Метро: Башня. Метро. Эпидемия. Трилогия (СИ) - Страница 3

— Именно так.

— Значит, централизованная система кондиционирования?

— Не только кондиционирования. Электроснабжения, водоснабжения, канализации и так далее и так далее. Башня может находиться в полностью автономном режиме до сорока восьми часов.

— Хм… Это интересно, — пробурчал Владимир. «Что они, готовятся на случай ядерной войны?» — Простите мой дилетантский вопрос: а она не может рухнуть, как карточный домик?

Брови парнишки укоризненно взметнулись вверх. Вздумай Владимир усомниться в правильности (хотя это еще вопрос — что считать правильным в наше время?) его сексуальной ориентации, он бы не выглядел таким уязвленным.

— Ну что вы? В конструкции башни применены те же решения, что и при строительстве всех подобных объектов. Например, Останкинской или телевышки в Торонто. Конструкция изначально спроектирована гибкой: это значит, что при сильном ветре шпиль может отклоняться до трех метров, но Башня не рухнет…

Владимир дальше не слушал, молча кивал головой.

— Значит, не упадет?

— Ну ведь Останкинская же не рухнула, несмотря на сильный пожар.

— Резонно. Но Останкинскую строила вся страна…

Риэлтор опять улыбнулся — на этот раз снисходительно.

— У концерна накоплен достаточный опыт…

— Ну допустим, — согласился Владимир. Гримаса парнишки говорила, что ни о каких «допустим» не может быть и речи — это действительно так. — И как мы будем попадать на этот тридцать девятый этаж?

— На одном из четырех скоростных лифтов. Смотрите, — парень открыл нужную страницу. — Скорость подъема четыре метра в секунду. Если сделать больше, то у человека могут возникнуть неприятные ощущения…

— По этажу за секунду?

— Да.

— Значит, сорок секунд я буду только ехать, не считая ожидания? Хм… Утешает одно — что бедолага из пентхауза будет пилить к себе домой целую минуту.

— Обратите внимание на двери между этажами, — продолжал риэлтор. — Они все автоматические и снабжены электронными замками. Вы можете попросту закрыть свой этаж. На каждом этаже — два раздельных крыла, в каждом крыле — по две квартиры. Огромный холл — вы можете сделать там зимний сад…

— Где сосед будет выгуливать своего любимого дога… — закончил Владимир. Ему доставляло удовольствие отпускать шпильки в адрес риэлтора и Башни: настроение было ни к черту.

Но парень не растерялся.

— За всеми этажами будет вестись постоянное наблюдение из центрального пульта. Он расположен здесь, на техническом этаже — между сорок девятым и пятидесятым. В подземном гараже, на всех лестничных переходах, в холлах и лифтах поставят телекамеры, и охрана будет вести круглосуточное наблюдение.

— Значит, в лифте и жену не обнять? — Марина смущенно посмотрела на мужа. — И в зимнем садике не позагораешь в чем мать родила… — продолжал Владимир.

— Ненавязчивое, очень деликатное наблюдение, — мгновенно отреагировал парнишка. — К тому же в вашем саду будет соседский дог…

— Ах, ну да, я и забыл… — рассмеялся Владимир. Эта простая шутка заставила его немного оттаять. — Ладно, мы берем.

— Что именно?

— Еще не знаем.

— Самая маленькая квартира на этаже — двухкомнатная. Сто десять квадратных метров. Впрочем, внутренние стены не являются несущими, поэтому вы можете сделать и три комнаты, и одну большую студию. Окончательная планировка и отделка — за счет жильца.

— Понятно, — Владимир подвинул альбом ближе. — Выбирай.

Для Марины, выросшей в хрущевке, все квартиры казались одинаково роскошными. Баснословно, умопомрачительно роскошными.

— Может, вот эту трехкомнатную, — неуверенно сказала она.

— Не знаю, тебе там жить…

Владимир мысленно выругался. Он отвел глаза, ожидая, что жена его поправит — «не тебе, а нам», но Марина, казалось, ничего не заметила.

— Или четырехкомнатную? — мечтательно сказала она.

Владимир взглянул на метраж.

— Конечно, можно. Но тебе придется добираться из спальни до кухни на велосипеде.

