Метод супружества (ЛП) - Страница 7

— Твоя мама будет счастлива, — прокомментировал Роуэн, потягивая пиво. Он выпил немного, потому что повезет свою женщину домой и не стал бы делать ничего, что могло бы подвергнуть ее риску.

Иногда мне было больно смотреть на то, как он любит ее.

Я был чертовски рад за своего сварливого лучшего друга. Он заслужил это дерьмо. А Нора была милой, забавной и чертовски странной. Было здорово видеть, как два человека, которые этого заслуживали, обрели счастье.

Но от этого мне стало горько. Я сердился.

К счастью, я хорошо это скрыл.

— Она будет счастлива, — согласился я. Я боялся рассказать об этом своей матери. Потому что она будет в восторге. Она запрыгнет в машину и доедет до дома прежде, чем положит трубку. Она попытается внедриться в мою жизнь, в жизнь Фионы. Потому что именно таким человеком была моя мать. Она милая, легко возбуждается, и у нее огромное сердце. Но она властная. Это вызвало напряженность в моем последнем браке. Очень много.

И это был настоящий брак.

Нам и так было достаточно тяжело в окружении наших друзей и назойливых людей этого гребаного города. Последнее, что нам было нужно — это чтобы моя мать отпугивала Фиону всю дорогу до гребаной Австралии.

— Возможно, кое-что поменяется, — продолжил Роуэн, не понимаю, насколько я хочу сорваться. — Этот брак.

— В этом я сомневаюсь, — ответил я.

Некоторые вещи невозможно изменить.

Фиона

Я почти ничего не помню о своем свадебном приеме.

Из-за того, что напилась до беспамятства.

Именно так, как и планировала.

К сожалению, я помню, как добралась домой.

Или части пути домой.

А именно: Кип нес меня от машины до дома.

— Какого хрена ты делаешь? — пробормотала я невнятно, слабо пытаясь сопротивляться. Но его руки как тиски, а мои конечности не слушаются.

Кип не ответил. Его напряженное лицо освещалось светом фонаря на моем крыльце, что-то похожее на тот сердитый взгляд, который был у него всю ночь. Когда я смотрела на него, он был таким. Изо всех сил я старалась не глазеть.

Но мы должны были сыграть свою роль. Наши лучшие друзья присутствовали на небольшой свадебной церемонии, которую мы устроили в пекарне.

Если бы мне пришлось гадать, думаю, мы не убедили их, потому что я напилась, а Кип все время хмурился.

— Ты перенесешь меня через порог? — Я застонала. — Отпусти меня.

— Заткнись на хрен, — пробормотал он, когда мы вошли в дом.

Вот он, жених, переносящий невесту через порог.

Это так нелепо, что я хихикнула. Ну, это было больше похоже на фырканье. Непривлекательно. С другой стороны, мне не нужно быть привлекательной. Я не планировала соблазнить своего мужа в нашу первую брачную ночь.

Кип прошел по дому, на ходу включая свет. Он только накануне перевез свои вещи, когда я, к счастью, работала. Вручать ему связку ключей было физически больно, и мне не нужно видеть, как он осваивается в пространстве, которое так долго принадлежало лишь мне.

Весь вчерашний день я убеждала себя отступить, найти другие варианты.

Теперь отступать некуда. Я замужем.

Я приземлилась на кровать, и воздух со свистом вышел из легких. Кип стоял надо мной в своем костюме и хмурился.

— Тебе нужна миска, чтобы блевать в нее?

Я приподнялась на локтях, недовольная положением и распределением власти между нами.

Первоначально я намеревалась встать и встретиться с ним лицом к лицу, но потолок опасно сдвинулся, когда я просто приподнялась.

— Мне не нужно блевать, — заверяю я его. — Что мне нужно, так это… сыр на гриле.

Кип приподнял бровь.

— Хочешь, я приготовлю тебе сыр на гриле?

— Я не прошу тебя ничего для меня делать, — огрызаюсь. — Могу приготовить это сама. — Однажды я придумаю, как заставить потолок перестать вращаться.

— Ты не можешь стоять на двух ногах, не говоря уже о том, чтобы управлять чем-то, способным поджечь этот дом, — отмечает он. Придурок. — Оставайся здесь, — сказал и вышел из комнаты.

