Между небом и землей (СИ) - Страница 163

А потом она просто исчезла, пропала, ушла, никому ничего не сказав...

====== Годы спустя ======

Август выдался на редкость жарким, и даже тридцать первого числа температура была слишком высокой. Зной порождал в директоре Хогвартса тоску, какую-то неуверенную грусть. Он стоял у окна и смотрел на темные деревья, кроны которых грузными колючими локонами спускались к земле; ни единого намека на ветер. Запретный лес словно замер вне времени. Из каменной хижины у опушки не валил дым. Хагрид, наверное, тоже думает, как избавиться от жары и никакая магия не спасает. Сириус подошел к рабочему месту и опустил взгляд на стакан, стоявший на письменном столе: он был пуст.

— Агуаменти, — заклинание прозвучало небрежно, даже лениво.

Несмотря на усталость, директор, словно обезвоженный путник, затерявшийся в пустыне, схватил стакан, осушил его в два глотка и едва не подавился от жадности. Солнце садилось, совсем скоро начнется праздник и нужно заставить кого-нибудь немного охладить Большой Зал до прибытия учеников. В дверь постучали.

— Войдите, — ответил он серьезным профессорским тоном.

Дверь открылась без скрипа, впуская в кабинет невысокого мужчину. Волосы его были аккуратно расчесаны, но какая-нибудь прядь всё равно выбивалась, предавая хозяину немного неуклюжий вид. Бессменные круглые очки показывали миру слегка уменьшенные диоптрией зеленые глаза, доставшиеся Гарри от матери. Шрам, который не болел вот уже долгие годы, всё так же украшал его лоб. Нет, пожалуй в нем мало что осталось от того юнца, каким он был раньше. Совсем взрослый… Гарри держал в руках длинный пергамент — список с именами новеньких, которым сегодня вынесет вердикт потрепанная распределительная шляпа.

— Гарри, какие-то проблемы? — сразу начал подозревать Сириус, так как во взгляде преподавателя ЗОТИ читалась какая-то тревога.

Безмолвно, как-то неестественно гость опустился на стул напротив. Что случилось, быть может, его так же одолела жара? Рука профессора Поттера неуверенно протянула список новичков.

— Сириус, я даже не знаю, что сказать… — негромко произнес он.

Тот аккуратно взял пергамент и начал искать подвох. Пройдя по всему алфавиту имен, он остановился почти в самом конце и замер с округлившимися глазами. Странный шок, по телу пробежались мурашки, и старые раны начали едва заметно саднить…

*

Профессор МакГонагалл по традиции собирала первогодок перед входом в Большой зал — это было её задачей уже долгие годы. Несмотря на то, что Минерва — мудрая волшебница, которая отдала школе Мерлин знает сколько лет, она так и не стала директрисой. Конечно, ей предлагали этот пост, но почему-то после последней битвы в далеком прошлом её интересы несколько поменялись. МакГонагалл осталась в школе простым преподавателем трансфигурации и даже хотела сложить с себя обязанности заместителя директора. Её взгляд искал знакомые черты в толпе детей, нервничающих перед распределением на факультеты. Сквозь шумиху «птенцов», выпавших из гнезда, было сложно разобрать, где прячется этот таинственный ребенок. Однако её зоркий взгляд, наконец, остановился…

Мальчик стоял у колонны, изучая каждый сантиметр коридора первого этажа. Он не выглядел напуганным, нервозным, он был спокоен и отдален от толпы какой-то строгой сдержанностью. Собранность, он не был похож на будущих сокурсников, которые с интересом крутили головами в разные стороны, изучая замок. И даже когда Толстый Монах и сэр Николас появились из стены, многие взвизгнули, и только он один даже не посмотрел в их сторону…

