Месть Темного Бога - Страница 5

– Понятно. Несчастный случай?

– Нет, он долго болел. – Слезы обожгли глаза Алека, и он наклонился над кроликом, надеясь, что Серегил ничего не заметил. – Он тяжело умирал. Под конец даже дризиды не могли ему помочь.

– Значит, последние три месяца ты сам по себе?

– Да. Мы пропустили весеннюю охоту на птиц, так что мне пришлось провести лето в Стоун Тор, отрабатывая наш долг трактирщику – хозяину постоялого двора, где лежал больной отец. Потом я отправился на осеннюю охоту, как мы всегда делали. У меня уже набралась целая связка шкурок, и хороших шкурок, когда я попался солдатам Асенгаи. Теперь – без снаряжения, без лошади… Не знаю, что и делать.

Он умолк, нахмурившись; Алеку было известно, какая тонкая черта отделяет его от голода.

– И у тебя нет никого родных? – после паузы спросил Серегил. – Где твоя мать?

– Я никогда ее не знал.

– А друзья?

Алек передал ему разделанного кролика и принялся за второго.

– Мы с отцом по большей части держались особняком. Он не любил появляться в городах.

– Понятно. Так что же ты собираешься теперь делать?

– Не знаю. В Стоун Торе я работал в трактире и иногда помогал конюху. Думаю, придется мне вернуться туда на зиму.

Серегил ничего не сказал на это, и Алек продолжал молча свежевать тушку. Потом, не поднимая глаз, он спросил:

– Вчера, в замке Асенгаи… Они ведь охотились за тобой, верно?

Серегил слегка улыбнулся, насаживая первого кролика на длинный прут и пристраивая импровизированный вертел над углями.

– Задавать такой вопрос человеку, которого ты не знаешь, небезопасно. Если бы дело было действительно так, я мог бы тебя убить за излишнее любопытство. Нет, я просто путешествовал, собирая песни и сказания. Таким образом мне обычно удается хорошо пополнить свой репертуар.

– Значит, ты на самом деле бард?

– Иногда. Я недавно побывал в окрестностях Керри – собирал там сказания о фэйе, которые, говорят, когда-то жили в Железных горах за перевалом Дохлого Ворона. Раз ты из тех краев, ты тоже должен знать что-нибудь об этом.

– О древнем народе, хочешь ты сказать? – ухмыльнулся Алек. – Это всегда были мои любимые легенды. Мы иногда путешествовали вместе со скальдом, который знал их множество. По его словам, древний народ был волшебным – как тролли или кентавры. Когда я был маленьким, я высматривал их в тенях деревьев, хоть отец и говорил, что это все глупости. «Все эти россказни – выдумки болтунов», – обычно ворчал он…

Голос Алека дрогнул, и юноша умолк, вытирая глаза, как будто их ел дым.

Серегил тактично не заметил его печали.

– А потом я попался в лапы солдатни Асенгаи – так же, как и ты. Теперь мне нужно в Вольд – через три дня я должен там выступать.

– Три дня? – Алек покачал головой. – Чтобы добраться туда так быстро, тебе придется двинуться напрямик через холмы.

– Проклятие! Похоже, я забрался дальше на запад, чем предполагал. Как мне говорили, путешествовать в тех местах – дело опасное, если не знаешь, где находятся источники.

– Я могу показать тебе дорогу, – предложил Алек. – Я провел в тех краях всю жизнь. Может, и работу себе найду в Вольде.

– А город ты знаешь?

– Мы с отцом каждый год продавали там шкурки на осенней ярмарке.

– Похоже, я нашел себе проводника. – Серегил протянул Алеку руку. – Сколько это будет стоить?

– Я не могу взять у тебя деньги, – запротестовал Алек. – После всего, что ты для меня сделал… Серегил отмахнулся от возражений:

– Гордость – это для тех, у кого толстый кошелек, а тебе предстоит пережить долгую холодную зиму. Брось, назови свою цену, и я охотно заплачу тебе.

Против этого возразить было нечего.

– Две серебряные марки, – сказал Алек, подумав. Однако когда он протянул руку Серегилу, чтобы скрепить сделку, юноша вспомнил предостережения своего отца; он запнулся и добавил: – Звонкой монетой, и половину вперед.

