Место для жизни. Квартирные рассказы - Страница 9

– Да? Тебе не горит? – Шоши изобразила удивление. – Ты вроде разводиться хотел… Вторую главу в жизни начинать…

Это она намекала на некоторые отношения, которые у него слегка завязывались с секретаршей из соседнего отдела. Шушу до сих пор полагал, что это ее совершенно не колышет. Да ведь и она на глазах у

Шушу любезничала с русским мужчиной, убиравшим у них в подъезде, очень уже немолодым, но приятной интеллигентной внешности, и Шушу смотрел на это без всякого удовольствия.

Но все это, по мнению Шушу, были пустяки, не заслуживавшие спешки; сам он без особого энтузиазма думал о том, чтобы заново заводить с другой женщиной все то, что решил порушить с этой, а у Шоши, он считал, тоже вряд ли что-либо получится с этим нездешним и не очень понятным мужчиной. Он видел то, чего Шоши не замечала или не хотела замечать, что ее заигрывания смущают уборщика, ее предложения выпить кофе или сока лишь отрывают его от его тяжелой и неприятной работы, которой он стыдится, и что только хорошее воспитание и плохое знание языка мешают ему от нее отвязаться.

Приезжали на побывку сыновья, сперва старший, который скоро должен был демобилизоваться, потом младший, совсем еще малыш, любимчик матери. Оба огорчались решением родителей, но вмешиваться и тот и другой отказались. Отказались обсуждать раздел имущества, продажу квартиры, все их взаимные претензии. Вы бы лучше помирились, грустно сказал младший. А мы и не ссорились, жизнерадостно ответила Шоши.

Шушу только пожал плечами. Он уже думал про себя, что если только сумеет убедить Шоши согласиться на его, справедливый, раздел имущества, то он сразу предложит ей все это отставить, забыть и жить дальше. Ведь ясно же, что жить они могут, и даже очень хорошо.

Однако сперва необходимо было настоять на своем, без этого примирение превратилось бы в его поражение и хорошей жизни быть не могло.

Для начала он решил поставить на своем в смысле цены на квартиру.

Просто-напросто, когда очередной потенциальный покупатель пришел в отсутствие Шоши, Шушу назвал цену значительно выше той, что назначила Шоши. Отпугнет это покупателя – и прекрасно, все равно квартиру продавать не нужно. Правда, Шоши об этом не знает, а все-таки он поставил на своем! К его удивлению, покупатель сказал, что квартира ему подходит, а цена – высоковата, правда, но есть о чем говорить. Спусти тысяч пять, и составим предварительное соглашение. Не могу, сказал Шушу, никак не могу, и так отдаю за бесценок. И что же? Покупатель еще поторговался, Шушу не уступил, покупатель ушел, потом вернулся, еще поторговался, и подписали предварительное соглашение! Шушу сам не понимал, как это вышло. И даже задаток взял – правда, тут торговаться не стал и взял всего три тысячи.

Как же так? Ведь вовсе не хотел продавать! Но увлекся процессом торга, возбудился от непривычного ощущения успеха, от того, как ему удается поставить на своем, и на минуту забыл обо всех своих намерениях. И продал, вот черт!

А Шоши как раз пришла домой в хорошем настроении, принесла рыбу и сказала, что запечет ее с приправами в тесте, как Шушу любит. Но

Шушу волновал вопрос о квартире, ведь получалось, что все теперь кончено и отрезано. И главное, даже задаток взял, идиот! Надо было цену еще выше назначать. Да просто сказать – уже не актуально, не продаем.

Шоши он пока ничего не сообщил, но сообщить придется, она обрадуется продаже и высокой цене и, кто знает, пожалуй, не захочет даже слышать о примирении. И жить им теперь будет негде… И никогда ему не оттягать у нее справедливую треть…

Необходимо было как-то спасать положение.

– Шошинька, что я предложу. Не возись сейчас с рыбой, сунь в морозилку, и пойдем поедим у Аврума!

– Попируем напоследок? – усмехнулась Шоши.

– Ну, назови так, – уклончиво сказал Шушу.

Выйдя из дому, они остановились у витрины соседней булочной-кондитерской.

– Ты замечаешь, как Жожо все время разнообразит ассортимент? – сказала Шоши.

– Сволочь он, этот Жожо.

