Месть русалок - Страница 60

Роланд сидел за огромным столом в комнате с тяжелыми парчовыми шторами на узких окнах, напоминающих бойницы. Шторы были пурпурного цвета и создавали ощущение жаркого пламени в тех местах, где сквозь них пыталось пробиться солнце.

Стол был завален самыми разными предметами, и подбор их мог бы удивить кого угодно: лошадиная подкова, небрежно завернутая в тряпку; тонкое золотое ожерелье с медальоном; футляр для драгоценностей, возможно, предназначенный для ожерелья. Бокал с какой-то жидкостью, оставившей цепочку следов в виде липких колец на деревянной крышке стола. Но там не было никаких гвоздей для подков – ни скрученных, ни каких-либо еще.

Роланд сидел, опустив голову. Он даже не взглянул на нее, ни когда она открыла дверь, ни когда медленно шла по кабинету.

– Не сейчас, – сказал он чужим, ничего не выражающим голосом, который она уже однажды слышала во время игры в шахматы. – Уходи.

Кайла остановилась, оглянувшись на дверь позади себя. Один из ее телохранителей закрыл ее за ней. Стражники остались дожидаться снаружи, в холле.

– Черт тебя возьми, Марла, я сказал, что не хочу твоего колдовского зелья. Оставь меня и…

Роланд поднял голову и запнулся, увидев ее, стоящую посреди комнаты. Это была она – женщина из его снов, с волосами цвета осенних листьев и глазами, полными серебристого лунного света. Женщина, даже думать о которой ему было нестерпимо больно, но он не мог о ней не думать, потому что она полностью занимала все его мысли, она принадлежала ему. Его жена. Его Кайла.

Она вошла в его грезы легкими скользящими шагами, ее платье чуть шелестело мягкими, воздушными складками шелка или бархата, или… черт его знает чего еще.

Розы расцветали там, где она прошла. Так должно было бы быть. Ведь она заслужила, чтобы цветы распускались там, где ступали ее ножки. Она заслужила шлейф из цветов, корону из звезд и золотую…

Он застонал и снова уткнулся лицом в ладони. Она должна исчезнуть в следующий раз, когда он посмотрит туда. Так было всегда. Она приходила… и исчезала. И на том месте, где она стояла, тьма становилась еще гуще.

– Роланд.

Она произнесла его имя так тихо, нежно… Он стиснул зубы, чтобы не поддаться этому колдовству.

Прошло несколько мгновений… или часов?

Он снова дьявольски хотел пить. Он просто умирал от жажды. Ему надо выпить. Он потянулся за бокалом, но тот был пуст. Почему, дьявол его забери, его бокал опять пуст? Ведь он граф всех этих земель. Это же что-то значит! Пусть принесут еще вина!

Роланд поднял голову. Она все еще стояла там, точно так же, как вечность назад.

– Милорд?

Он опустил голову и горько рассмеялся в ладони.

Возможно, она и правду пришла. Она сама, а не его мечта о ней. Ну конечно. Определенно это она!

– Что? – спросил он.

Она подплыла ближе к столу. Одна бледная рука потянулась к нему, подняла бокал, который он опрокинул, и отставила его в сторону. За ней не тянулся шлейф из цветов, и звезд тоже не было. Нет… за ней крались его ночные кошмары. Он видел их сейчас так ясно!

Тьма отступила, но то, что заняло ее место, было даже хуже.

Она подошла совсем близко. Теперь он видел только ее, прекрасную, желанную, единственную, ту, что, возможно, даже могла бы спасти его от себя самого. Ласковые, уверенные руки, спокойный, честный взгляд… но, должно быть, это вино туманит его рассудок, смущает подобными мыслями. И все же она все еще была здесь.

Его Кайла.

Его надежда на спасение.

Он боролся с этим наваждением, но результат всегда был один и тот же. Роланд говорил себе, что он должен просто привязать ее к себе, потому что она была графиней, а он графом. Вместе они должны продолжить династию. И этот долг перед предками обещал превратиться для него в еженощную усладу.

Но судьба, как всегда, безжалостно посмеялась над его самонадеянностью. То, что он испытывал к ней, не было простым вожделением. И не привязанностью, и не одним из тех приятных, но не слишком обременительных чувств, которые он питал к другим женщинам.

