Метка Лилит - Страница 29

-насмешливое. Ибо знает, что нельзя не убить, если она в тебе есть. И умрет она только с тобой. А может, и не умрет, может, превратится в летающий атом смерти и поселится в чьем-то ухе или ноздре и пустит свой яд, и ты, еще вчера вполне милый человек, однажды сожмешь руками шею ребенка и почувствуешь, что наконец началась твоя настоящая жизнь.

Егора охватил ужас от мысли, что среди людей может не оказаться неубийц. Он неистово рассматривал кровь у всех, у кого мог. И потихоньку успокаивался. Людей без меток было достаточно много, дети были практически все чисты, но метка мгновенно появлялась, стоило им увидеть убийство – пусть даже котенка или собаки. Убийство на глазах детей было страшнее тифа, спида, проказы. Оно поселялось в человеке навсегда.

Егор искал выход.

Здесь и сейчас

Камень показал мне хрупкого узкоплечего мальчика, который, зависнув над фьордом, рассматривал слияние вод. Он еще только шел к цели, этот оскорбленный родиной и своим народом мальчик. Но ведь недаром он был мне показан? Я боялась и страдала за него. Почему-то я знала, что он обязательно встретится с моим сыном. Я сопровождала его до самой полиции, где он стал развязывать шнурки своих кроссовок. Я поняла, что он пришел туда, куда надо. И стала читать про Эдинбургский университет. Он уже существовал, когда была казнена Мария Стюарт, и хотя это не имело отношения к нашей истории, но было что-то волнующее в том, что через четыре сотни лет после отрубленной головы Марии на ее землю пришел русский мальчик, отчаянно восставший против насилия смерти. В общем, чистая случайность, но так ли случайна сама случайность?

А время шло. Воевали практически во всех уголках земли. И не пули, не бомбы, не пластид несли смерть. Смерть была в сонном взгляде проснувшейся женщины, в руке шофера, что лежала на баранке автобуса, в чиновнике, выходящем из лимузина навстречу ненавидящему его швейцару, война жила на улицах мирных городов, которые не понимали, почему рушатся дома и смерть прямехонько летит на скопившиеся на дороге машины, а не падает рядом.

Где-то в России…

Вахид отправлял сыновей и внуков на север, где нужны были новые силы. «И жертвы», – думал Вахид.

Он, старик, оставался в ущелье, кашеварил, лечил, читал молитвы. Он знал, что вернуться назад шансов мало. Русские все больше свирепели, и это рождало содержание его молитв. Он не слал на их головы хулу и проклятья и он не хотел смерти их детей. Он обращался к русской душе, на его взгляд, слабой и доброй. Он просил ее победить в теле черную кровь, у которой нет другой цели, как убивать. Он думал: не странно ли, что русские не верят в загробную жизнь, православная церковь бежит этой темы, и растерянный человек, даже истово верующий, так до конца и не знает, есть ли место, где ему будет дано знание и покой. И тем не менее, не веря в дальнейшую жизнь, они кромсают эту, единственную, свою и чужую, как хотят, они дышат ненавистью и злобой, и ни один священник никогда не остановил мчащийся отряд головорезов. Он, священник,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com