Мисс Винчестер (СИ) - Страница 61

– Я слишком часто исчезал, чтобы корить тебя за это. Хотя это и не значит, что мне не больно знать, что ты была с другим, несмотря на мои жертвы и поступки, – холодно ответил падший ангел, глядя на мое отражение в стекле, отделявшем коридор от палаты реанимации.

– Но почему ты не ушел? Почему не бросил меня за все причиняющие боль ошибки?

– Я знал, что ты вернешься. А знать, что есть, к кому возвращаться, очень важно.

Такой привычный силуэт в бежевом плаще маячил неподалеку, но складывалось ощущение, что я никогда не смогу дойти до него, будто прошлое не давало двигаться, сковывало тело незримыми цепями. Вскоре Кас заметил мои метания и выжидающе посмотрел в мою сторону. «Давай, Дженнифер, ты должна. Просто отпусти прежнюю жизнь, прежнюю себя. Оставь это здесь вместе с Лиз, оставь», – вихрем пронеслось в голове. Закусив нижнюю губу, я в нерешительности оглянулась. Элизабет Картрайт. Сотни одинаковых надгробий, и если я не уйду, не брошу все здесь, не заставлю забыть, то может появиться еще одно.

«Я представил на ее месте тебя».

Одна фраза, состоящая всего лишь из шести слов, заставила все эмоции выйти из-под контроля, будто сорвала предохранители где-то глубоко внутри. Резко обернувшись, я побежала навстречу Кастиэлю, не давая себе опомниться и передумать. Оставить все здесь – единственное правильное решение, и я не могу дать себе право от него отказаться, снова и снова подвергая опасности себя и своих близких. Достаточно одной жертвы, я больше не хочу смертей. Я не хочу надгробия с надписью «Дженнифер Винчестер», не хочу обрекать отца и ангела-хранителя на те чувства, что кипят во мне сейчас, не хочу заставлять их снова страдать по моей вине. Не хочу, не хочу, не хочу!

– Тише, Дженни, тише, – шептал Кастиэль, поймав меня в свои объятия, когда я все же добежала до ворот, – Все хорошо, я с тобой.

– Я не хочу идти за ней, не хочу, – кричала я, дрожа от рыданий.

Крепко прижав к себе, мужчина ласково гладил меня по голове, успокаивающе шепча что-то на ухо, а я лишь продолжала плакать, уткнувшись ему в плечо. Меня всю колотило от реалистичной иллюзии, настойчиво пульсирующей в мозгу и не ослабляющей хватку своих цепких пальцев: еще одна серая плита, дополняющая армию клонов, отличающихся лишь именем, высеченным на холодном граните. Перед глазами маячили пять слов, заставляющие крепче цепляться пальцами за плащ ангела, обнимающего меня за плечи: «Покойся с миром, Дженнифер Винчестер».

========== Несите воду, Дэйзи! ==========

Стеклянно-синее мерцание мертвых звезд приковало мой взгляд, заставляя невольно глядеть на них, становясь пленницей безжизненного ночного неба. Секунды тянулись невозможно медленно, а время вдруг стало слишком ощутимым, материальным, казалось, я чувствовала его, улавливала крупицы прожитых дней и годов в застывшем воздухе. Странное ощущение, противоречащее всем представлениям о времени и его течении, бросающее вызов сознанию и статьям в детских энциклопедиях, принуждающее думать о нем снова и снова. Несмотря на всю странность подобных размышлений, я была рада отвлечься на них хотя бы этой ночью.

Уже неделю я не могла спать. Под глазами появились ужасные темные круги от хронической усталости, обычно травянисто-зеленая радужка потускнела и будто выцвела, а мое лицо было нездорово бледным. Казалось, я умерла вместе со своей подругой, а по земле ходила тень, отголосок Дженнифер Винчестер. Осунувшаяся и вечно отсутствующая, целыми днями я лишь бесцельно бродила по Монтпилиеру, непонимающим взглядом смотря на свое отражение в стеклах витрин, удивленных прохожих и Кастиэля, ставшего вечным и незаменимым спутником в моих прогулках. Он слишком переживал за меня, чтобы оставить одну хоть на час, и даже дома ходил следом, наблюдал за каждым моим механическим движением. Он делал все: заставлял меня есть, следил, чтобы я одевалась по погоде и случайно не уходила в город в ночной рубашке, готовил отвар из каких-то трав, который я пила, несмотря на ужасный вкус и запах, только потому, что это было важно для моего ангела, и ужасно нервничал, когда я запиралась в ванной, словно боясь однажды найти меня на кафельном полу с перерезанными венами или наглотавшуюся таблеток. Вопреки потере благодати Кастиэль все еще оставался моим ангелом-хранителем.

