Место под звездами (СИ) - Страница 60

— А кентавры мне без надобности. Я сам за себя постоять могу. Так что без доброго дела вполне обойдусь, — отмахнулся медведь лапой от новоявленной звезды, как от надоедливой мошки.

— Ах, так! — Черепаха мстительно улыбнулась, вообще-то она не замечала раньше за собой подобного поведения, но сейчас с огромным удовольствием выжала луковицу на голову топтыгина. Тот моментально забыл о малине, слёзы крупными каплями потекли по морде. — Совсем другое дело, — подхватив три из них, Черепаха принялась усиленно взбивать мазь, а через полчаса, когда получилось требуемое, лапы болели так, что она искренне пожалела, что имеет их всего четыре, а не сотню, как у Звезды, лучей.

Впрочем, тяжёлая работа вполне стоила счастливого Савора, у которого прямо на глазах принялась затягиваться трещина на копыте.

— Благодарю вас, — кентавр низко склонил голову в поклоне.

— Да ладно уж, чего там, — и Черепаха от смущения взмыла в небо.

Лапы устало гудели, впечатлений хватало, но душа ещё не успокоилась.

— Всё, последнее, самое простое желание — пообщаться с Духом рощи, просто поговорить, и ничего больше смешивать не надо. Посмотрю на величественный водопад, обрадую маленького Груга, и всё!

Водопад оказался не низвергающимися тоннами воды, а лишь небольшой речушкой, прыгающей вниз с высоты пятнадцати метров, а вот Груг предстал широкоплечим великаном, размерами, превосходящими давешнего медведя. Да и торчащим клыкам на выступающей вперёд нижней челюсти любой гризли позавидовал бы.

— Хорошо, что мне его не надо заставлять плакать, — Черепаха постаралась успокоить бешено стучащее сердце. — И где тут у нас Дух банановой рощи?

Долго искать не пришлось, а если точнее, Дух сам нашёл её и встретил весьма нелюбезно.

— Чего припёрлась? Небось бананов захотела? А вот тебе, — Дух скрутил кукиш и сунул его под нос Черепахе, изумлённой таким нелюбезным приёмом. — И этому волосатому гаду в пещере тоже фигу. Сам, видишь ли, бананы спелые лопает, аж за ушами трещит. А мне, значит, в огонь шкурки бросает, кушай, мол, дорогой Дух, наслаждайся.

— Я, вообще-то, бананов не ем, — опешила Черепаха. — И причём здесь огонь с банановой кожурой?

— Ты откуда взялась, такая тёмная, на мою голову? Разве не знаешь, что Дух — это эфирное тело, которое питаться может только тем, что бросают в огонь, — насупился Дух и от обиды вновь перешёл в наступление. — И вообще, где видано, чтобы черепахи летали? Ха! И ещё раз ха! Это непорядок, здесь вообще всё непорядок, на чём только этот мир держится?!

— На мне, — честно призналось основание этого мира. — Есть ещё, правда, три слона, но они зачастую мошенничают, и большей частью Землю держат только двое. Так что давай быстренько сделай так, чтобы бананы поспели. И я вернусь на место.

— Ты что, не знаешь, что Земля — это шар? — Дух залился скрипучим смехом, тыча в неё пальцем. — Никакой Черепахи не существует!

— Может быть, я и не самая лучшая звезда, но утверждать, что я плохо выполняю свои обязанности, это уж слишком!!! — стерпеть такое оскорбление она никак не могла. И, разогнавшись как следует, стукнула по голове обидчика.

Твёрдый панцирь Черепахи, да помноженный на скорость Звезды, — шишка вскочила знатная!

— Ой-ё! — схватился ошарашенный хранитель рощи за лоб. До сих пор он даже и не предполагал, что эфирное существо вообще можно ударить.

— Так как у нас насчёт спелых бананов? — всё ещё сердилась Черепаха. — А то я ведь ещё плохо разогналась!

— Не извольте беспокоиться. Завтра всё будет в наилучшем виде.

— Смотри, вернусь — проверю, — погрозила для острастки свитком Черепаха и решительно отправилась к Гругу, с тоскою смотрящего на никак не желающий зреть урожай.

— Понимаешь, этот старый, ворчливый и нелюбезный Дух тоже любит бананы. И если ты в костёр вместо шкурок порой будешь бросать сами фрукты, то загадывать желание на падающую звезду тебе больше не придётся. Понял?

