Метасюжет в театре Островского - Страница 4

Изменить размер шрифта:

«Лес» и очередной вариант «бедной невесты» при особенной близости к версии «Воспитанницы»: Гурмыжская, «очень богатая помещица», повторяет свою предшественницу по амплуа Уланбекову и в отношениях с Аксюшей (которой соответствует Надя из «Воспитанницы»), и в отношениях, даже более откровенных, с Булавиным, «молодым человеком, недоучившимся в гимназии» (которому в «Воспитаннице» соответствует Гриша). Любовная линия Аксюша — Петр, купеческий сын, наиболее близка к соответствующей линии из «Тяжелых дней». Отец Петра, правда, не в такой степени деспот и самодур, но бесприданница его также не устраивает, и приданое он в конце концов получает — от актера Несчастливцева, его долю в наследстве. Тит Титыч в «Тяжелых днях» вместо приданого удовольствовался избавлением от крупных расходов, грозивших ему за «оскорбление действием». В качестве избавителя и одновременно в качестве устроителя (медиатора) счастья влюбленной пары в «Тяжелых днях» выступал ходатай по делам, которому принадлежала в пьесе довольно заметная роль. Любопытно, что и в «Лесе» главная роль принадлежит персонажу, существенно не причастному к любовной коллизии, но в финале принимающему на себя функции медиатора.

«Не всё коту масленица» и всё та же «бедная невеста». Опять привычная семейная пара: мать–вдова и дочка, которую, как в «Шутниках», пытается купить в жены богатый старик–купец. У Агнии уже есть возлюбленный — приказчик Ахова, и стоит отметить, что два этих персонажа пришли сюда из параллельного сюжета, из пьес о «богатой невесте» («Свои люди — сочтемся!», «Бедность не порок», «Горячее сердце»), где они, однако, никогда не выступают как соперники (хозяин в пьесах этой группы — всегда отец невесты). Однако совмещения мотивов пока не происходит: развязка строится по сценарию «Шутников» и «Не было ни гроша, да вдруг алтын» — неожиданно добытые деньги (здесь благодаря хитроумию приказчика) устраняют препятствия и переводят финал в разряд благополучных.

В «Поздней любви» семейство обедневшего адвоката Маргаритова, «из чиновников», близко напоминает семейство Оброшенова, «отставного чиновника», ныне ходатая по делам. Здесь нет, правда, в отличие от «Шутников», второй дочери, но типаж Людмилы, «немолодой девушки», совершенно совпадает с тем, который нам известен по старшей дочери Оброшенова. Развитие действия следует, однако, не за «Шутниками», а за пьесой, дающей другую модификацию той же основной схемы — «Старый друг лучше новых двух». В «Поздней любви» нет, следовательно, в отличие от пьес данной группы, наиболее близких к архетипу (т. е. к «Бедной невесте»), угрозы неравного брака, и Людмила во всем равна своему избраннику, но мысли его, как в «Старом друге», заняты другой, что вводит в «Позднюю любовь» мотивы сюжета «богатой невесты». За возлюбленного приходится бороться, опять же как в «Старом друге», но борьбу Людмила ведет исключительно с помощью своей беззаветной преданности и самоотверженности — совпадение сюжетов разительное, но в «Поздней любви» он переведен в возвышенно благородный регистр.

В «Трудовом хлебе» «бедная невеста» зовется Наташей и она, к тому же, еще и сирота, живет у дяди, промышляющего частными уроками. Мелодраматические интонации, вообще свойственные данному сюжету, многократно усиливаются введением темы денег, завещанных покойной матерью на свадьбу дочери, ее загробного письма, самой историей матери, предвосхищающей своей судьбой (рассказанной глухо и недомолвками) судьбу дочери, наконец, появлением в качестве возлюбленного Наташи персонажа из другой драматической группы — мота, авантюриста и охотника за приданым. Вместе с ним, хотя за сценой и только в рассказах персонажей, появляется и тема «богатой невесты», женитьбой на которой он надеется поправить свои пошатнувшиеся дела. А оскорбленная и убитая Наташа отдает руку лавочнику и своему квартирохозяину, совершая обычный для своей роли (хотя и по необычным мотивам — от «разбитого сердца», но без какого‑либо принуждения) социально–культурный мезальянс.

