Месть Седьмой (ЛП) - Страница 8

В это болотное царство нас завел Пятый. Он-то, разумеется, знал дорогу. Здесь нас поджидала его засада. Найти обратный путь оказалось не так-то просто. Мы не могли просто взять и вернуться к машине, на которой сюда приехали, ведь моги, само собой, держали ее под наблюдением.

Девятый, идущий в нескольких шагах впереди, шлепает себя сзади по шее, давя комара. От этого звука Марина вздрагивает, и холод, который она излучает вокруг себя после боя с Пятым, мгновенно усиливается. Не могу сказать, делает ли она это специально, или у нее проблемы с контролем нового Наследия, но, учитывая непереносимую влажность флоридских болот, я не против иметь под боком портативный кондиционер.

— Ты в норме? — тихо спрашиваю я её, не желая, чтобы услышал Девятый, хотя прекрасно знаю, что с его усиленным слухом это невозможно. Марина не разговаривает с ним с тех пор, как убили Восьмого, а со мной лишь иногда перекидывается парой слов.

Марина поворачивает ко мне голову, но в темноте невозможно разглядеть выражение ее лица.

— А сама как думаешь, Шестая? — отвечает она вопросом на вопрос.

Я сжимаю её руку — её кожа холодна, как лёд.

— Мы их достанем, — говорю я ей. Лидерские речи не мой конёк — в этом хорош Джон, так что я говорю без затей: — Вырежем всех под корень. Его смерть не будет напрасной.

— Он вообще не должен был умирать, — отвечает она. — Зря мы его там оставили. Теперь он у них, и одному Богу известно, что они творят с его телом.

— У нас не было выбора, — возражаю я, зная, что это правда. После битвы, которую нам навязал Пятый, мы были далеко не в той форме, чтобы продолжать сражаться против батальона могадорцев с поддержкой одного из их кораблей.

Марина качает головой и замолкает.

— Представляете, раньше я всё время мечтал, чтобы Сандор меня взял в поход с палатками, — не в тему начинает Девятый, оглядываясь на нас через плечо. — Я терпеть не мог наш расфуфыренный пентхаус. Но, черт возьми, после всего этого... да я уже по нему скучаю!

Мы с Мариной не отвечаем. Подобным образом Девятый стал общаться после нашей битвы с Пятым — вымученные истории ни о чём, странно жизнерадостные, как будто ничего особенного с нами не случилось. В те моменты, когда Девятый не мелет чушь, он взял привычку обгонять нас, используя свою скорость, чтобы сохранять между нами дистанцию. Когда же мы его догоняем, он обычно уже сидит у небольшого костра, разведённого на редком здесь участке сухой земли, и готовит какую-нибудь свежепойманную дичь, чаще всего, змей. Словно он хочет притвориться, будто мы просто в каком-то увеселительном походе. Я не брезглива и ела всё, что ловил Девятый. Но не Марина. Думаю, ее беспокоил не столько тот факт, что придется есть болотных обитателей, сколько то, что их поймал Девятый. Сейчас она, должно быть, уже исчерпала все свои резервы, и ей гораздо тяжелей, чем нам с Девятым.

Пройдя очередную милю, я замечаю, что дорога под ногами становится плотнее и проходимее, а впереди различается какой-то свет. Вскоре непрекращающееся жужжание местных насекомых сменяется чем-то не менее раздражающим.

Музыкой в стиле кантри.

Язык не повернется называть это место городом. Подозреваю, его нет даже на самой детальной карте. Больше похоже на временный лагерь, который люди по какой-то причине забыли покинуть. Или на место, куда здешние охотники сбегают от своих женушек, чтобы потусить с приятелями, предполагаю я, замечая неподалеку забитую пикапами до отказа импровизированную парковку, всего лишь засыпанную гравием.

По очищенному участку болотистого побережья разбросана пара десятков грубых хижин, не особо отличающихся от старомодных уличных сортиров. Хижины по сути состоят из кусков наскоро сколоченной фанеры, так что, кажется, дунь ветер посильней, они и развалятся. Думаю, и правда, нет смысла сильно стараться, если строишь на краю Флоридского болота. Развешенные между хижинами гирлянды мерцающих рождественских огней и несколько газовых фонарей слегка освещают это мрачное захолустье. За хижинами, где твёрдая почва вновь переходит в болото, стоит хлипкий причал с несколькими привязанными понтонными лодками.

