Между прошлым и будущим 1943-1944 (СИ) - Страница 172

***

Гриша постоял у ворот, вздохнул и тут столкнулся с мужчиной, тот шел как то странно, согнувшись, надвинув кепку на лицо, но на подбородке был виден шрам. Гриша пошел дальше, но увидев идущего Вальтера, быстро перешел на другую сторону. Гриша увидел, что Вальтер его заметил, остановился, посмотрел и пошел дальше. Он вошел в калитку. Гриша помялся на тротуаре, но его словно кто – то толкал обратно, подошел к дому, он вдруг услышал из дома крики, даже ему показалось выстрелы – Вальтер бьет Дашу?! – пронеслось в голове у Гриши, он застыл как вкопанный, но потом бросился в дом, ворвался в дверь и увидел Дашу, сидевшую в коридоре с окровавленной головой, а в столовой были слышны какие – то хрипы, Гриша вбежал туда и застыл, на полу лежал убитый Рекс, у стола убитые Ганс и фрау Магда, а у кресла Вальтер бил кинжалом Вайсмана.

- Вальтер! – Гриша бросился к нему пытаясь оттащить, но тут Вальтер вывернулся и кинжал вонзился в Гришу, у Гриши потемнело в глазах, он рухнул на пол.

***

Конрад был уже рядом с городом, он остановил коня и неуверенно огляделся.

- Батюшки мои! – Раздался испуганный голос

Он обернулся, на прогалине рядом с лесом стояла нянька Любушки – Свят, Свят – старуха, словно заведенная крестилась.

Конрад подъехал к ней – Бабка, где моя жена?

Старуха вдруг заплакала и достала из-за пазухи узелок- Это Василинушка просила тебе передать, ой горе то какое

- Да говори старая?- Зарычал Конрад, соскакивая с коня

- Ой, Кондратушка, ой ясный сокол, Гришка то..- Запричитала старуха, прижимая ладони к лицу – Да сгорела наша Любушка, в один день сгорела, как Ванька то по пьяни к лошадям полез, то затоптали, то она и сгорела в тот же час...

- Где Василиса и Ангелика?

- Ой, Анегелика, ой Василиса, – вновь запричитала старуха, оседая на руках Конрада и плача. Он понял, что от нее ничего не добьешься, посадил ее в траву и раскрыл узелок, на солнце блеснули женские украшения браслет, ожерелье, сережки, кольцо, он сам сделал их для Василисы. Кольцо! Она больше всего его любила и говорила, что не снимет никогда, никогда, никогда и вдруг увидел небольшую берестяную грамотку, дрожащими руками открыл ее ” Любимый мой прости, грех я свершила, прости но, не жить мне боле без тебя, прости. Пусть кольцо будет моим тебе напоминанием, что люб ты мне. Дочка наша пусть тебе утешением будет. Да кольцо отдай ей, когда будешь уверенным, что сердце ее любый есть. Пусть счастлива будет. Прощай Кондратушка, моя сокол.”

Конрад в исступлении изорвал грамоту и бросил на землю все украшения и стал неистовстве их топать. Но тут вдруг, словно его облили ушатом холодной воды. Он упал на колени и стал поднимать украшения – Гриша, Гриша ты мне заплатишь (нем). – Он вскочил на ноги и схватил за узду шарахнувшегося от него коня и вскочил на него.

- Стой Кондратушка ....

- Гриша! – Дикий женский крик разнесся по комнате.

Вальтер белыми от бешенства глазами посмотрел на жену, которая стояла у притоки, с трудом держась на ногах, словно пьяный подошел к матери дотронулся до ее шеи. Понял, что мертва, подошел к сыну и тяжело вздохнул, бросился в комнату к младшему, но Вайсман добрался и до него. У Вальтера выпал кинжал из рук он равнодушно вытер руки об скатерть, подошел к Грише пощупал пульс, осмотрел рану – Он будет жить! – Спокойно сказал он – Он вдруг увидел Вехестова, тот лежал у окна с саблей в руках, но он даже к нему не подошел. Перешагнул через Гришу и ушел.

На крики собрались люди, Даша обнимала сыновей и молча как заводная раскачиваясь. Гришу перевязывал бледный Дмитрий Сергеевич. Плачущая Алена пробралась через толпу и упала на колени перед Дашей – Дашенька, Дашенька, дай их мне.

- Они голодные! – Даша вздрогнула и посмотрела на Алену. – Я его убила! –Вспомнив белое как приведение лицо мужа , она дико зарыдала.

