Место для журавля - Страница 28

— Превосходно, мой нежный друг, — добродушно ответил инспектор. — С тех пор, как ваш старший брат Артур Валуа предоставил нам свою яхту и согласился быть на ней капитаном, все идет так, как надо. Наша красавица «Маргарита» — при слове «красавица» инспектор посмотрел на дочь профессора столь красноречиво, что смуглое лицо девушки залилось румянцем — наша изящная «Маргарита» прекрасно держится на плаву. Чудесное судно и великолепный экипаж!

— Однако, судя по приборам, мы отклонились от курса на пять-шесть миль, — задумчиво произнес профессор. — Приближаемся к острову с южной стороны.

— Если только он существует на самом деле, — сказал Жак, сверяя показания приборов с картой. — Это неизученный район моря, лежащий далеко от основных морских путей, и здесь вполне может быть белое пятно неизвестный остров. Иначе зачем стремится за нами Пфайфер — мы видели полицейский катер. То есть, он знает о нашей цели — выяснить, существует ли такой остров — тайное обиталище Генри Дюка. — Жак оттолкнул от себя карту. Его гибкое сильное тело напружинилось, на руках вздулись мускулы, казалось, молодой человек уже готов к схватке.

— Чем ближе к цели, тем больше опасность, теперь это стало очевиднее, раздумчиво произнес Бур Клифт. — Пфайфер — потенциальный враг и, по возможности, не допустит утечку информации… Пять лет назад я объяснился с Артуром Валуа. Вашим братом, Маргарита, и вашим сыном, профессор. На конгрессе сторонников мира он как оратор поражал смелостью решений и необычайной верой в свое дело.

— Да. Мой сын таков! — профессор гордо вскинул седую голову.

— Мы подружились с ним настолько, что я рассказал ему о тайне затонувшей крепости, о гибели первой экспедиции, о мучительном желании разоблачить тех, кто охранял страшную тайну и по чьей вине или при прямом участии погибали люди. Поступив в известное вам ведомство и получив доступ ко многим секретным документам, однажды просматривая бумаги, я наткнулся на имя Гельмута Прайда и профессора-биолога Генри Дюка — эсэсовца, проводившего опыты на узниках концлагерей.

— Что с вами, отец? — Маргарита ласково погладила профессора по плечу.

— Ничего, — бледнея, ответил Морис Валуа. — Продолжайте, Клифт.

— Мне удалось сфотографировать документы и показать фотографии Артуру. Он был потрясен, когда увидел копию портрета Генри Дюка.

— Теперь позвольте мне разъяснить некоторые детали, — взволнованно подхватил профессор Валуа. — В начале сорок четвертого года в одном из уличных боев с фашистами меня ранило, я попал в плен, а затем в концентрационный лагерь. Участь моя, как я думал, была предрешена. Но случилось невероятное. Гельмут Прайд — офицер по особым поручениям, отбирая узников для проведения очередных опытов, наткнулся на меня. Наткнулся… Я повторяю это слово, так как эффект, произведенный мною на гитлеровца, был столь неожиданным, как если бы Прайд столкнулся с чем-то мистическим. Он вскинул руки, попятился к сопровождавшим его солдатам и, только спустя минуту, опомнился и приказал: «Этого отдельно. В машину». События развивались стремительно. Час езды в закрытой машине. Остановка. Скрип шлагбаума. Выталкивают из машины. Ведут в солдатскую баню, где меня моют, стригут, гримируют ссадины. И вот маленький уютный кабинет. В окно светит солнце. Доносится пенье птиц… Появляется Прайд. Он неутомим. Приказал часовому принести приборы, сам сервировал стол, частично задрапировал окно, усадил меня в кресло и сказал: «Послушай, подопри подбородок правой рукой. Хорошо. Именно так!» Потом Прайд исчез. Прошло несколько минут. Поражало то, как часовой смотрел на меня, казалось, мой вид гипнотизировал его. Он стоял вытянувшись, выпучив глаза, и от страха дышал, как бык на бойне. Наконец все разрешилось. В кабинет вошел высокий смуглолицый человек с черными, как уголь, глазами и крючковатым носом. — Рассказывая, профессор Морис Валуа посмотрел в зеркало. — Да. Вошел мои двойник. В нас было идентичным все: волосы, лица, фигуры, движения и жесты, и только голос у меня был несколько мягче, чем у Дюка. «Выйди!» — приказал он часовому.

