Местечко под солнцем - Страница 2
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 10.Он смотрел на меня и улыбался. Никогда раньше не видел, чтобы толстые люди так по-мефистофельски улыбались...
И он умудрился меня уговорить. Остался даже ночевать, что, впрочем, мне, размякшему от теплого пива, а потом, от неизвестно откуда взявшейся холодной водки, было практически безразлично.
* * *
Проснулись далеко за полдень. Лёва долго вычерчивал маршрут по возникшей из неизвестного пространства карте, что-то втолковывал мне, похмельному и разбитому, заставлял собирать вещи, выталкивал из квартиры... мне же было самоубийственно тошно.
- Ты смотри сюда, - Лёва развернул карту на багажнике моей дряхлой Нивы, - вот здесь сворачиваешь налево и вверх, дорога, конечно, паршивая, но где в горах найдешь хорошую? и все время вверх, там увидишь указатель: "Участки художественного общества "Пастораль", мой шестой, в самом отдалении, у озерца, ключ у охраны возьмешь, я предупрежу. Все, давай, катись с ветерком.
С этими словами он запихал меня в машину, швырнул на сидение рядом карту, грохнул дверью, и снова улыбнулся своей невыносимой улыбкой.
Погода хмурилась, небо куксилось.
- Спасибо, - выдавил я и поехал, даже не предложив подвезти.
И не сожалел. Общество Дондерфера всегда давалось мне с трудом, я не знал, как это объяснить: вроде бы душа - человек, талант, каких поискать, а выносил я его с тяжестью. Наверное, потому, что Лёва всегда был вроде как на ладони... ан нет - ускользал подлец газообразным веществом...
Через час я заметил, что выехал вообще не на то шоссе, пришлось вернуться в город. К этому времени погода испортилась окончательно, расплакался сентиментальный южный дождик, и влажная духота лениво заползла в салон машины. На автоматизме я выбрался на нужную дорогу, не совсем отдавая себе отчета, зачем я вообще туда еду. Все время хотелось вымыть руки и уснуть в чужом доме, под сочувствующими взглядами незнакомых людей...
Дождь усиливался, я ехал, время от времени, бросая взгляд на карту, но мой отъявленный топографический кретинизм, вкупе с нежеланием чего бы то ни было вообще и в частности, привели к логическому результату - я заблудился. Скорее машинально, нежели действительно пытаясь отыскать участки художников, объездил с десяток горных дорог и воистину козлиных троп, пока не начало смеркаться. Небо разразилось сплошным белым ливнем, таким сильным, что дворники работали только для собственного успокоения. Надо было выбираться на трассу и возвращаться домой, да купить по пути вина... белого...
Ехал практически вслепую, не боясь, впрочем, врезаться в кого-нибудь, забрался я в такую глухомань, что любую встречную машину посчитал бы за благо - хоть бы подсказали, как выехать на шоссе. И на одной из козлиных троп я логически застрял. Колеса истерично буксовали, "российский джип" перестроечного периода потерпел полнейшее фиаско на подраскисшей черноморской земле. Подергавшись еще немного в напрасных попытках освободиться, я выключил зажигание и предался меланхолии под издевательский грохот дождя, который так и барабанил по крыше авто: " до-н-де-р-фе-р... до-н-дер..." Под этот перезвук-перестук я незаметно для себя заснул за рулем...
* * *
Солнце билось в лобовое стекло и размеренно постукивало в ветровое. Я разлепил веки и, сквозь беспомощный прищур, разглядел свежевымытое утро, и чье-то лицо, замутненное разводами на стеклах. Некто стучал, и что-то говорил, а я никак не мог проснуться. Наконец догадался открыть дверь и выбраться наружу. После влажной, почти банной духоты салона последождливая свежесть слегка оглушила, захотелось тряхнуть ближайшую древесную ветку принять душ, а после уже...
- Извините, пожалуйста.
Я обернулся. Оказалось, лицо за стеклом не было остатками снов, подле моей Нивы стоял высокий широкоплечий мужчина, как мне показалось, в темно-зеленом джинсовом плаще... или пальто?
- Да? - я хлопал ресницами и дышал, будто похмелялся.
- Как вы здесь оказались?
- Сам не знаю, заблудился. А где я?
