Мисс Винчестер (СИ) - Страница 45

Я пыталась вернуться, забыться, отпустить. Напрасно. Из сильной и поколоченной жизнью девушки я превратилась в сопливую девчонку, тихо ревущую в подушку в редкие минуты одиночества. Но никто этого не видел, все считали, что со мной ничего не произошло, что я просто решила снова поиграть с Чарли. Правду знал только отец, который предпочитал никому не раскрывать моих секретов и довольно неплохо играл свою молчаливую роль в моем спектакле.

Тяжело вздохнув, я встала с кровати и, нащупав в темноте брошенную на пол рубашку младшего Халлоуэла, закуталась в нее и подошла к окну. В памяти замаячили назойливые обрывки ночных воспоминаний, все как одно связанных с Кастиэлем: первый разговор по душам, нападение кота, разговор на заднем дворе школы во время бала, быстрые и ничего не значащие поцелуи, за которые теперь я готова продать душу. И это злосчастное «Я никому не позволю причинить тебе вред», кислотой разъедающее мое сердце. Да уж, Ромео и Джульетта нервно курят в сторонке, а оба семейства быстренько расходуют годовые запасы носовых платочков. Похлопаем мне, идиотке, которая не послушалась папу и теперь глотает свои розовые сопли по ночам. Браво. Аплодисменты по лицу.

– Ты опять не спишь, – грустно констатировал полусонный Чарли, бережно обнимая меня за плечи. Странно, я даже не заметила, как он проснулся. – Джен, так нельзя.

– Мне просто не спится. Бессонница, – тихо отозвалась я, даже не повернув лица к стоящему позади собеседнику. Попытки состроить ласковый голосок рухнули на первом же этапе, тон получился бесцветным и вымученным. Да уж, не суждено мне получить Оскар за гениальную актерскую игру.

– Уже неделю? Ты не спишь ни у меня, ни в своей собственной комнате. Единственный раз я видел тебя спящей на кушетке рядом с твоим отцом, и то пару дней назад. Так что мне твоя бессонница решительно не нравится. Идем, стоя ты точно не уснешь, – мягко улыбнувшись, парень потянул меня обратно на кровать, осторожно взяв за запястье. Я же мгновенно отдернула руку и отошла на пару шагов, врезавшись в находившийся позади подоконник.

– Нет. Не хочу. Я дождусь рассвета, – блеклый голос, немного охрипший от решительности. Маниакальное желание видеть рассвет снова и снова, каждый раз возвращаясь воспоминаниями в момент прощания с Кастиэлем. Самовнушение доходило до того, что я буквально чувствовала прикосновение его горячих обветренных губ, слышала последнее «прощай», а в глазах рябило от повсюду мерещившихся небесно-голубых глаз, пусть и немного потухших, но все таких же невинных. Если именно это люди называют сумасшествием, я не против быть больной всю оставшуюся жизнь.

– Дженнифер, что с тобой происходит? – задал вопрос в пустоту Чарли, обеспокоенно глядя в мои пустые глаза. – Ты не спишь, плохо ешь, постоянно улетаешь мыслями в неизвестном простым смертным направлении и делаешь вид, что ты здесь, рядом со мной. Это не жизнь, Джен. Это имитация жизни.

– Это просто запоздалая весенняя депрессия, которая скоро пройдет, – поздравляю, Винчестер, ты только что стала автором самого тупого оправдания. Осталось только премию Дарвина получить, и жизнь прожита не зря.

– Не обвиняй природу в том, что ты сама изменилась. Ты уже не та Дженнифер Винчестер, которая с необъяснимой гордостью носила звание главной шлюхи города. С каких пор тебе неинтересны тусовки? С каких пор ты наладила отношения с отцом? И куда делось наплевательское отношение ко всем, не считая кота?!

– Значит, ты исключаешь возможность того, что я просто хочу нормальную семью? Я могу прочитать тебе целую лекцию о взрослении, но разве ты поймешь? Так что нет, я не изменилась. Всего лишь взяла тайм-аут.

– Причина не в резком взрослении, Джен, – уже мягче сказал Чарли, проводя ладонью по моим спутавшимся волосам. – Всему должна быть причина, и ты не исключение. Перемены случаются, особенно когда толчком служит разбитое сердце.

– Никто не разобьет мне сердце, – качнув головой, неуверенно запротестовала я, слишком сильно сомневаясь в правдивости своих слов.