Мы остались в кабинете одни. Рассматривали друг друга с жадным любопытством и с некоторой настороженностью.

— Ну, вы тип! — произнес Дюк, усаживаясь в кресло.

— И вы не менее, — отпарировал я, заметив, что эсэсовец подпер подбородок рукой.

— Вы — немец!

— Нет, я француз, но живу в Германии.

— Невероятно! Череп… профиль чисто арийского лица. Вы говорите на немецком, значит, обладаете интеллектом довольно высоким.

«Бедняга, — подумал я тогда. — Как глубоко засела в твоем мозгу гитлеровская пропаганда о величии и неповторимости немецкой расы. Интересно, знаешь ли ты французский?» Генри Дюк знал французский превосходно. Более того, он задал мне несколько вопросов на шотландском и греческом. Я ответил ему и тут же спросил на японском, кто он по образованию. Как видно, гитлеровец не понял меня. Он нахмурился и нервно постучал пальцами по коже кресла: «Кто вы по образованию, Морис Валуа?» «Физик, ответил я. — Но страстно люблю археологию».

— Вот в чем ваша неполноценность! — весело взревел Дюк. — У вас нет конкретной цели… Прелюбопытнейший тип! И я буду изучать вас! Мы двойники, несущие миру совершенно разные идеи.

«Для него я не более чем подопытный кролик, — подумал я тогда. — Он расправится со мной, как только моя персона перестанет его интересовать». Дерзкий план родился в моем мозгу, а возможность его осуществления заставила меня действовать немедленно. «Где мы находимся? В каком городке?» — спросил я Дюка, который поднялся и собирался уйти. Он ответил мне. Сделал шаг к выходу… Самоуверенный нацист не мог и подумать, что пленник может напасть на него. Я превосходно знал японскую борьбу. Нанеся Дюжу несколько молниеносных ударов, уложил на пол, переоделся в его одежду и вышел из кабинета. В двери торчал ключ. Я дважды повернул его в замочной скважине, рявкнул вытянувшемуся передо мной часовому: «Охранять!» — и не спеша направился к машине, где Гельмут Прайд ждал своего хозяина. «Ты свободен, Гельмут, — сказал я, — машину поведу сам». — «Вы? Поведете машину»? — пробормотал, отступая, фашист… Бедный малый, он получил то же, что и его хозяин, вдобавок лишился пистолета, к которому потянулся. Мне повезло. Вы помните, Генри Дюк сказал, где мы находимся. Перед войной я был в этом местечке и хорошо помнил дорогу. Когда моя машина приблизилась к лесу, позади показались преследователи, раздались хлопки выстрелов. Впереди поворот. За поворотом — обрыв. Внизу река. Выбрасываюсь из машины, и она черным жуком летит с обрыва. Мне удалось скрыться в лесу прежде, чем преследователи заметили бы меня.

Закончив рассказ, профессор вновь обратился к инспектору:

— Скажите откровенно, Бур Клифт, какое участие принимал Артур в экспедиции?

— Ваш старший сын, как вам известно, должен был доставить акваланги. И только.

— И тогда вы нейтрализовали его возможных врагов?

— Да. О начале изысканий заранее был предупрежден Пауэрс. В свою очередь, мы это установили точно, Пауэрс уведомил официальные власти, а они — полицию. На это мы и рассчитывали, чтобы предотвратить возможную расправу над участниками экспедиции. Именно якобы в целях безопасности Пфайфер задержал Артура и наложил арест на снаряжение экспедиции. Я надеялся, что его люди займутся Прайдом, но полиция медлила. Дело в том, что весьма представительные лица высших кругов не желали раскрытия тайны озера. Для меня важно было изобличить Прайдов-убийц, а через личность вашего сына привлечь внимание общественности к здравствующим и поныне фашистам. Мы продолжали игру. Нам очень помогло то, что Прайд признал в вас своего бывшего и настоящего хозяина, а вы блестяще исполнили роль Генри Дюка.

— Это было нетрудно. Прайд болен. Более того — безумен. Идея насилия вытравила из него все человеческое. Но, Клифт, вы не учли возможностей Генри Дюка.

— Да, профессор. Он опередил нас. Его люди успели взять золото…

— Как удалось связаться с человеком Генри Дюка и узнать о местонахождении острова?