Миднайт Хилл - Страница 6

– Я нашла свой старый магнитофон! – воскликнула Грейс, появившись в проходе с убранными косынкой короткими волосами и в атласной пижаме.

– Вот это раритетище!

– Хватит старить свою мать, лучше пойдем на чердак и найдем мои кассеты.

Мамины ноги дрожали, взбираясь по чердачной лестнице. Сверху сразу же потянуло холодом и сыростью. Мелисса пожалела, что не накинула на себя что-нибудь. Одинокая люстра осветила желтым коробки и потертые стеллажи с ящиками и инструментами. Под покатой крышей умещались детская кроватка, велосипед и кресло, чья обшивка с восточным узором шла дырами, оголяя деревянный каркас. Стены сквозили, ветер призрачно завывал. Миссис Санлайт уперла руки в бока, осматриваясь, а затем с досадой заметила, что этой бесполезной коллекции предметов самое место на свалке. Чтобы не углубляться в исследование хлама, мама целенаправленно отправилась к каменному дымоходу, возле которого расположились ящики и свернутые ковры. Вскоре на первом этаже среди коробок с новыми вещами оказались пыльные – со старыми. Женщины семейства Санлайт зарылись среди них, перебирая музыку молодости Грейс.

Мелисса сделала какао, приготовила тосты, мама достала из запасов бутылку вина. С бокалом и сэндвичем женщина ходила по старому дому и напевала мимо нот давно забытые песни. Уборка обещала протекать крайне неспешно и спокойно.

На полу Мелисса разложила синий флисовый плед, посчитав, что не зря они с мамой в выходные начали свои хлопоты с упорного мытья полов. Размякшая от обстановки и звуков музыки, она нежно теребила ворсинки пледа и перебирала кассеты.

– А разве в то время еще не было дисков?

– Дорогая, не уверена, что в Миднайт Хилле сейчас появились диски.

– Очень мило.

Пальцы с облезлым лаком коснулись кассеты в упаковке с надписью «для Грейс», разрисованной сердечками.

– Ма-а-а-а-ма, я нашла кое-что очень занятное, – Мелисса постучала ногтем по имени. Ямочки появились на щеках от заговорщической улыбки.

Миссис Санлайт аккуратно положила последний кусочек сэндвича в рот, взяла кассету из рук дочери и вдруг замерла. Кончики губ дрогнули, брови расправились.

– Поставь ее, детка. Сейчас ты услышишь любимые песни своей мамы.

– Кто ее подарил? – поинтересовалась Мелисса, запихивая кассету в магнитофон.

В воспоминаниях Грейс за окном хищно заревел мотор. «Опять этот отпрыск Майлзов приехал за тобой, Грейс!» – словно услышала женщина недовольный голос матери, как двадцать лет назад, а сама произнесла:

– Один знакомый.

Под звуки рока из девяностых они вскрывали привезенные из Нью-Дарши коробки, рассовывая их содержимое по шкафам и полкам. Мелисса, пританцовывая, резала скотч на коробках – одну за другой – пока из очередной не достала стеганое пальто и беспокойно нахмурилась.

– Мам, а зачем ты привезла зимние вещи? Мы же здесь только до конца лета.

Женщина сделала глоток вина, задорные огоньки в глазах погасли.

– Боюсь, что нет.

– В смысле?

– Твой папа… – говорила она, опускаясь на диван, на котором почти не осталось свободного места из-за коробок, – не сможет заработать достаточно денег, чтобы выкупить из залога нашу квартиру.

Мелисса задышала чаще. Тонкие пальцы миссис Санлайт ухватили горлышко винной бутылки, выливая остатки в бокал.

– Но он же и так целыми днями работал, и сейчас дома не появляется. В итоге этого недостаточно, чтобы выкупить квартиру?

Грейс закрыла уставшие глаза.

– Жизнь сложнее, чем ты думаешь.

Мелисса вздохнула и, сидя на полу, откинулась на створки резного гардероба. Обе молчали какое-то время, музыка из магнитофона показалась чрезвычайно раздражающей в возникшей атмосфере. Грейс встала с дивана и вытащила кассету. Как только песня стихла, комнату наполнил барабанный стук дождя.

– Сколько нам здесь еще жить?

– Я не знаю, Лисса, вариантов переехать пока нет.

– Мы теперь жители этой дыры?

– Боюсь, что так.

– Мне надо будет оканчивать эту тупую школу?