Я попыталась встать, потому что мне не нравилось, когда мне указывали, что делать. Особенно не нравилось, когда Кип указывал, что делать.

Кип.

Мой муж.

— Фу, — говорю я вслух, падая обратно на кровать, когда не получилось встать.

У меня скрутило живот. Я чертовски пьяна. В щи. Знаю себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что если не поем в ближайшие пятнадцать минут, то меня будет рвать всю оставшуюся ночь.

На прикроватной тумбочке не было никаких закусок. Как будто я не знала заранее. А кухня слишком далеко.

Комната кружится.

Я в полной заднице.

Не уверена, как долго я пролежала там, уставившись в потолок, но не могло пройти пятнадцати минут, потому что меня еще не вырвало.

Послышались шаги Кипа, когда он вернулся в спальню.

— Ты заблуждаешься, если думаешь, что будешь спать здесь, — сообщаю я ему, хотя не в том состоянии, чтобы должным образом протестовать против него, если бы он решил это сделать.

Он не отвечает, просто ставит что-то на мой прикроватный столик.

Я с любовью смотрю на тарелку с жареным сыром. Он поставил рядом с ним воду и таблетки, но они интересовали меня гораздо меньше.

— Ты приготовил мне сыр на гриле?

— Либо это, либо ты подавишься своей рвотой ночью, — сказал Кип.

— Ты подсыпал в него мышьяк? — спрашиваю я, садясь.

Он усмехается.

— Было бы неразумно с моей стороны отравить свою новую жену в первую брачную ночь.

Я смотрю на него, пытаясь разгадать его тактику, почему он сделал мне сэндвич.

Его губы все еще вытянуты вверх, но в глазах что-то другое. Они выглядят почти… меланхоличными. Но, конечно, это слишком сложное чувство для такого поверхностного человека.

Я хватаю жареный сыр и со стоном удовольствия отправляю его в рот.

— Теперь ты можешь идти, — пробормотала я, не отрываясь от еды. — Спасибо, — неохотно благодарю его после того, как проглатываю. Я помахала бутербродом у него перед носом. — За это. И за то, что, эм… женился на мне, полагаю.

Его губы сжимаются в тонкую линию.

— Тебе не нужно меня благодарить, — хрипло говорит он. — У меня были собственные причины, — он пристально смотрит на меня, и я вдруг чувствую себя маленькой и уязвимой. — Я делаю это не по доброте душевной, Фиона. Тебе не мешало бы это запомнить.

Затем он повернулся и вышел из моей комнаты.

Я уставилась на пустое место, где он только что стоял, быстро моргая.

— Ну и черт, — пробормотала я. Затем вернулась к своему сэндвичу.

Возможно, у меня было время еще раз подумать над его загадочным маленьким прощальным заявлением, но, когда передо мной поставили горячий сыр на гриле, у меня появились другие приоритеты.

И несмотря на бутерброд и на то, что может означать такой жест, я никогда не забуду, что Кип делал это не из благородных побуждений. Не стоить принимать его за героя.

***

На следующее утро у меня раскалывается голова.

В мои виски словно вонзились кинжалы.

Я будто плыву на лодке. Моя кровать дергается, как в бурном море.

Как только я сморгнула слепящий утренний, то поняла, что на самом деле я не на лодке, а в своей постели.

У меня просто гребаное похмелье.

Напиться казалось единственным разумным решением в день моей фальшивой свадьбы. Теперь я отчасти сожалею об этом.

Я застонала, переворачиваясь на кровати и чуть не уткнувшись лицом в тарелку с недоеденным сыром на гриле.

Обрывки прошлой ночи начали складываться воедино. Клятвы. Поцелуй. Нора беременна. Я поняла это, когда она не притронулась к дорогому шампанскому, которое я оплатила кредитной картой Кипа.

— Что мое, то и твое, помнишь, милый? — я окликнула его, когда попросила карточку, которую он, что интересно, отдал без боя.

Она пыталась сохранить беременность в секрете, чтобы не испортить мой особенный день. Потому что она думала, что это был особенный день.

Фу.

Моя лучшая подруга беременна.