Миднайт Хилл - Страница 82
Они направились к особняку Хантеров. Как только ботинок Грейс наступил на соседский газон, сердце тревожно сжалось. Юноша шел впереди. От вида широкой спины ей становилось спокойнее. На небе сверкал полукруг луны, время приближалось к полуночи.
Со двора вновь раздался шум. Друзья крадучись шли вдоль стены. Голоса становились все отчетливее. Их было двое: один хриплый бас принадлежал самому Ричарду Хантеру, второй показался также знакомым, но угадать, кому именно принадлежал, – было сложно.
– Мне начинает надоедать этот бессмысленный разговор, – второй мужчина говорил дергано.
– Согласен, – низкий голос обволакивал. – Разговаривать с вами, мистер Рёхундсен, больше не о чем.
Грейс зажала рот рукой. Мистер Рёхундсен – школьный завхоз. Ребята добрались до угла здания и выглянули. У стены стоял худой и высокий Ричард Хантер в черном потертом плаще и широкополой шляпе, а напротив него в нескольких метрах – сутулый и нервный Рёхундсен. Его лысина блестела в лунном свете, а на лице не было привычной для каждого школьника фирменной улыбки. Хантер бросил многозначительный взгляд на небо и лукаво улыбнулся. Грейс все же боялась своего соседа, и сейчас звук его голоса заставил сердце дрожать. Да и что здесь ночью делает школьный завхоз?
Порядком лишившись смелости, Грейс схватилась за предплечье своего спутника. Она почувствовала его твердые напряженные мышцы, в глазах заинтересованность переплеталась с тревогой.
– Отлично, – воскликнул Рёхундсен. – Тогда я пойду.
Мужчина нервной походкой последовал прочь в направлении леса. Он то и дело дергано поглядывал на месяц на чернеющем небосклоне.
– Не так быстро, – завхоз исступленно обернулся на голос и увидел, как Хантер, исказив сухое щетинистое лицо в дьявольской ухмылке, бросает недокуренную папиросу на землю. – С твоей другой личиной мне есть что обсудить.
Стоило окурку коснуться травы, как пламя побежало по земле тонкими нитями. Огненные змейки ползли по точно вычерченной траектории, огибая Рёхундсена по окружности и преломляясь под острыми углами. За несколько секунд во дворе образовалась пламенная пентаграмма, подсветившая глаза завхоза зловещей желтизной. Воздух разнес запах бензина и горелых пряностей.
Ребята завороженно рассматривали дьявольский знак. Юноша смочил слюной пересохшие от напряжения губы, Грейс схватила друга за руку. Они крепко переплели пальцы друг друга.
Дикими глазами мистер Рёхундсен осматривал пентаграмму вокруг себя. Он сгорбился, присогнулся в коленях и, по-звериному оскалившись, развернулся к Хантеру.
– Теперь все понятно, – в голосе Рёхундсена больше не было дрожи. – Ты один из них. Что ж, это не мне нужно бояться. И не горожанам. А таким, как ты, глупый охотник.
Глаза мужчины пожелтели, а зрачки превратились в полоски. Стараясь подавить нечто, он до крови прикусил губы, обхватился руками и, согнувшись, негромко зарычал от боли.
– А теперь спрошу еще раз, – басил Хантер. – Это ваша стая убила медведей?
Руки Рёхундсена стали покрываться жилами, спина становилась шире, оскал все больше напоминал звериный. Силясь сделать хоть шаг к краю круга, он дернулся в сторону леса, но ноги не слушались. Из глубин его груди, нарастая, раздался вой, в котором воедино слились несколько могильных хриплых голосов. От этого звука Грейс пробрало до самых костей. Она впилась ногтями в кожу друга. Его губы дрожали, делая дыхание прерывистым, но глаза обоих были прикованы к мужчине.
– Мы оберегаем людей, Хантер, – голос Рёхудсена стал многозвучнее, сопровождаемый глубинным рокотом. – Мы заселяемся и убиваем самых сильных хищников в жертву Фенриру, чтобы показать, чья это теперь земля…
Неистовый вой вырвался из глотки скрючившегося Рёхундсена. Природа будто задрожала и пробудилась. Вороны в безумном порыве сорвались с веток и ринулись в разные стороны, наполнив лес кладбищенским пением. Лицо Рёхундсена чудовищно исказилось: уши изменили размер и форму, изо рта виднелись ряды желтых длинных клыков. Он бился в агонии, стараясь подавить в себе изменения, но лицо все больше вытягивалось, а ноги и руки увеличивались и искажались в чудовищные формы. Треск рвущейся одежды наполнил задний двор особняка Хантеров.