*

Сириус восседал во главе преподавательского стола. Он до сих пор не мог понять, как оказался на этом месте. Возможно, слава героя войны сыграла свою роль, ну и, конечно, Орден Мерлина первой степени. Сначала он был простым преподавателем Защиты от Тёмных Искусств, но вот уже восьмой год занимал высочайшую должность в родном Хогвартсе, где произошло столько важных событий его жизни... Что ж, работа интересная и по душе. Но было одно но: мир стал настолько спокоен после падения Волдеморта, что Сириусу откровенно не хватало чего-то. Безусловно, эта размеренная жизнь была прекрасна, он и сам изменился, стал строже, рассудительнее, быть может, именно поэтому ему достался столь высокий пост. Но сейчас в его душе царил какой-то таинственный страх, привычная невозмутимость, приобретенная в последние годы, куда-то исчезла. Новое, а вернее хорошо забытое старое ощущение тревоги не давало ему успокоиться. По правую руку сидела Гермиона, ставшая преподавателем Зельеварения. Её знания были превосходны, и, несмотря на то, что Гарри, Рон и она, начинали карьеру авроров, теперь все трое сидели здесь, за этим столом. Причина? Элементарно, ловить было больше некого, три года после войны они уничтожали все следы пребывания Лорда и сажали Азкабан сбежавших Пожирателей, но вскоре эта работа превратилась в офисную рутину и скуку, а Хогвартсу как раз начали требоваться преподаватели. Профессор Слагхорн, который пришел на смену погибшего Снейпа, долго в школе не продержался, он был слишком стар и ушел на заслуженный отдых, а когда-то он преподавал зелья и самому Сириусу и нескольким поколениям до него. Гермиона как раз вышла из декретного отпуска. Гарри получил место учителя ЗОТИ, а так же шефство над Гриффиндором, его крестный стал директором. Рон преподавал единственный предмет, которым владел искусно — полеты на метлах, так как мадам Хуч покинула школу по семейным обстоятельствам, но это была официальная версия, никто не знал истинных причин ее ухода. У Рона с Гермионой было двое детей, как и у Гарри с Джинни, которая открыла магазин «Вейла с обложки» в Хогсмиде после войны. В следующем году в школу поступят их старшие дети: Хьюго Уизли и Лили Поттер, Гарри отдал дань памяти родителям, назвав отпрысков их именами. Младшего сына, конечно же, назвали Джеймсом, вот только у самого Сириуса детей не было… Это, безусловно, отравляло ему жизнь, но полюбить другую он так и не смог, закрылся в кокон после побега Анны…

О ней не было ничего слышно уже около двенадцати лет, и воспоминания никак не хотели покидать его голову. Эта боль не исчезла с годами. До сих пор он помнил одинокую фигуру девушки, стоящую у могилы Северуса, её отсутствующее лицо и израненную душу… Спустя время Сириус пришел проведать человека, отнявшего у него надежду, отнявшего у него любовь. Он пришел к его надгробию, словно навещал старого друга. Злобы не было, лишь какая-то застарелая боль, отдающаяся в сердце. Взгляд Сириуса привлек какой-то блик в майской траве. Что-то маленькое, едва заметное, похожее на сапфир, играло на солнце среди зелени. Он поднял камень и обомлел. Осознание того, что находилось в его руке пришло сразу… Её ледяные слезы так и не растаяли…

Он держал маленькую ледяную слезинку, от которой ладони стало прохладно. Неужели эта любовь так сильна? Но как он не старался, он больше не нашел ни одного ледяного кусочка. Может, их все разобрали озерные чайки, падкие на блестящие предметы? Лишь один вопрос мучил его тогда и до сих пор не дает покоя: «почему сила любви такая холодная?». Эта загадка так и осталась без ответа. Найденную частичку Анны Сириус забрал себе, и теперь крохотная слезинка всегда была с ним, украшала волшебную палочку, которая, словно бы даже стала сильнее. Маленький хрусталик напоминал ему, что его Энни всё же существовала и не была иллюзией. Много боли он перенес, но, несмотря на это, всё же не смел отпустить её из сердца, жадно впивался в крупицы счастья, которые подарила ему Анна. Он не был зол на неё, а наоборот благодарен, благодаря ей он узнал, что такое любовь. Странно, но она больше никогда не приходила навестить Северуса, однако его могила всегда была ухоженной, мягкая зелень и белые тюльпаны вырастали здесь каждую весну, затем они сменялись другими цветами, а зимой снег просто не падал в это место, оставляя ровный прямоугольник ледяной каменной плиты над могилой.

МакГонагалл шла через центр Большого зала, а за ней тянулась вереница первогодок. Сириус замер… Среди каштановых, черных и светлых голов детей, озиравшихся по сторонам и втягивающих плечи при каждом взгляде на них со стороны студентов и преподавателей, шел мальчик, чьи волосы сияли неестественной белизной, словно серебрились. Спокойный, ровный взгляд, устремленный вперед, казалось, был равнодушен, и лишь мельком мальчик оглядел присутствующих, словно рисуя в своей голове чертеж, холодный расчет замка и его обитателей. Совсем худой и бледный, несмотря на смуглость кожи Анны.