Месть русалок - Страница 62

Он замолчал, словно в растерянности.

– Не можешь что? – спросила она тихо.

– Не могу вспомнить, – отвечал он, глядя прямо на нее. – Не могу вспомнить, что я сделал с ними.

– С пиратами, – спокойно добавила она, но это прозвучало как осуждение. – Что бы ты ни сделал, они заслужили это.

– Я нашел их. Я нашел их всех. У меня заняло это не больше недели. Это было совсем нетрудно. Кто-то был в таверне на берегу, кого-то я застал прямо у них дома. – Он перевел дыхание. – Но я не помню, что я сделал с ними.

– Они все мертвы?

– О да, – тихо произнес он таким тоном, что у Кайлы мурашки побежали по спине. – Мертвее не бывает. – Он с силой выдохнул воздух из легких. – Помнишь, ты спрашивала меня, как я стал Цербером, ищейкой короля? Теперь ты знаешь.

Взгляд Роланда скользнул мимо нее, словно он снова смотрел туда, за ее спину.

– А теперь кто-то преследует тебя. Кто-то намерен убить мою жену вопреки всем разумным причинам. И я боюсь, что просто сойду с ума, если с тобой что-нибудь случится.

У нее кружилась голова от всего услышанного. И у нее заняло какое-то время, чтобы усвоить то, что он ей сказал. Пока она думала, Роланд снова откинулся назад с усталым, безнадежным видом.

– А теперь уходи, моя графиня. Иди к себе в комнату.

– Нет. – Кайла поднялась. – Теперь ты послушай.

Он не остановил ее, но и не поднял на нее глаз. Нахмурившись, он продолжал смотреть на шкатулку.

– Мне нет дела до того, что ты сделал. – Кайла подошла на шаг ближе. – Ты слышишь меня? Мне нет никакого дела до этого. И мне все равно, помнишь ты что-нибудь об этом или нет.

Он поднял глаза, но смотрел не на нее, а снова туда, в пустоту, в самую гущу своих ночных кошмаров.

– Мне нет дела до всего этого, – сказала она горячо. – И я не позволю этому погубить тебя. Я не позволю никому и ничему погубить нас.

Ей было жизненно важно заставить его поверить ей сейчас.

– Мы не вольны изменить свое прошлое. Я тоже пережила достаточно смертей и видела немало крови, которой мне хватит теперь на всю оставшуюся жизнь. Но мы не можем вернуться и что-то там исправить. Те дни закончились для тебя так же, как они закончились для меня. Я не хочу прятать их за своей спиной, во тьме и забвении, так же, как и не хочу постоянно вытаскивать их на свет и рыдать над ними. И я не позволю тебе жить только в этом ужасном прошлом и сама отказываюсь оставаться там. Слышишь? Отказываюсь!

Ее голос поднялся почти до крика.

– Я не позволю тебе потеряться в этих тенях, Роланд Стрэтмор! Ты слышишь меня? Что бы ты ни сделал в прежние дни, это ничего не меняет и ничему не может помешать! Ты выйдешь из этой чертовой комнаты и будешь моим мужем, и я не желаю слушать отказ или вежливые извинения. Потому что прошлое тоже умерло. А я так устала от смерти!

Она помолчала, откинула волосы назад, ища правильные, единственно верные слова, способные убедить его.

– Я хочу жить, – закончила она уже тише. – Я хочу жить и быть твоей женой. Я хочу быть вместе со своим мужем.

Он чуть дрожал, прикрыв глаза, и на мгновение она испугалась за него. Испугалась, что он сейчас скажет что-нибудь ужасное, от чего не сможет потом отказаться. Она обошла вокруг стола, подошла прямо к нему, и тогда он схватил ее и рванул на себя так, что она на мгновение задохнулась. Он прижал губы к ее волосам, смеясь ей в висок.

– Не смей смеяться! – закричала она, ее голос звенел от слез. – Не смей!

– О боже мой! – выдохнул Роланд, все еще сжимая ее в объятиях. – Я так люблю тебя!

Сказать, что он удивил ее, значит ничего сказать. Потрясенная, она смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

Сейчас он уже не смеялся, да, возможно, он не смеялся и раньше, потому что слезы, которые она почувствовала на его лице, были не ее, вернее, не только ее. И когда он поднял голову и взглянул на нее, она увидела, что в его глазах не было и следа веселости, но в них вновь появился тот тропический жар, что заставлял ее чувствовать себя желанной. Как давно не видела она этого взгляда!

