Между ангелом и бесом - Страница 8

Повешенный открыл глаз пронзительного зеле­ного цвета и вопросительно посмотрел на прибли­жающихся незнакомцев. Бенедикт вежливо присел рядом, а его спутник пнул столб.

— Зачем же ты перстень у старичка свистнул? — поинтересовался Гуча, не пропустивший из беседы ни слова.

— Да изумруд в нем под цвет глаз был,— ответил повешенный, открывая второй, почему-то карий глаз.

Ангел ойкнул, а Самсон рассмеялся, явно наслаж­даясь произведенным эффектом.

— Тихо,— шикнул Гуча,— поговорить надо. Сей­час снимем тебя и куда-нибудь в сторонку отойдем.

— Размечтались,— вздохнул   повешенный. — Ктотолько ни пытался — не получается. Старик-то волшебник на веревку заклятие наложил, так что, господа хорошие, говорить будем здесь.

Черт снял с пояса волшебный нож и, сосредоточившись, представил, как тот режет веревку. Один взмах — и Рыжий рухнул на землю. Он этого не ожи­дал и вонзился головой в землю.

— У-у-у… — взвыл парень. — Предупреждать надо, поразвелось колдунов!

— Пошли отсюда,— перебил его суровый брю­нет,— народ уже зашевелился.

Нежданные спасители помогли Самсону подня­ться и, поддерживая его с двух сторон, поспешили прочь из поселка. В укромном местечке, недалеко от тропы, штрафники опустили наследника на зем­лю, стараясь отдышаться. Рыжий, конечно, мог бы идти сам, но если людям хочется нести его, то зачем напрягаться? У него от долгого висения на столбе ноги, конечно, затекли, но не так сильно. Самсон стонал и вздыхал скорее из озорства, чем от боли.

Бенедикт, уже не спрашивая, развязал узел и при­гласил позавтракать. Гуча откусил хлеба, потянулся за фляжкой. Рука нащупала срезанный ремешок, а бульканье за спиной объяснило, кто это сделал.

— Отблагодарил, висельник! — взвился черт.

— Да остынь ты! Не удержался, больно аппетитно пахла. Ты когда последний раз молоко пил? — спро­сил Самсон, нисколько не стесняясь.

— При чем тут молоко?

— А вот попей с недельку — узнаешь.— Самсон отшвырнул опустошенную фляжку, рыгнул и, рас­тянувшись на земле, захрапел.

— Ну и манеры... — покачал головой ангел, от­рываясь от еды.

— На свои посмотри, саранча,— пробурчал черт.— Опять все сожрал, пока я разговаривал.

Ангел виновато опустил глаза, протягивая недо­еденную корку голодному спутнику.

— И на том спасибо, — вздохнул Гуча, но корку не взял.

Погони за ними не было, от кого прятались — неизвестно. Горожане облегченно вздохнули, не уви­дев буяна и забияку на столбе, разве что попричитала мать, да какая-нибудь девица тайком утерла слезу.

Самсон, выспавшись, проснулся в лирическом на­строении. Как человек легкомысленный, он ни на минуту не задумался о том, что надо от него этим странным людям, и от души радовался новому при­ключению.

В мечтах он уже видел, как мстит отшельнику за все пережитые унижения. Придумывая старику все­возможные кары, висельник вместе с тем замечал все вокруг. Особенно настырно лез в глаза тяжелый кошель на поясе старшего спутника. Человек этот всем своим видом внушал опасение, но кожаный мешочек так соблазнительно позвякивал, что вориш­ка решил при случае рискнуть.

Спасители тем временем обсуждали, куда идти дальше, и Самсон, услышав слово «волшебник», стал внимательно прислушиваться. Как оказалось, путь лежал мимо жилища старого волшебника, по милости которого воришка стал посмешищем всего поселка. Быстро смекнув, что можно очень скоро удовлетво­рить свою жажду мести, Рыжий решил навязаться в попутчики своим спасителям. Но напрашиваться не пришлось.

Черт свернул карту и серьезно посмотрел на Самсона:

— Прежде чем отправимся в путь, я кое-что расскажу тебе.

— Да вот он я, рассказывай,— осклабился тот.

— Не ерничай, дело серьезное — в твоей судьбе допущена ошибка.

— Да я это и сам знаю: что бы ни украл — обя­зательно поймают и морду набьют. Несправедливо.

— Справедливо,— перебил его черт.— Ты знаешь, что ты подкидыш?

— А то? Матушка всю жизнь Бога недобрым сло­вом поминает за это.