– Да? Почему же? Отличный кондитер.

– Старуху эту, что в подвале живет, знаешь? Он ее выкинуть хочет.

Мечтает расширяться.

– Его, положим, тоже можно понять. Старуха живет без всяких прав, а у него прекрасное дело.

Шушу невольно подумал, как думал много раз за совместную жизнь, что жена его, конечно, очень неплохая женщина, но доброй ее назвать нельзя. Однако, чувствуя, что может начаться спор, немедленно перевел разговор:

– Ну что, купить тебе парочку пирожных? Вот этих корзиночек с клубникой.

– Я и так толстая.

– А по-моему, в самый раз.

– Ох, Шауль, что-то ты уж очень любезен. Наверняка сотворил что-нибудь. Глупость какую-нибудь. Или пакость?

Вот и всегда она так, с огорчением подумал Шушу и опять засомневался, стоит ли заводить разговор, который он планировал.

– И народу смотри сколько. Ждать еще.

– Минуты три, не больше.

– Нет, никаких корзиночек, – сказала Шоши. – Собрались есть у

Аврума, ну и пошли.

И решительно направилась к переходу через улицу.

Ресторанчик Аврума, где кормили традиционными ашкеназийскими блюдами, привезенными из Восточной Европы, находился через улицу, метрах в пятидесяти от их дома. Ресторанчик был не дешевый, больше для американских туристов, искавших сентиментальных еврейских переживаний, а с точки зрения Шушу, вся пища там была переваренная, пережаренная и перетушенная. Но он знал, что Шоши любит, потому и предложил. Он поскорее догнал Шоши, думая с сожалением, что, скорее всего, это будет лишь напрасная трата денег, Шоши явно не расположена, да и сам он… И квартира практически продана…

И тут позади раздался раздирающий уши грохот.

Шушу ринулся вперед, подмял под себя Шоши, и оба упали наземь. Шушу сильно ударился локтями об асфальт, но даже не почувствовал.

Из витрин ближних магазинов сыпалось стекло, сзади неслись вопли, на соседней автостоянке заверещали на разные голоса сигнальные устройства.

Шоши выкарабкалась из-под Шушу и села, и Шушу, который уже смутно разглядел сквозь дым нечто тошнотворно-ужасное около входа в кондитерскую, быстро загородил ее собой:

– Шоши, не смотри, не надо. Вставай, и уйдем.

Как обычно после терактов, едва по телевизору показали место взрыва, начали звонить знакомые, проверять, все ли живы. И сыновья, конечно, звонили в панике, и всем Шушу и Шоши возбужденно рассказывали, как они чудом избежали смерти.

Она нас спасла! – кричал Шушу. Не захотела ждать пирожных и тем спасла! Я стал в очередь, а она прямо силой увела, буквально за две-три минуты! Он тоже меня спас, добавляла Шоши с обычной своей усмешкой, но при этом ласково смотрела на Шушу. Своим телом меня закрыл и свалил на землю. Я все коленки ободрала!

Они ни о чем ином не могли думать, ничего обсуждать, и только в перерыве между звонками, когда Шоши обмыла и обмазала зеленкой свои колени и принялась за Шушины локти, она вдруг поставила пузырек на стол, прижала к себе голову сидевшего Шушу и прошептала:

– Какие же мы все-таки с тобой идиоты, Шуш…

А Шушу обхватил ее за располневшую талию и тоже шепотом ответил:

– Ох, Шошинька, именно что идиоты…

И снова зазвонил телефон. Шоши не могла понять, что кричит в трубку незнакомый истеричный голос, такой громкий, что Шушу тоже кое-что расслышал:

– …вашу квартиру! Категорически… В таком опасном месте, да еще за такую цену! Расторгнуть… и вернуть задаток!

Пришлось все рассказать Шоши. И она вовсе не рассердилась, а сказала одобрительно:

– Смотри, какой ты ловкий! Кто бы мог подумать.

– Да ладно, – сказал Шушу, боявшийся, что обсуждение этой темы опять заведет не туда. – Все это позади и не имеет значения. Отказался – и прекрасно, вернем задаток – и все в порядке.

– Ну нет, – сказала Шоши. – С какой стати. Право на нашей стороне, для того и задаток. Пусть нам хоть какая-то польза будет от всей этой истории.