Не в силах больше смотреть, Грейс прижалась к холодной стене спиной и с каждым нечеловеческим ревом вдавливалась в нее все сильнее. Глаза, распахнутые и остекленевшие, в ужасе смотрели на тьму ночи, ноги подкашивались. Юноша оцепенел от страха, не в силах отвести глаза от обращения Рёхундсена.
– Недолго продержался, – разочарованно сказал Хантер. Он наклонился к ящикам у стены и достал из них причудливый арбалет. Из-за пазухи он вынул болт и принялся непринужденно заряжать оружие.
Рёхундсен увидел это, и глаза загорелись от гнева. Он зарычал, с длинных клыков полетели слюни.
– Значит, это вы тут самые опасные хищники! Фенрир возрадуется вашей жертве! – проревел зверь и подобно тигру бросился в сторону Хантера.
В этот самый момент что-то сподвигло Грейс снова выглянуть из-за угла. Как только ее взгляд нашел мистера Рёхундсена, Хантер хладнокровно спустил курок, и серебряный болт вонзился между желтых глаз. Грейс взвизгнула, а из звериного затылка горячим багровым потоком брызнула кровь. Безжизненное тело школьного завхоза грузно рухнуло на землю у ног Хантера.
Юноша тут же спохватился и затащил Грейс обратно за угол. Он прижался к стене, обхватив ее, и зажал рукой рот. Только теперь она была беззвучна, не в силах даже дышать. Все тело дрожало, а из опустошенных глаз лились крупные слезы. Убили. Человека, с которым она когда-то разговаривала. Теперь его труп лежал во дворе соседского дома, и пламя, на которое он упал, потихоньку пожирало тело. Сердце юноши неистово колотилось рядом с ее ухом. Он беззвучно молился, впервые в жизни. Глухие шаги один за другим раздавались все ближе. Из-за угла появилось длинное тело Хантера, сверлящие глаза заметили чужаков, губа дернулась в маниакальной ухмылке.
– Ну что, как ты, моя хорошая? – раздался голос папы из-за приоткрывшейся двери. – Вот, окна уже забили, теперь осталось только вымести все.
Мелисса и Грейс уставились на него испуганными глазами. Через мгновение мама улыбнулась.
– Отлично. Чудесный повод выбросить всю старую мебель.
– Я в порядке, пап, – откликнулась Мелисса, махнув рукой.
– О чем болтаете?
Они переглянулись.
– О мальчиках, – выдала Мелисса. – Секретничаем.
Папа заговорщически подмигнул и закрыл дверь. Некоторое время они молча смотрели на нее. В комнате все еще висела атмосфера летней ночи. Мелисса будто даже слышала запах подпаленной шерсти.
– До сих пор не могу вспомнить, как мы спаслись, – закончила мама. – Белое пятно.
Мелисса погрузила в ладони лицо и глубоко вздохнула.
– Я верю тебе, мам, – пробубнила она. – Как ты… как у тебя хватило сил жить обычной жизнью с этими воспоминаниями?
– Я жила без них. Как теперь ты справишься со всем, – мама обхватила горячую руку дочери своими. – Я всегда буду на твоей стороне. Я готова выслушать любую страшную и безумную историю.
Мелисса перевела взгляд на заостренную крышу особняка Хантеров, край которой виднелся в окне.
– Даже не знаю, с чего начать.
К вечеру у Мелиссы температура снова поднялась. Это помешало всем планам по переезду. Уже во вторник мама должна была появиться на работе в Пайнвуде, поэтому папе пришлось взять отпуск до следующих выходных. Мелисса раньше не проводила столько времени с ним наедине. Папа был спокоен, искренне верил в историю с волком, только сомневался в их количестве. Он купил в охотничьем магазине несколько капканов и расставил их на участке. Даже испек пирог в благодарность Нилу за спасение. Мелиссе было проще поддерживать легенду, когда мамы не было рядом. Теперь их связывал ужасный секрет. Мелисса была рада этой волне близости с мамой, ведь ей было больше некому рассказать о всем безумии, произошедшем с ней. Хотя она рассказала не все.
На первом этаже теперь царил полумрак, как в погребе. Окна были заколочены брезентом и досками. С улицы свет проникал через одно уцелевшее окно, но солнце почти не пробивалось под крышу веранды. Пара ламп, кухонная мебель и огромное пустое пространство, изрезанное когтями. В обоях можно было заметить отверстия, из которых кто-то предусмотрительно вынул серебряные болты, не попавшие в цель. Почти все коробки уехали с грузчиками в Пайнвуд. В гостиной теперь слышалось эхо.