Холодно. Несмотря на начало июня, по ночам температура неумолимо падала, а ветер все так же гулял по улицам, пронзая и сковывая своим дыханием редких прохожих. Съежившись, я сидела на обитой сливочно-белой тканью скамье, стоящей на веранде нашего дома, и неподвижно смотрела на театр иссиня-черного неба, где звезды, словно актеры, прилежно исполняющие свои роли, мерцали и гасли, а серебристый молодой месяц молча наблюдал за их игрой, медленно приближаясь к своему зениту. Время перевалило за полночь, и ни одно оконце не манило мягким светом ламп, ни в одном доме больше не слышалось ни смеха, ни задушевных бесед за чашкой чая или чего покрепче, утих звон детских голосов. Только я – единственный зритель ночного спектакля.

Позади меня раздался тихий скрип открывающейся двери, уныло затрещали деревянные половицы под тяжелой мужской поступью, и на мои плечи приземлилась огромная кожаная куртка. Мне не нужно было отрывать взгляда от холодного свечения, нависшего над городом, чтобы понять, что рядом был не кто иной, как мой отец, севший рядом на скамью.

– Здесь слишком холодно, Джен, – мягко сказал он, поправляя на моих плечах куртку, пропахшую дорожной пылью, бензином и порохом. – Идем в дом.

Я перевела невидящий взгляд на мужчину и, немного помедлив, нерешительно кивнула. Посмотрев на меня с жалостью и непередаваемой заботой, он прикоснулся ладонью к моему лицу, большим пальцем вытирая щеку от незаметных для меня слез, и поцеловал в лоб, едва прикоснувшись губами к бледной коже. Затем Дин поднялся, увлекая меня за собой, и повел на кухню, осторожно придерживая за талию, будто боялся разбить хрупкую фарфоровую куклу, рассыпающуюся острыми осколками от одного лишь неверного движения.

– Где Кас? – через пару минут обеспокоенно спросила я у суетящегося с чайником Винчестера. Я так привыкла к постоянному присутствию ангела-хранителя, что одна мысль о его незаметной пропаже заставляла всерьез занервничать.

– Спит. Он уже целую неделю играет в твоего надсмотрщика, а раз у тебя бессонница – у него не было выбора. Ему пора бы уже привыкнуть, что у человеческого организма есть и другие потребности, кроме постоянного наблюдения за своей пассией, – усмехнувшись, ответил отец, воюя с сахарницей.

– А ты? Почему ты не спишь? – резонно поинтересовалась я, принимая чашку дымящегося густым паром чая. Втягиваю носом аромат. Мята.

– Старая охотничья привычка – спать чутко, с ножом под подушкой и не дольше четырех часов в сутки.

Понимающе кивнула, сильнее закутываясь в кожаную куртку. Казалось, если я подожму колени, то помещусь в ней целиком, словно в теплом и безопасном коконе со своим непередаваемым запахом, который можно безошибочно узнать из сотни похожих. Я помню этот запах еще с самого детства, когда отбирала одежду старшего Винчестера и соглашалась засыпать только с его рубашкой вместо одеяла, будто это гарантировало присутствие отца следующим утром. Странно, что даже теперь, когда он остепенился и бросил охоту, запах костров и салона Импалы до сих пор чувствуется так отчетливо…

– Где ты работаешь? – словно очнувшись от долгого сна, спрашиваю я таким тоном, будто это Винчестер – бушующий подросток под моим руководством, а я этим утром обнаружила у него в рюкзаке пачку сигарет.