- А вы давно тут стоите? - он обошел машину, оперся на капот рыжеволосый, темноглазый... какой типаж!
- С вечера, - вот, я уже практически воткнулся ногами в землю и в небо головой. - Машина заглохла, а я заснул за рулем. Вы не подскажете, как на шоссе выбраться?
Мы оба синхронно посмотрели на колеса, утопшие в подсыхающей грязи.
- Я ехал к это... к этим... ну, где у художников домики, там у друга участок, - зачем-то принялся оправдываться я, - отдохнуть недельку другую. Я писатель...
Хорошо хоть про климакс не начал исповедоваться, - с отчаянной злостью на самого себя подумал я, и почувствовал, как сильно проголодался.
Четкое, напряженное лицо человека немного смягчилось.
- Знаете что, - с дружелюбной улыбкой сказал он, - здесь, совсем рядом есть поселок, я там живу и могу проводить вас. Сами видите, машину пока что не вытащить, вы отдохнете, покушаете, потом вызовем подмогу. Как?
- С удовольствием.
А что я мог сказать? Мне было решительно плевать, куда именно идти, тем более что к этому человеку я, отчего-то, сразу проникся ужасным доверием и страшной симпатией, что тоже списал на разболтанные нервы. Я забрал вещи, закрыл машину, и направился следом за нечаянным знакомцем. Руки по-прежнему хотелось вымыть... неужели это и есть нервное расстройство? в последствии мне станет казаться, что в комнате есть кошка и она вот-вот прыгнет мне на спину?
Во рту была противная сухая горечь, видать возлияния в одиночестве и с Доденфером не прошли бесследно для моей многострадальной печени.
По стремительно высыхающей дорожке, быстро сужающейся в извилистую тропку, я шел вслед за рыжеволосым типажом, машинально рассматривая его широкую спину. И заметил, что грубая зеленая ткань странно топорщится, из чего сделал вывод, что у незнакомца должно быть какая-то серьезная травма спины, или врожденное увечье, хотя на обычный горб вроде бы не походило. Потом мое внимание переключилось на его ноги, вернее обувь - оригинальные башмаки-мокасины, сплетенные из множества тончайших мягких ремешков светло-бежевого цвета. Судя по всему, обувь была наимягчайшей и удобнейшей, что не могло не вызвать законного чувства зависти у меня, вечно страдающего от мозолей, усталости и судорог.
- Извините, - откашлялся я, стараясь поравняться с ним, - обувь у вас уж больно замечательная, привезли откуда-то или местные умельцы сделали?
- Местные, - улыбнулся он.
- И дорого берут?
- Да нет, для хорошего человека и так сделать могут.
- Что вы говорите? - душа неуклюже подпрыгнула от радости, она, бедолага, тоже порядочно настрадалась от моих неуместных ног, - можно и мне заказать? Заплачу, сколько потребуется, у меня, видите ли, вечная проблема с обувью.
- Конечно, но на это дня три уйдет - не меньше.
Да я и не тороплюсь никуда, хотел в художественном поселке сидеть, так какая разница, у вас тут, как посмотрю, природа замечательная, - мимо проплывал громадный кизиловый куст, полыхающий переспевающими ягодами, голод очень ободрял на созерцание... - Где-нибудь можно в вашем местечке остановиться на недельку-другую? Я, понимаете ли, писатель...
Конечно можно, хотите прямо у меня, дом большой, а народу только я да жена с сынишкой.
Замечательно! А, водоемчик какой-нибудь имеется?
Речка есть и озеро.
Прекрасно! Я, видите ли, главный редактор...
Шли мы долго, если б не крутая каменистая тропка в две ладони шириной, я уже давно бы разулся и шел в одних носках, еще лучше - босиком. Страшно хотелось пить, и смутно беспокоили воспоминания о Ниве, оставшейся бог весть как далеко.
Однако вы забрались! - сопел я, сохраняя остатки достоинства, в отличие от меня мужчина шел легко, беззаботно, кажется, не запыхался ничуть. - Как места-то ваши называются?
Горные... места у нас, - почему-то неопределенно ответил он.
- А звать-то вас как? - честно признаться, меня почти испугало то, что он не назвал своей деревни или поселка, уж не знаю, куда мы шли, но и это я быстренько списал на расшатавшиеся за последнее время нервы.