Сложное переплетение сюжетных мотивов, в основе своей всё тех же, но берущихся иногда с обратным знаком, мы встречаем в «Волках и овцах». Скажем, линия Глафира — Лыняев формально подходит под признаки сюжета «бедной невесты». Но носительница этого амплуа, девица, действительно, без каких‑либо средств, ведет себя, скорее, в соответствии с типом охотника за приданым из параллельного сюжета, активно и агрессивно покоряя богатого барина. Напротив, Евлампия Николаевна Купавина по всем показателям — «невеста богатая», но мало того, что мошенничество, подлоги и прямое воровство чуть не переводят ее в разряд «бедных», она и ведет себя в отношениях с Мурзавецкой, забравшей над ней власть, близкую к родительской или опекунской, как будто на самом деле взяла на себя эту роль, и не случайно среди претендентов на ее руку оказывается племянник Мурзавецкой, достойный собрат Неглигентова. Возвращает Купавину к амплуа «богатой невесты» появление Беркутова, не только расстраивающего все козни против нее, но и твердо знающего, что ее лес, на который здесь «никакой цены нет», стоит полмиллиона, ибо через него должны проложить железную дорогу. И вообще действия Беркутова, направленные на то, чтобы расстроить интригу против Купавиной, по существу сами являются интригой, имеющей целью добиться ее согласия на брак, — еще один пример неоднозначности мотивов в этой пьесе.

Похожее переплетение сюжетных доминант, вплоть до их обращения в полную себе противоположность, мы находим в «Богатых невестах». Для Пирамидалова, мелкого и подличающего чиновника, «богатыми невестами» являются и Белесова, подопечная и любовница «важного барина», и купчиха Бедонегова. В конце концов он вынужден довольствоваться Бедонеговой, как бы повторяя финал бальзаминовской трилогии. Также «богатой невестой», по крайней мере формально, является Белесова и для Цыплунова, чиновника «культурного» и нравственного ригориста. Но это с точки зрения женихов. С точки зрения Белесовой всё меняется. Ее любовник, в связи с приездом жены вынужденный прервать отношения, стремится срочно выдать ее замуж: тем самым он выступает в роли отца (но он и в самом деле ее опекун), а необходимость, вынуждающая Белесову к согласию на брак, воплощается на этот раз в лице требований общественного приличия. Брак с Цыплуновым — это для нее, для ее самосознания мезальянс, нисхождение по шкале светской иерархии, т. е. все необходимые признаки образа «бедной невесты» здесь присутствуют, но в виде, так сказать, инвертированном.

«Правда — хорошо, а счастье лучше» возвращает нас к раннему Островскому, к одной из самых архетипических его пьес — «Бедность не порок». Вновь купеческая среда, вновь атмосфера домашней тирании, в которой задыхается очередная «богатая невеста», вновь мелькающие за сценой призраки «благородных» женихов. И вновь приказчик отца в роли избранника — не только честный и чистый, как его собратья по амплуа и службе, Митя из «Бедности не порок» и Гаврило из «Горячего сердца», но отличающийся даже некоторым переизбытком честности. И как в «Бедности не порок», медиатором оказывается лицо, совершенно неожиданное: прежде в этой роли выступал спившийся и люмпенизированный дядя невесты, ныне — отставной унтер, в прошлом предмет тайной любви бабушки Барабошевой (эта история, всплывающая в воспоминаниях унтера, дополняет основной сюжет вариацией на тему «богатой любовницы» — так было уже в «Горячем сердце», но в форме самостоятельной сюжетной линии).

С дублированием и частичным перекодированием основных сюжетных мотивов мы в очередной раз сталкиваемся в «Последней жертве». Дульчин уже знаком нам по Копрову из «Трудового хлеба» — это тип эксплуататора своей мужской привлекательности и женских капиталов. Юлию Павловну, которая поначалу выступала для него в роли «богатой невесты», он быстро своим мотовством лишает всего состояния и, потеряв к ней интерес, выискивает новый источник доходов и новую жертву. Ирина Лавровна, однако, столь же активно завоевывает Дульчина (это тип поведения Глафиры из «Волков и овец»), сколь и он ее. При этом оба обманываются: Дульчин видит в Ирине Лавровне «богатую невесту», которой она не является, и наоборот, Дульчин — отнюдь не «богатый жених», за которого его принимает Ирина Лавровна. Тем временем Юлия Павловна (стараниями Дульчина превращенная из «богатой» в «бедную невесту») и развязку получает в соответствии со своей новой ролью: выходит замуж за богатого и немолодого купца, т. е. избирает ту судьбу, которой счастливо избегла Агния из «Не всё коту масленица», но которую смиренно и самоотверженно приняла Анна Павловна из «Шутников».

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com