– Очень разумно с твоей стороны. Серегил еще не выпустил его руку, как Алек вдруг ощутил в ладони что-то круглое: это оказалась большая и тяжелая серебряная монета – шириной в два пальца, покрытая тонкой чеканкой.

На одной стороне монеты был изображен полумесяц, от которого расходились пять лучей, и стилизованное изображение пламени; на другой – женщина в короне и латах поверх развевающегося одеяния, с мечом в руке.

– Как тебе удалось всунуть ее мне в руку? – удивился Алек.

– Если раскрыть секрет фокуса, пропадет все впечатление, – ответил Серегил, кидая Алеку влажную тряпку. – Теперь я займусь готовкой, а ты пойди вымойся. На твоем месте я бы поплавал.

Улыбка Алека угасла.

– Клянусь потрохами Билайри, на дворе зима, а ты предлагаешь мне искупаться?

– Раз нам с тобой в ближайшие дни предстоит спать под одним одеялом, то да. Не хочу тебя обидеть, но пребывание в темнице не придает человеку аромата. Так что давай, а я присмотрю за жарким. И сними это рубище! Я дам тебе чистую одежду.

Преисполненный сомнений, но не желая выглядеть неблагодарным, Алек взял тряпку и одеяло и направился к озеру. Кружевная наледь на прибрежных камнях, однако, заставила его усомниться в необходимости проявлять благодарность очень уж рьяно. Сбросив свои лохмотья, Алек поспешно ополоснулся и закутался в одеяло. Наклонившись к воде, чтобы умыться, Алек увидел свое отражение и замер, дрожа. Только накануне головорезы Асенгаи привязывали его к доске и окунали в бочку с водой; они держали его в ней так долго, что он уже думал: легкие его лопнут. Нет уж, спасибо, хватит с него воды…

Серегил ехидно улыбался себе под нос, наблюдая поспешное омовение. Эти северяне за зиму обретают прямо-таки отвращение к воде. Порывшись в котомке, Серегил вытащил запасную тунику, штаны и пояс.

Алек поспешно вернулся к костру, и Серегил передал ему одежду.

– Думаю, что это тебе подойдет. Мы с тобой почти одного роста.

– Спасибо. – Ежась от холода, Алек отошел на несколько шагов и повернулся спиной к Серегилу, прежде чем сбросить одеяло.

– Ребята Асенгаи не жалели усилий, – заметил тот, глядя на следы побоев на спине и ягодицах юноши.

– О благословенные руки Далны, есть же на свете такая вещь, как скромность… – пробормотал Алек, натягивая штаны.

– Никогда не видел в ней никакого прока и не знаю, почему ты этим так озабочен. Если не считать синяков и недовольной мины, на тебя вполне приятно смотреть. – Выражение лица Серегила не говорило ни о чем, кроме задумчивого интереса, – как у человека, рассматривающего лошадь, которую он собирается купить.

Действительно, Алек достаточно привлекателен, думал Серегил, забавляясь смущением своего спутника, – строен и быстр в движениях, с умными синими глазами и светлой кожей; парень легко краснеет и явно не умеет скрывать своих чувств. Впрочем, этому легко помочь, хотя иногда лицо простака – вещь полезная. Растрепанные золотистые волосы выглядели так, словно их ровняли не ножницами, а охотничьим ножом… скоро они отрастут, и тогда парня можно будет привести в приличный вид. И все же было что-то еще, что занимало Серегила больше, чем внешность Алека. У парня ловкие руки, он быстро схватывает – а этому научить нельзя, – и он задает вопросы.

Алек кончил одеваться и протянул руку за серебряной монетой, которую ему дал Серегил, чтобы положить ее в кошелек, привешенный к одолженному поясу.

– Подожди секунду. Посмотри, как я это делаю. – Серегил достал из собственного кошелька еще одну монету, поставил ее на ребро на ладонь, потом быстрым движением перевернул руку и поймал монету прежде, чем она успела упасть. – Хочешь попробовать?

Озадаченный, но заинтересованный, Алек попытался повторить фокус. Первый раз он уронил монету, второй и третий – почти поймал ее кончиками пальцев, на четвертый, однако, схватил ее, не дав пролететь и нескольких дюймов.

Серегил одобрительно кивнул:

– Недурно. Теперь попробуй левой рукой. Когда Алек научился ловить монету обеими руками, Серегил предложил ему использовать только указательный и большой пальцы, а потом делать то же самое с закрытыми глазами.