Источник музыки — центр этого «города» и единственное основательное строение — местный запущенного вида бар под названием «Звероловы», расположенный в бревенчатом доме. Вдоль всей крыши гордо сияют ядовито-зеленые неоновые буквы названия. Несколько чучел аллигаторов, с кровожадно разинутыми пастями, выстроились в ряд вдоль деревянного крыльца бара. Изнутри, перекрикивая музыку, доносятся мужские голоса и стук бильярдных шаров.

— Отлично, — говорит Девятый, хлопая ладонями. — Местечко как раз по мне.

Этот поселок отчасти напоминает мне христианские общины, где я, бывало, укрывалась, пока была одна в бегах — сплоченные суровые жители таких мест всегда облегчали обнаружение чужаков-могадорцев. И все же, когда я замечаю в тени у входа в бар смолящего одну за другой сигарету и глазеющего на нас щуплого мужичка в майке, с причёской в стиле 80-х, на меня находит сомнение: стоит ли сюда соваться, и не лучше ли поискать более безопасное место.

Но Девятый уже поднимается по скрипучим деревянным ступеням, Марина не отстает, так что, я следую за ними. Надеюсь, здесь есть телефон, и мы, наконец-то, свяжемся с ребятами в Чикаго. Надо выяснить, как там Джон с Эллой — очень надеюсь, им стало лучше, учитывая, что обещанная Пятым панацея, якобы хранящаяся у него в Ларце, оказалась полным фуфлом. Нужно предупредить о Пятом остальных. Кто знает, какую информацию он успел слить могадорцам.

Когда мы проходим в створчатые дверцы бара, музыка не взвизгивает, обрываясь как в кино, но все в баре, как по команде, поворачивают головы и замирают, уставившись на нас. Тут тесно: немного свободного места перед барной стойкой, бильярдный стол и пластиковая садовая мебель. Воздух пропитался запахом пота, керосина и перегара.

— Ух ты, какие люди! — громко присвистывает кто-то.

До меня тут же доходит, что мы с Мариной здесь — единственные девушки. Черт, да мы, похоже, вообще первые особи женского пола, переступившие порог «Зверолова». Местная пьянь, начиная от тучных толстяков и заканчивая тощими задохликами, таращатся на нас. На всех полурасстегнутые рубашки или майки с мокрыми пятнами пота. Одни зловеще ухмыляются щербатыми ртами, другие поглаживают неопрятные бороды, оценивая нас взглядами.

Парень в рваной футболке хеви-метал и полным ртом жевательного табака отходит от своего бильярдного стола, чтобы подкатить к Марине.

— Кажись, ночка будет что надо, — протяжно начинает он, — с такой-то дево...

Окончание его фразы так и остается тайной, поскольку парень пытается играючи приобнять Марину, а та в ответ резко хватает его за запястье. Я буквально слышу, как вся влага на руке парня с треском замерзает, а в следующую секунду он вскрикивает, потому что Марина выкручивает ему руку за спину.

— Держись от меня подальше, — говорит она сдержанным, но достаточно громким голосом, тем самым доводя до сведения всех в баре, что это предупреждение относится ко всем, а не только к парню, которому она чуть не сломала руку.

Теперь в баре действительно повисает тишина. Я замечаю, как один из выпивох перехватывает свою пивную бутылку за горлышко, чтобы удобней было ей размахивать. Пара бугаев за дальним столиком обменивается взглядами и встает, позыркивая на нас. Какое-то мгновение мне кажется, что на нас вот-вот набросится весь кабак. Ну что ж, для них это кончится плачевно, о чем я и пытаюсь сообщить им сердитым взглядом. Девятый, который со своими черными лохмами и грязным лицом удачно вписывается в обстановку, похрустывает костяшками и вальяжно кивает головой, наблюдая за толпой.

Наконец, один из деревенщин, играющих в бильярд, кричит:

— Майк, тупица ты эдакий, извинись и дуй сюда! Твоя очередь бить!

— Прости, — хныкает Майк. Его рука уже посинела там, где схватила Марина. Она отпихивает парня подальше, и он, стараясь на нас не смотреть, отходит к дружкам, потирая пострадавшую конечность.