Прошедшие три дня были для Даши адом, похоронив детей и свекровь, Вехестов, она сидела с Аленой, молча, смотрела на улицу. Вся в черном и только русая коса белела проседью.

-Алена, а к вам в школу радисток можно пойти – Вдруг спросила Даша, равнодушно посмотрев на Алену.

- Да, наверно! – Прошептала Алена и заплакала.

В дверь постучали, вошел майор Житомиром, он был бледен – Простите, я хотел принести свои соболезнования. Я не знаю, как сказать Вальтер погиб.

Даша посмотрел на него спокойно, как то безразлично – И как!

- Их самолет попал под обстрел, самолет упал, ни кто не выжил!

- Я могу пойти в школу радисток?- Спросила Даша, она вдруг задала себе вопрос, а что делал Вальтер в самолете, но это вдруг стало так не интересно. Она машина, она машина так надо, надо дальше жить хоть как, убить всех их кто убил ее детей, родителей и мужа, она будит мстить. И стало так хорошо и спокойно, что она даже удивилась, что когда – то ее что – то беспокоило, она переживала.

- Да! – Пробормотал Житомиром, вдруг он, испугавшись этой женщины, этих до ужаса спокойных глаз и равнодушного тона. – Я приказ подпишу. – Пробормотал он и быстро выскочил из дома.

Через два дня Даша училась с Аленой. Через три дня Муха и Гриша ушли на фронт.

====== Как хотелось, что было так... ======

..Вот уже довоенные лампы горят вполнакала – И из окон на пленных глазела Москва свысока... А где-то солдат еще в сердце осколком толкало, А где-то разведчикам надо добыть “языка”. Вот уже обновляют знамена. И строят в колонны. И булыжник на площади чист, как паркет на полу. А все же на Запад идут и идут эшелоны. И над похоронкой заходятся бабы в тылу..... В. Высоцкий ” Песня о конце войны”

Закат словно прокрался в каждый дом, чуть блестел огонек в одной из изб, пролаяла собака. Коренастый мужчина тяжело шагал по дороге. Уже были видны в поблекших лучах первые дома. Он сбросил вещмешок, тяжело вздохнул и последний луч пронесся по обветренному с глубоким шрамом на щеке Гришиному лицу, пробежал по капитанской форме. Гриша поднял мешок и зашагал дальше. 1946 год дома стоят где – то обветшалые, а где – то уже подремонтированные. Он знал куда идет, в свой дом он не пошел, лучик света светил в Алениной избе и манил словно живой. Он осторожно вошел в калитку и с замирающим сердцем постучал в дверь.

- Кто там? – Раздался голос, дверь открылась – Командир! – В дверях стоял Муха, он вернулся в апреле 1945 из-за ранения, его комиссовали. – Заходи командир, заходи! – Живой! – он обнял его одной рукой, и Гриша увидел второй пустой рукав, заткнутый за пояс.

-А, граната! – Поймал взгляд Муха. Он не знал, куда посадить командира.

- А ты как здесь?- Спросил Гриша

- Да домой поехал в Москву, но не, не мое это, вот к Аленке вернулся.

- Андрюша, там коровам надо, – дверь хлопнула и, говоря, Алена зашла в избу, остановилась, обессилено опустив руки и тут стала сползать по стенке и села на табурет. – Гришенька! – Прошептала она – А вот мы тут – Она вдруг засуетилась, бросилась собирать на стол – Живем здесь, вот Андрюшеньку комиссовали.

Гриша недоуменно смотрел на когда – то спокойную, волевую и холодную Алену. Это не она, это другая женщина и она ждет ребенка, он вдруг увидел округлившийся живот у Алены.

Ой! Гришенька. а это то как?- Она показала на его щеку

- Самурайский палаш! – Пробормотал Гриша – А Даша?

-Даша! – Алена села на табурет и смахнула слезу – Нас забросили на север Германии, нас прямо в воздухе стали расстреливать и ее. – Она заплакала.

- Тихо, моя, тихо! – Муха обнял жену.

Через два месяца Гриша стал председателем колхоза, так как старый председатель глушил водку и, в конце концов, новые жители устали от его беспробудного пьянства. А Муха и Алена поженились, свадьба была тихой. Приехали родители Мухи.

1967 год. Летний зной не давал никому передышки, но в колхозе праздник иностранная делегация должна прибыть вот, вот. Колхоз процветал, расширялся. Вот сюда и привезут делегацию. Гриша, располневший и для важности отрастивший усы, чертыхаясь, пытался завязать галстук.