иссох, лицо

его стало воплощением грусти и отчаяния. Пошел он про

сить совета у жившего в горах провидца, и тот сказал, что

завоевать сердце девы можно, принеся ей в дар хлеб и сыр.

Получив этот совет, который вполне соответствовал образу

мыслей валлийца, фермер завел обычай бросать в волны

озера караваи хлеба с сыром. Начал он в канун Иванова дня

и продолжал приносить угощение из ночи в ночь, но никто

не отвечал на его жертву. Однако юноша возлагал большие

надежды на канун Нового года. Наконец долгожданная ночь

пришла. Одевшись в лучшее платье, он захватил семь боль

ших караваев белого хлеба и круг отличного сыра и отпра

вился к озеру. Там он дождался полуночи и медленно и тор

жественно опустил в воду один за другим семь караваев, а

следом со вздохом отправил сыр. И настойчивость его на

конец была вознаграждена. Появился волшебный челн, пре

красная дева приблизилась к суше, вышла на берег и согла

силась взять юношу в мужья. Был заключен упомянутый

выше договор относительно рукоприкладства; в приданое

девушка привела волшебную скотину. Они прожили вместе

256

Э Л Ь Ф Ы И Д Р У Г И Е

четыре года, и вот однажды пригласили их на крестины.

Посреди обряда дева вдруг расплакалась. Муж сердито по

глядел на нее и спросил, что стряслось. Жена отвечала: «Бед

ный малютка входит в мир греха и печали, горести ожидают

его, как же мне не плакать?» Тогда муж раздраженно оттолк

нул ее. «Предупреждаю тебя, муж мой, — сказала дева, — ты

ударил меня первый раз». Прошло сколько то времени, и

позвали их на похороны того ребенка, на крестинах которо

го они когда то побывали. Вопреки всему дева смеялась, пела

и плясала. Муж снова разгневался, но озерная дева отвеча

ла на его вопрос: «Милый крошка избежал горестей, ожи

давших его, и теперь вечно будет невинен и счастлив. Как

же мне не радоваться?» И снова муж оттолкнул ее, и снова

она предупредила его: мол, ты ударил меня уже дважды.

Вскоре позвали их на свадьбу. Невеста была молода и хоро

ша собой, а жених — дряхлый беззубый старый скряга. По

среди венчания дева заплакала и на вопрос мужа ответила:

«Правда венчается со старостью из жадности, а не из люб

ви. Лету и зиме не бывать в ладу — дьявольский это союз».

Разозлившись, муж оттолкнул ее от себя в третий — и пос

ледний — раз. Жена взглянула на него с нежной любовью и

упреком и сказала: «Три раза ты ударил — прощай, муж!» —

и скрылась. Он никогда больше не видал ни ее, ни скота, который она принесла в приданое.

Сочетание мифа с упоминанием церковных обрядов, как

и введение в эту историю сыра, вполне соответствуют духу

Уэльса. Удивительно, насколько часто упоминается сыр в

камбрийском фольклоре: едва ли не все фейри едят сыр, и

даже в «Мабиногионе» наряду с прекрасными дамами, от

важными рыцарями и поэтическими чудесами фигурирует

сыр. Уместно, пожалуй, снова вспомнить о Шекспире. Его

Фальстаф говорит:

257

М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В

Спаси, господь,

Греховную и немощную плоть

От этого уэльского сатира!

Он съест меня, приняв за груду сыра1.

Хлеб в жертву водным духам приносят в сказаниях мно

гих стран, но сыру подобная честь оказана, насколько извест

но, лишь в Уэльсе.

Поучительной кажется следующая легенда, которая в

нескольких сходных вариантах рассказывается в окрестно

стях десятка различных горных озер.

В древние времена, когда бритты еще не примирились

со своими врагами саксами, в скале над озером в первое утро

нового года открывалась маленькая дверца. Если любопыт

ный и решительный смертный осмеливался войти в эту

дверь, то по тайному ходу попадал на островок посреди озе

ра. Там он находил чудесный сад, где росли самые прекрас

ные плоды и цветы и гуляли Гуараггед Аннон, красота кото

рых могла сравниться только с добротой и гостеприимством, с каким встречали они полюбившегося им пришельца. Они

собирали плоды и цветы для своих гостей, развлекали их

дивной музыкой, открывали тайны будущего и приглашали

оставаться, сколько им вздумается. «Однако, — говорили

они, — остров наш тайный, и ничего из того, что растет здесь, нельзя уносить за его пределы». Пока этому предупрежде

нию повиновались, все шло хорошо. Но однажды среди гос

тей затесался злонравный бритт, который, рассчитывая по

живиться волшебным соком, спрятал в карман подаренный

ему цветок и уже готов был покинуть остров. Только воров

1 «Виндзорские насмешницы», акт V, сцена 5, перевод С. Мар

шака.

258

Э Л Ь Ф Ы И Д Р У Г И Е

ство не довело его до добра. Едва он ступил на берег, как

цветок исчез, а сам он упал замертво. Но Гуараггед Аннон

ничего не сказали остальным. Они проводили гостей при

ветливо, как обычно, и, как обычно, дверь за ними закры

лась. Но фейри не простили обиды, и хотя они, конечно, по

прежнему живут в волшебном саду посреди озера, дверь с

тех пор остается закрытой.

В каждой из этих легенд изучающий сравнительный

фольклор увидит под позднейшими наслоениями следы

древней мифологии. Несомненно, водяные девы во всех

странах были некогда плывущими по небу облаками или

горным туманом. Они преобразовались в волшебные ска

зочные создания индоевропейского фольклора, из которых

наиболее известны ундины, мелюзины, Навсикая и класси

ческие Музы.

Тающие в лучах восходящего солнца или от утреннего

бриза темные облака создали миф о людях Ардудуи. Эти

люди похищали девушек в долине Клуйд и были убиты на

стигшими их отцами и братьями девушек. Девушки между

тем бросились в озеро, которое с тех пор зовется Озеро Дев, или Линн и Морвинион.

В другой легенде речной туман над Кинвалом превра

щается в дух предательницы, давным давно погибшей в

озере. Она вступила в сговор с северными морскими пира

тами (океанскими штормами), чтобы помочь им отобрать

земли у правителя кимвров. Ее удалось победить при по

мощи мудрого волшебника (солнца), и изменница бежала