— Дядюшка тут ни при чем,— вступил в разговор ангел.

— Какой дядюшка?

— Его дядюшка, Господь Бог,— ответил Гуча.— Понимаешь, он — ангел, а я — черт.

— Ага,— засмеялся Рыжий,— а я — сын короля.

— Откуда ты знаешь? — изумился Бенедикт.

— Сорока на хвосте принесла. У вас, ребята, с головой все в порядке?

Самсон тряхнул головой, развернулся и пошел к поселку, решив, что иметь дело с сумасшедшими — себе дороже выйдет.

Ангел с чертом ухватили его под руки и стали наперебой объяснять:

— Послушай, ты действительно сын короля…

— Это я виноват, столкнулся на лестнице...

— Тебя королем надо сделать, тогда…

— Ты только подумай, какая тебя жизнь ждет... Озадаченный  парень остановился,  движением плеч стряхнул с себя спасителей и уселся на землю.

— Рассказывайте,— потребовал он. Внимательно выслушав историю своего рождения, Самсон покачал головой, подумал и сказал: — Ошибаетесь вы, ребя­та, я не король! Вы мою рожу видели? Так вот, короли такими не бывают.

— Это почему?

— Короли, они люди благородные, и лица у них соответствующие. А у меня на лбу написано, что я плут.

— Я где-то читал, что многовековая селекция дей­ствительно сказалась на облике особ королевской крови,— произнес ангел, задумчиво разглядывая принца.

— Короли, короли... Ну подумай сам, Бенедикт,— кем были первые короли? Это были захватчики, а значит, воры и плуты. Это потом они стали самых красивых женщин в жены брать. Так что принц может родиться красавцем, а может иметь и такую физиономию, как наш.

— А... понял! Рецидив наблюдаем!

— Ну, ты загнул, ангелок! Скорее — рецидивиста пасем,— сказал Гуча и внимательно посмотрел на подопечного.

Красная физиономия Самсона действительно не вязалась с его королевским происхождением: боль­шой мясистый нос, усыпанный оранжевыми веснуш­ками, толстые губы, румяные щеки и разноцветные, необычайно честные глаза, обрамленные рыжими ресницами. Глуповатая физиономия наивного кре­стьянского парня, которого трудно не то что в ко­варных мыслях заподозрить, но и вообще в наличии каких-либо мыслей. Глядишь в распахнутые глаза — так и хочется последнюю монетку отдать. Черт по­тянулся было к кошельку, но вовремя опомнился, рука снова нащупала срезанный ремешок фляжки.  Но все же это был он — наследник Талонского пре стола и их пропуск домой.

— Я подумаю.

— Да что тут думать?! — вскипел Гуча.— Ему Королевство предлагают, а он ерепенится.

— А на кой оно мне, ваше королевство? — Самсон почесал огненный затылок. — Мне и так неплохо.

— Ну так давай погуляем,— предложил хитрый черт,— на мир посмотрим, на людей. Кто знает, мо­жет, сам захочешь королем стать?

— Вряд ли... А вам-то что за забота?

— Нас домой не пустят, пока мы ошибку не ис­правим,— вздохнул ангел и покраснел, стыдясь ми­молетной радости, которую испытал, когда только что найденный принц отказался им поверить.

— Мы ущерб нанесли, нам и возмещать,— под­твердил Гуча.

— Ладно,— согласился Самсон,— там видно бу­дет.

Он вздохнул и, бросив прощальный взгляд на за­бытую Богом и людьми дыру, называемую Послед­ним Приютом, решил, что терять ему все равно не­чего. Место, где прошло его детство, попрощалось с ним лаем собак, звуками драки и волной непри­ятных запахов. Он еще раз вздохнул и зашагал вверх по тропе.

Переход через горы не занял много времени. К вечеру путники вышли к деревне на другой стороне, где и заночевали. Утром, купив еды, они отправились дальше.

Весь день шагали под темными сводами леса, про­бираясь сквозь кустарник. Переходили вброд ручьи и мелкие речушки, иногда петляли по лесу, сбившись с тропы. Тогда чернявый предводитель устраивал короткий привал, сверялся с картой и находил нужное правление. Самсон поражался выносливости двух чудаков, особенно удивлял его хилый блондин. Видно было, что он устал, но шага не замедлял, не просил отдыха.

Лес стал мрачнее, тропка потерялась, но Гуча, сверяясь с картой и обнаруживая одному ему известные приметы, упрямо двигался вперед.