Он любил ее. Он любил ее так сильно, как только вообще мог любить что-то в этой жизни, включая свою семью и свой дом.

Боже милосердный! Он полюбил ее, и что же теперь с ним будет? Она никогда не примет его за все его грехи, за те беды, в которых она винит его. Она никогда не примет его полностью, с этими страшными призраками, которые преследуют его. И он не смеет ждать этого от нее. У нее хватает своих призраков, своей боли, зачем ей еще и это? Но как же ему жить теперь? Рядом с ней и без нее?

Кайла чувствовала запах вина, разлитого в воздухе, видела его взъерошенные, спутанные волосы, круги под глазами, двухдневную золотистую щетину. Роланд снова опустил голову и что-то бормотал себе под нос, но так тихо, что она не могла разобрать ни слова.

Она подошла к окну и попыталась отдернуть тяжелую штору. Она сначала двигалась легко, но потом наверху что-то заело. Кайла дернула посильнее и сорвала штору с железной палки, к которой та была прикреплена. Тяжелая штора упала на нее, подняв тучу пыли, и комнату залил солнечный свет. Кайла сбросила с себя материю и, наклонившись вперед, распахнула тяжелое окно, впуская в комнату свежий морской воздух. Затем она снова вернулась к столу.

Наконец-то он обратил на нее внимание, слава богу!

Он смотрел на нее во все глаза, пытаясь не щуриться от яркого света.

– Кайла? – спросил он неуверенно. Голос его звучал тихо и как-то хрипло, словно он только что очнулся от глубокого сна.

– Милорд? – Она встала перед ним, сложив на груди руки.

Роланд медленно протер глаза рукой, затем огляделся вокруг, почти с удивлением.

– Ты здесь?

– Да. А вы пьяны.

– Ничего подобного. – Он рассмеялся, явно издеваясь над собой. – Я бы хотел. Я очень старался… но не вышло.

– Я собираюсь поговорить с вами, милорд.

Он откинулся назад в кресле и прищурился, рассматривая ее. Затем пожал плечами:

– Умоляю, говори!

Но слова не шли у нее с языка. Чтобы как-то прикрыть свою растерянность, она сделала вид, что ищет стул, чтобы сесть. Наконец она села против него и аккуратно расправила складки платья.

Он молча наблюдал за ней, поставив руку локтем на стол и подперев ею подбородок.

– Как ваши дела, милорд? – спросила она наконец, не найдя ничего лучше.

– Прекрасно, миледи.

Ложь была настолько очевидной, что он, должно быть, просто издевался над ней. Но на его лице не было ничего, похожего на улыбку. Скорее гримаса. Она решила, что стоит попытаться снова.

– Я очень давно не видела вас, – сказала она, пытаясь сохранять спокойный, уравновешенный тон.

Роланд ничего не ответил. Она видела, как его взгляд задержался на чем-то за ее спиной, затем снова вернулся к ней.

– Я не сомневаюсь в том, что вы были очень заняты.

Как и в том, что у вас, как графа, очень много обязанностей здесь, в ваших владениях.

Он чуть заметно усмехнулся, играя с золотой цепочкой, пытаясь выложить ею на столе буквы: Э и С, затем треугольник.

– И у меня также нет никаких сомнений в том, – продолжала она, наблюдая, как двигаются его пальцы, – что вы предпочитаете общаться в темноте с бутылкой, чем со своей собственной женой.

– Так вот, что ты думаешь. – Роланд прямо взглянул на нее. Его глаза лихорадочно блестели. – Это правда? Ты и в самом деле так думаешь?

Она пожала плечами:

– А что еще я могу думать? Почему вы меня избегаете?

– Этого тебе лучше не знать. Да ты и сама не захочешь.

– Захочу.

Цепочка снова вытянулась в прямую линию, сложенная точно посередине. Он оставил в покое украшение и уперся обеими ладонями в стол.

Кайла начала терять терпение, которое помогало ей более или менее спокойно сидеть в кресле. Он снова застыл, не обращая на нее внимания, уставившись на цепочку, лежащую перед ним. Кайла дернулась и уже начала подниматься на ноги, когда он заговорил:

– Она была моложе, чем ты, когда умерла.