Месть кованых фламинго - Страница 9

— Итак, Роб, — начал он, — как мы с вами договаривались…

Роб обалдело глядел на него. Мне все происходящее совсем не нравилось. Я поймала за локоть «блюстителя».

— Все же проверьте, не жулик ли он, — приказала я.

«Блюститель» потопал к Бенсону и начал его допрашивать, а я отвела Роба в сторону.

— Что произошло?

— Понятия не имею, — с вытаращенными глазами ответил брат. — Мы с мистером Бенсоном разговаривали, и тут ворвался Тед и сразу начал кричать. Ты думаешь, он правду говорил?

Я заколебалась. Тед был не только гениальным программистом и системным инженером, но и очень неплохим бизнесменом. Компании выстраивались в очередь, чтобы заплатить ему далеко не маленькие суммы, которые он запрашивал за то, чтобы написать или отладить программу. Если он считает, что этот тип — пират…

С другой стороны, за те полгода, что я знаю Теда, я не раз видела, как он вскипает и мечет громы и молнии, а потом оказывается, что он просто-напросто ошибся или что-то недопонял. Правда, извиняться Тед умел так мило, что его почти всегда тут же прощали. Что, если он опять погорячился, а Бенсон окажется злопамятным? Вспыльчивость Теда может стоить Робу выгодной сделки. Нет, этого допустить нельзя.

— Будь пока полюбезней с Бенсоном, а я постараюсь узнать все поподробней, — решила я. — Шарахаться от него не стоит, но если Тед говорил правду, это меняет дело.

— Понимаешь, Мэг… — замялся Роб. — Он хочет, чтобы я дал ему копию игры для просмотра. Я как раз сегодня должен вручить ему диск.

Роб отогнул полу мундира и вытащил что-то из внутреннего кармана. Еще один маленький квадратный конвертик из плотной бумаги с компакт-диском, радужно сияющим сквозь круглое целлофановое окошко.

— Отдай-ка мне, — сказала я, забирая у брата конверт.

— Мэг, я в курсе, что диск — это анахронизм. Его никто не видел.

— Я позабочусь о нем, — пообещала я и сунула конверт к себе в сумку. — Когда Бенсон попросит у тебя диск, просто скажи, что ты не держишь его при себе, он в надежном месте. Это ведь будет правдой, верно? Я верну тебе игру, как только удостоверюсь, что с Бенсоном можно иметь дело, или дам тебе знать, если выясню, что он — обманщик.

— Бенсону это не понравится, — вздохнул Роб.

— Скажи, что во всем виновата я, — предложила я. — Мне на него наплевать.

— Хорошо, — с облегчением произнес Роб.

— Но прежде постарайся промариновать его как можно дольше.

— Попробую.

Я вернулась к Майклу, а Роб поплелся к Бенсону, который, по-видимому, рассказывал «блюстителю» что-то смешное. Оба громко ржали и хлопали себя по коленям.

— Над чем смеемся? — спросила я Майкла.

— Понятия не имею, — ответил тот, пожимая плечами. — Похоже, наш разносторонний мистер Бенсон быстро перенимает южный акцент.

— Хм… — задумалась я. — Никогда не верила людям, которые так легко переходят на чужую речь.

— Спасибо, однако.

— Нет, к тебе это отношения не имеет. Ты ведь актер.

— И поэтому ты позволяешь мне быть неразборчивым в акцентах?

— Я этого не говорила, — не в силах сдержать улыбки, запротестовала я. — Хотя в чем-то ты прав. Понимаешь, для тебя это работа, а я не верю людям, которые ведут себя как хамелеоны в обычной жизни. Они или чересчур внушаемы, или чересчур расчетливы. Угадай, на что я ставлю в данном случае?

Мы внимательно наблюдали, как Бенсон пожал руку «блюстителю старины», потом обнял Роба за плечи и повел его куда-то.

— Пойдем, мы собирались вместе навестить Фолка, — напомнила я. — Надо рассказать ему, что случилось.

— Ему-то зачем? — раздраженно сказал Майкл и двинулся следом за мной вдоль по ярмарочному полю к павильону Фолка.

— Фолк и Тед живут вместе уже около года, — объяснила я. — Поэтому он и вернулся из Калифорнии. Я очень люблю Теда, только он жутко вспыльчивый, и раз уж он бегает кругом и сыпет угрозами, я хочу, чтобы Фолк об этом знал. Кроме того, сам Фолк очень спокойный, но если уж рассердится, то всерьез. Поэтому будет лучше, если он узнает обо всем от человека стороннего, того, кто не будет поднимать больше шуму, чем заслуживает вся эта история. