Месть Темного Бога - Страница 20

– Жаль только, что тепла он не дает, – сказал Микам, растирая руки и делая первый шаг в туннель.

– Где это мы?

– Это подземный ход, по которому можно выбраться из города, – объяснил Микам. – Один выход из него находится на берегу озера, другой – на опушке леса. В храме Далны тоже есть такой туннель. Когда-то горожане решили построить их для тайного бегства, если город окажется осажден Сомневаюсь, правда, чтобы такое удалось – скорее беглецы оказались бы прямо в гуще неприятеля. Ну, это придумали купцы, а не генералы. Как бы то ни было, нам с Серегилом эти подземные ходы очень даже хорошо служили последние несколько лет.

– А теперь куда? В пещеру? – Серегила колотил озноб, как ни пытался он закутаться в свой негнущийся от засохшей грязи плащ.

– Это ближе всего.

Подземный ход вел по прямой линии прочь от реки. Он был узкий – два человека не могли бы идти рядом – и такой низкий, что местами Микаму приходилось наклоняться. Сырые стены, кое-где укрепленные досками, дышали холодом. Подпорки поросли мхом и какими-то бледными грибочками. Через некоторое время беглецы дошли до развилки.

Микам свернул направо, обнажил свой тяжелый меч и прошептал.

– Смотри в оба, парень, нас могут встречать у выхода. Алек потянулся было за собственным клинком, но Серегил отвел его руку:

– Не стоит. Сражаться вдвоем здесь нет места, а если ты споткнешься, то проткнешь Микама насквозь. Если мы кого-нибудь встретим, скройся в темноте и не путайся под ногами.

Но никто, кроме нескольких крыс и медленно ползающих саламандр, им не встретился; вскоре туннель стал наклонным, а потом вывел их в узкую пещеру. Она представляла собой всего лишь трещину в скале, и идти стало совсем уж неудобно: люди обдирали руки и ушибали головы об острые края камней. Микам спрятал свой светящийся камень, когда они добрались до выхода из пещеры и стали продираться сквозь густые заросли ежевики.

Оглядевшись, Алек понял, что они оказались в лесу:

кругом густо росли дубы, березы и ели. Низко стоящая луна бросала голубые лучи сквозь сплетение ветвей, хотя и не могла рассеять тьмы под елями. До рассвета было еще несколько часов. Вокруг стояла полная тишина.

Серегил дрожал сильнее, чем остальные.

– Ты никогда не выносил холода, – сказал Микам, снимая плащ. Когда Серегил попытался было отказаться, воин остановил его суровым взглядом и сам накинул плащ на плечи товарища.

– Оставь свою гордость для жарких деньков, балбес. Мы с парнем родились в этих краях и привычны к холоду. Это тебя кровь не греет. Пошли.

Нахмурившись, но больше не протестуя, Серегил затянул завязки плаща под подбородком.

Бесшумно ступая по заснеженной земле, беглецы углубились в лес. Крутые подъемы сменялись не менее крутыми спусками, в густой тени почти ничего не было видно, но Микам шел уверенно, как по торной дороге.

Дойдя до середины склона высокого холма, они достигли еще одной пещеры. Она была больше предыдущей, и вход в нее находился на виду; из-под высокого, но неглубоко уходящего внутрь холма свода в глубину скалы вел узкий проход. Серегил и Алек, оба достаточно щуплые, протиснулись в него боком без особых трудностей, а Микам кряхтел и ругался, протискиваясь в щель.

– Что-то я не припомню, чтобы раньше тебе это давалось с таким трудом,

– заметил Серегил.

– Заткнись! – яростно пропыхтел Микам. Проход несколько раз резко поворачивал, и иногда казалось, что вот-вот он станет настолько узок, что дальше пройти будет нельзя, но наконец расширился достаточно для того, чтобы все трое смогли стоять рядом. Микам вытащил свой светящийся камень, и Алек увидел, что они находятся в просторном зале.

Посередине пещеры был выложен из камней очаг, рядом лежали запасенные кем-то дрова. Присев на корточки, Серегил вытащил маленький глиняный сосуд, спрятанный между поленьями, и вытряхнул из него на сухие ветки что-то, похожее на тлеющий уголек.

– Вот тебе еще колдовство, – сказал он Алеку, ухмыляясь, и протянул ему сосуд. В нем оказались кусочки камня, похожие на раскаленные угли, но, как и светящийся камень, холодные на ощупь.

– Это огненный камень, – пояснил Серегил. – Будь с ним осторожен: он не обожжет тебе руку, но стоит ему коснуться чего– нибудь, что может гореть – одежды, дерева, пергамента, – как он это воспламенит. Мне приходилось наблюдать слишком много несчастных случаев из-за огненного камня, поэтому я никогда не ношу его с собой.

Пламя лизало сухие поленья, разгоняя темноту и холод. Пещера сужалась кверху, и дым уходил в эту естественную трубу.

Алек разглядел, что в пещере, кроме запаса топлива, имеются одеяла и несколько горшков в углублениях скалы, где, по-видимому, хранилось продовольствие. У стен лежали кучи еловых лап – грубые, но вполне удобные подобия постелей.

– Какой замечательный лагерь! – воскликнул Алек, с восхищением глядя по сторонам.

– Микам нашел эту пещеру несколько лет назад, – сказал Серегил, придвигаясь как можно ближе к огню. – О ней знают лишь немногие наши друзья Кто, интересно, был здесь последним?

Микам осмотрел каменную полку, на которой стояло несколько мисок, и поднял черное перо.

– Эриза. Она, должно быть, останавливалась здесь, прежде чем отправиться в город. Посмотрим, что она оставила из еды.

Он переставил горшки поближе к огню и присмотрелся к пометкам на запечатывающем их воске.

– Так… На этом нацарапан рисунок, изображающий пчелу – значит, мед. Тут колосок – сухари. Пчела и бокал – наверное, медовуха. А ты что нашел?

– Я не очень уверен… – Серегил повернул горшок, чтобы на него упал свет от костра. – Вяленая оленина. И еще табак – это для тебя.

– Да благословят боги ее доброту. – Микам порылся в складках туники и вытащил откуда-то трубку. – Во всей это беготне я потерял свой кисет.

– в этих двух, похоже, травы – тысячелистник и зверобой. Ну, благодаря нашему доброму другу Микаму Кавишу, лекарства нам не понадобятся – только бы высохнуть и согреться!

Сняв с себя мокрую и грязную одежду, Серегил, Микам и Алек расстелили ее у огня и завернулись в одеяла.

На этот раз Алек слишком замерз, чтобы особенно беспокоиться о скромности; глядя на своих спутников, он поразился количеству шрамов на телах обоих, хотя у Микама их было больше. Самым страшным был розовый рубец, тянущийся от правой лопатки почти до бедра. Заметив интерес юноши, Микам повернулся к свету и с гордостью коснулся зажившей раны.

– В тот раз я ближе всего подошел к воротам, что сторожит Билайри. – Микам раскурил трубку и выпустил несколько колец дыма. – Девять зим назад, верно, Серегил?

– Пожалуй, да. – Серегил подмигнул Алеку. – Наша компания прогуливалась вокруг Безрыбного моря и повстречалась с удивительно недружелюбными кочевниками.

– Недружелюбными! – фыркнул Микам. – Никогда не видел таких чудищ – представь себе только сплошь покрытых волосами великанов! Мы так и не узнали, откуда они взялись, – они слишком рьяно принялись убивать нас, чтобы еще отвечать на вопросы Однажды вечером мы случайно наткнулись на их лагерь и решили, что поздороваемся и попытаемся купить у них припасы. Но только мы приблизились к часовому, как вся банда этих людоедов – а каждый был размером с медведя, и куда до них мишкам по части свирепости – кинулась на нас непонятно откуда. Мы были на лошадях, а они – пешие, но они окружили нас прежде, чем мы поняли, что происходит. Вооружены они были чем-то похожим на большие цепы: длинная рукоятка и несколько отрезков цепи длиной фута в два. К тому же плоские звенья цепи были заточены, и их кромки резали, как бритвы. Мы, ясное дело, понятия об этом не имели, пока не началась потасовка. Сирил потерял руку – ее срезало почти у плеча, а Беррита они ослепили, бедняга вскоре умер .. Один из этих подонков подсек передние ноги моей лошади, а потом взялся за меня. Тогда-то я и получил это украшение. – Микам снова положил руку на выпуклый рубец. – Я запутался в стременах, но мне удалось выхватить меч вовремя – я парировал его удар, но все-таки одна из цепей прошлась по мне и рассекла тело до кости прямо сквозь кожаную куртку. Если бы я не отбил атаку, этот дикарь наверняка разрубил бы меня пополам. Тут откуда-то выскочил Серегил и прикончил моего противника, как раз когда тот замахнулся снова. Мне тогда повезло – с нами был дризид Валериус, иначе я там бы и остался.