– Придется.

– Я не увижусь с друзьями еще черт знает сколько, и мне придется общаться с этими… «этими»? Из школы?

– Уверена, там есть и хорошие ребята.

– Это же просто конец, – на глаза навернулись слезы. Мелисса сделала паузу, чтобы продолжить. – Папа нам этим жизнь сломал. Тем, что он вообще заложил квартиру.

Грейс держала в руках кассету, разрисованную сердечками, и незаметно для себя горестно кивала.

– Мы не можем судить твоего отца за это.

– Неужели? – Мелисса резко подскочила и вперилась в лицо матери. – А кто? Бог осудит?

Она показательно покинула гостиную и с громким топотом поднялась в свою новою комнату. От хлопка дверью слеза дрогнула в уголке глаза Грейс, после чего женщина залпом осушила бокал.

Мир Мелиссы гнил. Губы тряслись от злобы на отца. Его и так почти никогда не было рядом. Он работал для семьи, чтобы теперь эта самая семья жила в заброшенной дыре, из которой даже позвонить не всегда возможно? Неудачник. А мама – неудачница, потому что выбрала его.

Идиотские напольные часы долбили по мозгу. Мелисса распахнула стекло и схватила маятник. Гребаный Миднайт Хилл, гребаный дом, гребаная комната. Мелисса неуклюже шлепнула по резной подножке кровати, пытаясь выплеснуть злобу. Единственное, что было для нее как свет маяка, – мысль о возвращении в Нью-Дарши. Теперь она стояла в темноте совсем одна.

К концу недели Мелисса все же получила форму, а в маршрут школьного автобуса внесли ее адрес. Теперь все хоть перестанут завистливо пожирать ее взглядом, когда мама подвозит на машине.

Когда Мелисса первый раз облачилась в белую рубашку, юбку в складочку и гольфы и завязала на шее черный длинный галстук, она не узнала себя в зеркале. Мелиссы больше не было. Была крыса, загнанная в сырой холодный подвал. Это была Мелисса без будущего, угнетенная, с мерзкими пятнами на носу, круглым лицом. Мелисса из школы, где все друг друга поливают дерьмом. Мелисса из города, где каждой собаке интересно знать подноготную другой.

Ей было до ужаса обидно видеть на себе эту форму. Она стала такой, как «эти». По крайней мере, так выглядела. Хотя даже так ее не будут считать за свою.

Мелиссе пришлось учиться. Преимущество обучения в столичной школе почти не ощущалось. Приходилось общаться с Джули-Лу, потому что она все еще была самой цивилизованной и харизматичной, хоть и высокомерно перемывала всем косточки каждый чертов день. Бетт делала вид, что пепелит лазерами из глаз беззащитную «городскую цацу», и не упускала возможности ввернуть колкость, а Клэр раздражала глупостью и постоянными чересчур восклицательными интонациями.

Мелисса не знала, чего ждать от каждого нового дня. Джинсовка с меховой подложкой не защищала ноги в гольфах от холодного ветра, который был свойственен для любого времени года в этом городе, поэтому она переминалась с ноги на ногу, высматривая школьный автобус.

Вскоре он подъехал. Внутри пахло бензином, обшивка кресел облезала на швах. Мелисса поздоровалась с Бетт и Клэр и последовала вглубь салона. Она заняла свободное место ближе к окну и приткнулась к стеклу, словно воробушек. Несмотря на сильную тряску и шум, удалось слегка вздремнуть. Спустя время что-то заставило ее резко взглянуть в проход. Над ней нависла мрачная фигура Роланда де Лордеса.

Мелисса вздрогнула. Вблизи он казался еще выше, особенно в своем старомодном черном пальто. На его лице не было никаких эмоций, только глаза, серебристые, как лезвие ножа, пристально изучали Мелиссу. Белый оттенок кожи был не тем, что принято называть аристократическим, а скорее болезненным. Будто этот парень провел половину жизни в полной изоляции в психиатрической клинике. Это нарисовавшееся вдруг прошлое Роланда подходило к его внешности и усилило тревогу, которую и без того внушила компания Джули-Лу.

Мелисса заметила, что во всем салоне есть еще одно свободное место, но старший де Лордес по какой-то причине его не выбрал.

– Эй, парень, садись уже, и поедем, – рявкнул водитель, который сонными глазами разглядывал широкую спину в пальто через зеркало заднего вида.