– Я никогда не говорил об этом раньше, – произнес он, словно удивившись. – Я никогда не говорил этих слов.

– Они не имели над тобой власти, – ответила она, – пока ты не позволил им это.

Он прижался лицом к ее шее, все еще крепко сжимая ее, словно боялся отпустить хоть на миг. То ли от напряжения, то ли от волнения, у него задрожали руки. Она пробежала руками по его волосам, пропуская золотые локоны сквозь пальцы.

– Моя бесстрашная жена, – сказал он наконец. – Возможно, я не так силен, как ты думала.

– Я вовсе не бесстрашная. Только дураки не испытывают страха. – Она закрыла глаза, прижавшись головой к его плечу. Ей было так уютно, так спокойно в его крепких объятиях. – Но я уверена, ты сильнее, чем думаешь. Ты смог бы выжить, если бы тебе пришлось остаться одному на всю зиму в диких горах Шотландии, конечно, если бы я перед этим дала тебе кое-какие советы.

Он снова рассмеялся, и на этот раз это действительно был смех. Кайла почувствовала мгновенное облегчение. Она ощущала тепло его губ, скользящих по ее щеке, изгиб его подбородка и повернула к нему лицо, позволив овладеть своими губами.

– Я люблю тебя, – сказал он, целуя ее снова и снова. Он двинулся в сторону, и в следующее мгновение она оказалась сидящей в кресле одна, а он стоял перед ней на коленях, сильно наклонившись к ней. – Я люблю тебя. Я бы, наверное, теперь не выжил без тебя. Не знаю, как я мог обходиться без тебя так долго. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – слова пришли из самой глубины ее сердца, и ей самой стало ясно, что это чистая правда. – Роланд! Я люблю тебя.

Он обхватил ее, полностью завладев ее телом. Его ладони скользнули вниз по ее рукам, затем снова вверх, к мягким округлостям ее груди. Он вдыхал ее запах – запах цветов и огня, запах женщины, – позволив себе погрузиться в него, позволив ей окончательно завладеть его душой. Ее руки легко лежали на его плечах, она обняла его крепче и притянула к себе так, что он оказался зажат между ее колен.

Ее платье было свободным и достаточно легким, подумал он, ощутив сквозь тонкий шелк тепло ее кожи. Он провел ладонями вверх по ее бедрам, пока не добрался до самого центра, и тогда она громко и резко вздохнула, одновременно потрясенная и возбужденная его лаской.

Он нагнулся к ней, обхватил другой рукой ее упругие маленькие ягодицы, заставив теснее прижаться к нему, и продолжал ее целовать, яростно и жадно. Ее руки тоже не бездействовали, они гладили его плечи, грудь, живот, наконец они спустились ниже, и она ощутила всю силу его возбуждения. Эти прикосновения принесли ему сладкую муку, он почувствовал, что еще немного – и он просто сойдет с ума от ее неумелых, но таких возбуждающих ласк.

Он не стал тратить время на то, чтобы полностью освободить себя и ее от одежды. Ее юбка бурной волной поднялась в его руках, и уже через мгновение он был внутри ее.

Он двигался быстро и резко, и она отвечала ему, изгибаясь в его руках. Она откинула назад голову, подставив обнаженную шею его жадному рту. Он направлял ее движения, обхватив за ягодицы, двигаясь так медленно, как только сам мог вынести. Ему казалось, он сходит с ума от остроты ощущений, которые она дарила ему – такая жаркая, такая восхитительно влажная и упругая.

А когда она тоже начала двигаться и солнце зажглось в ее обычно безмятежных, серебристо-лунных глазах, он рванулся вперед, не в силах больше сдерживаться, и она закричала, и прикусила свою восхитительную губку, и вся обвилась вокруг него, и поникла, охваченная великолепной чувственной дрожью.

Ее лоб оказался прижатым к его плечу, он почувствовал, как ее губы скользят по его коже, по вырезу его туники. Он все еще стоял на коленях, прижавшись к ней всем телом, тяжело дыша. А затем он подхватил ее и повалил на мягкий персидский ковер под их ногами. Сам он лег на спину, так что она оказалась сверху.

Ей было так уютно и тепло лежать поперек его мощной груди. Он расправил ее юбки, так чтобы они закрывали их обоих, а затем расслабился, выжатый до предела, но при этом ощущая небывалый покой, которого давно уже не знал.