— Вы ориентируетесь на какую-то конкретную сумму? — участливо спросил риэлтор.

«Мы ориентируемся на какую-то конкретную дату», — мысленно поправил его Владимир. Деньги на новое оборудование для его расширяющегося предприятия уже были перечислены на подставной счет несуществующей фирмы; со дня на день он ждал подтверждения перевода. «Тогда — Шереметьево-2, и — прощай, Родина! Чисть себе картошку сама!»

При таком раскладе он оставался в крупном выигрыше. Быстро перекидывал деньги из одного банка в другой, оттуда — в третий, заметая следы, затем снимал их со счета, и — ищите наших за границей!

В этой комбинации, помимо бесспорного торжества справедливости, был только один минус. Жена и сын. Если он сразу возьмет их с собой, это вызовет ненужные подозрения, но если он неожиданно пропадет, словно провалится сквозь землю, то семью скорее всего не тронут. Семью оставят в покое — в качестве приманки. В надежде, что он когда-нибудь объявится — выйдет с ними на связь.

И может быть, лет через пять… Или шесть… Когда все утихнет и рассвирепевшая бабушка немного успокоится и ослабит бдительность, тогда он перетащит их к себе. Во Флориду. Или в Калифорнию. Или еще куда-нибудь, да мало ли на свете местечек, где можно с толком потратить четыре миллиона?

Владимир утешал себя мыслью, что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО так думает. Что он в это верит.

— Мы располагаем достаточной суммой, — не без гордости ответил он парнишке. — Я думаю, — обратился он к Марине, — надо выбирать, учитывая вид из окна. Это будет самое правильное. Куда выходят окна этой трехкомнатной?

— О-о-о! Вы правы, это самый лучший выбор! Пойдемте со мной! — риэлтор вывел их на крыльцо вагончика, стоявшего неподалеку от стройки. В нем и происходил весь разговор. — Посмотрите! Ваши окна будут выходить на север, — он махнул рукой вправо. — И на запад! — показал на Серебряный Бор.

— Отлично! Берем!

Спустя четыре дня Владимир, как всегда, уехал на работу, но в обычное время не вернулся.

Поначалу Марина не придала этому значения: мало ли, почему муж задерживается. Но он не позвонил и не предупредил — и это выглядело странным.

Рабочий день подходил к концу. Марина позвонила в офис. Секретарша ответила, что Владимира сегодня не было.

Марина стала волноваться. Воображение рисовало ей красочные картины супружеской измены — одна другой откровеннее и циничнее. Подозрения, терзавшие ее в последние месяцы, внезапно получили подтверждение.

Марина позвонила ему на мобильный. Робот механическим голосом ответил: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Так продолжалось в течение двух часов, после чего Марина открыла записную книжку и стала набирать номера его друзей и приятелей. Никто ничего не знал.

Около полуночи, потеряв надежду найти мужа. Марина подала заявление о розыске в милицию.

Следующие несколько дней стали для нее сущим адом. Она вздрагивала от любого телефонного звонка и со всех ног бежала открывать входную дверь. Версию супружеской измены она отвергла как несостоятельную. Теперь она склонялась к мысли, что Владимира убили или же он сам от кого-то скрывается.

Квартира к тому времени уже была оплачена: трехкомнатная на тридцать девятом этаже, общей площадью сто пятьдесят метров.

Потом к ней несколько раз приходили вежливые молодые люди в дорогих костюмах и интересовались, куда мог исчезнуть ее муж. Они не угрожали, не грубили — они просто интересовались, но Марине ответить им было нечего. Собственно, она понимала, что даже если бы она знала, то говорить все равно не стала бы. Молодые люди тоже это понимали, поэтому больше ее не беспокоили.

Еще через неделю она полезла за деньгами в шкаф: в доме всегда была небольшая сумма наличными, по старой советской привычке Марина хранила их на полке в шкафу, под стопками постельного белья. Там она нашла незапечатанный конверт, в конверте — записку, написанную рукой Владимира.

В ней говорилось, что в депозитной ячейке хранятся пятнадцать тысяч долларов; продав старую квартиру (они жили в двухкомнатной на Соколе), она выручит еще шестьдесят или около того. Суммы хватит на отделку новой квартиры в Башне.