– Уже нет. Этого нельзя сделать дважды, все трофеи триумфаторам. И мы оба знаем, кто вышел победителем, – губы парня скривились в жалком подобии грустной улыбки. Да… Мы оба знаем. Я могла бы спорить, кричать и ругаться, доказывая свою правоту, но не было сил ни на что, кроме немых слез.

– Прости.

– Тебе лучше уйти.

Я не помню, как покинула дом Халлоуэлов, как бежала без остановки несколько кварталов, гонимая призраками воспоминаний. Не помню ничего, кроме пульсирующих висков и нечеткой картинки. Слишком размыто, слишком непонятно, слишком неинтересно. Я просто хотела, чтобы он вернулся. Плевать на последствия, на все, что не касается ангела. Я готова лично приковать себя наручниками к батарее, надеть пояс верности, сожрать кляп, чтобы не навредить Кастиэлю ни единым запретным прикосновением. Все что угодно, лишь бы просто увидеть его хоть на мгновение. Зависимость похуже наркомании. Если голод по веществам я утоляла сразу же, ни на секунду не задумываясь о результате такой пагубной привычки, то в сложившейся ситуации такая роскошь была непозволительна.

Наконец, у меня закончились силы от длительного бега, и я, затормозив слишком резко, упала на колени. Одышка и всхлипы перемежались с тихим, но все же отчаянным матом. Именно в таком странном состоянии меня и нашла Лиз, вышедшая на улицу ради сигареты и двухминутной тишины. Только встретившись с ее охреневшими глазами, я поняла, что на некоем подсознательном уровне сама прибежала прямо к клубу, где работала моя подруга.

– Японский чебуратор… Это что с тобой, девица красная, приключилось такого, что тебя по асфальту расколбасило? – поинтересовалась девушка, поперхнувшись сигаретным дымом. – Хотя можешь не просвещать, я и так все угадаю. Хахаль смылся?

Как только я неуверенно кивнула головой, пытаясь переварить подобную интерпретацию моих отношений с Касом, Лиз подошла ко мне, схватив за руку, резко поставила на ноги и потащила за собой, чертыхаясь и сетуя на недалекость подруги.

– Готовься, Винчестер, сейчас будет ускоренный курс психотерапии от доктора Элизабет Хаус. Диагноз ясен, типичный синдром ВЧЛ.

– Так, ты пересмотрела сериалов. И что такое ВЧЛ? – поинтересовалась я, пытаясь поспеть за брюнеткой, упорно тянувшей меня к барной стойке. Сопротивление бесполезно, проще просто довериться подруге. А что я теряю? Вдруг ее методы сработают, и я хоть ненадолго отвлекусь от меланхолии и истерик? Это призрачное «вдруг» вселяло хоть какую-то надежду, и это было куда лучше, чем рыдать, лежа на асфальте.

– Синдром Великой Чистой Любви, да еще и с осложнениями. Лечится промыванием мозга текилой, детка. И даже не смей спорить с величайшим терапевтом современности, иначе скипидарную клизму поставлю, – резко остановившись, сказала «величайший терапевт современности», довольно угрожающе взглянув на меня.

– Ты умеешь мотивировать. Спаивай, только обойдемся без клизм, ладно? – попросила я тоном кота Леопольда, призывающего к миру, добру и защищенному сексу. Услышав такие угрозы из уст любого другого человека, я бы только улыбнулась, но в случае с Лиз… Я не сомневалась, что она доведет лечение до конца, даже таким извращенным способом.

Дети, когда дядек и тётек тянет на приключения? Правильно, после пятой порции текилы. Уверенности в собственном героизме добавили и три стопки русской водки. Когда во рту уже горчило от лайма и соли, а разум покинул пределы атмосферы, уйдя в полную нирвану, моя пятая точка (ну или первая чакра, чтобы звучало более пафосно) запросила веселья, не ограничивающегося барной стойкой. Взяв с собой верного своему делу терапевта, я прыжками молоденькой горной козочки направилась на танцпол. К сожалению, алкоголь не добавляет ни грации, ни здравого смысла, поэтому наш танец больше напоминал ритуал вызова дождя у какого-нибудь давно вымершего племени индейцев, причем обязательно с каким-то смешным названием. Прыжки, «элегантные» кульбиты и попытки склеить геев заполонили последующие полтора часа моего лечения. Нужно отдать должное Лиз – за все это время я ни разу не подумала о Кастиэле. Более того, я вообще ни разу не подумала.