— Угу, — почесал пятернёй в затылке изумлённый великан.

Теперь, с чувством выполненного долга, можно было исполнить и собственное желание…

— Ой, я так заждалась, так выспалась, а эти, там, наверху, всю голову оттоптали, — Звёздочка кружилась вокруг лапы Большой Черепахи. — Никогда не думала, что твоя работа столь тяжела.

— Твоя тоже не лёгкая, — устало заметила Черепаха. — Только знаешь, лет через тысячу загляни снова ко мне, опять поменяемся…

— Договорились! — и Звезда умчалась прочь.

А Большая Черепаха уснула, и ей снилась Ариада, форсящая в новой шубке. Женщина чувствовала себя счастливой. И не столько от завистливых взглядов жены столяра, сколько от тёплого слова «люблю» и ласкового взгляда мужа.

А потом Черепаха увидела горящий возле пещеры костёр, где сидели любители бананов — косматый великан Груг и Дух рощи. Оба увлечённо беседовали о достоинствах этих фруктов, хотя в основном говорил Дух, а Груг лишь одобрительно вставлял: «Угу». И оба порой посматривали на звёздное небо и чему-то улыбались.

Привиделась ей и ещё одна любопытная встреча у тихого озера — Савора и медведя, в чьей задней лапе застряла острая щепка.

— Помоги, — смиренно попросил косолапый, не надеясь, что кентавр поймёт.

— Постараюсь, — тихо ответил Савор, прекрасно понявший, о чём речь, благодаря трём слезинкам, излечившим ему ногу.

А ещё Черепаха уяснила одну истину. Вовсе не обязательно часами всматриваться в небо, чтобы успеть загадать желание на падающую звезду. Порой для исполнения мечты вполне достаточно по-хорошему поговорить друг с другом. А добрые дела обязательно к тебе вернутся, когда будет в них особая нужда.

5 января 2013 года

При чтении практически всех фантастических рассказов, присланных на конкурс «Планета молодых — 2», обращают на себя внимание следующие моменты. В первую очередь, конечно, нельзя не отметить определённый уровень профессионализма, показывающий, что молодые авторы серьёзно учатся у своих предшественников и коллег по творческому цеху, пытаясь овладеть мастерством писателя-фантаста. Однако тщательное копирование стиля своих кумиров оборачивается тем, что почти у всех участников конкурса практически полностью отсутствует свой собственный голос и свой собственный взгляд на окружающий мир. Наверное, это происходит из-за того, что учиться приходится, в основном, на произведениях переводных зарубежных авторов, творческие особенности которых оказываются снивелированы усреднёнными переводами, делающими их прозу неотличимо похожей друг на друга. А также все произведения кажутся написанными одним автором ещё и потому, что в них почти напрочь отсутствуют приметы и проблематика нашей реальной жизни. Трудно поверить, что читатель сможет серьёзно сопереживать однотипно-безликим персонажам с именами Лайт, Свен, Томсон, Мери и им подобным, которые проживают в мире абстрактных проблем и скопированных из книг других писателей ситуаций. Складывается такое ощущение, что молодые авторы вообще не замечают того, что происходит в реальной жизни, и когда встречаешь хотя бы одну мысль или фразу, пересекающуюся с тем, что сегодня волнует наших соотечественников, кажется, что встретил прямо-таки живого пророка, как это происходит при чтении рассказа В. Казарцева «Я — геронт», где, в частности, мелькает мысль о том, что «все идеи о генной модификации, казавшиеся лет 300 назад революционными, фантастическое увеличение урожайности и устойчивость растений к болезням и вредителям оказались мифом. Не хотели перетасованные гены производить полноценное потомство. Оно оказывалось мутагенным или с ещё какими-либо дефектами». В основном же герои заняты решением чисто своих внутренних задач, касающихся, в большинстве случаев, выживания в трудных постапокалиптических условиях, иногда — абстрактно-философских, иногда психологических.

К этому же ряду примыкают отдельные оплошности, касающиеся незнания бытовых деталей жизни, к примеру таких, как в рассказе Сергея Белаяра «Предел прочности», в котором в уста героя вкладывается фраза о том, что «нужно было снять ботинки и просушить портянки», — хотя известно, что портянки носятся с сапогами или валенками, а с ботинками — носки. Может быть, конечно, автор имел в виду обмотки, которые, действительно, носят с ботинками, но тогда надо на этом останавливаться и описывать обмундирование в деталях.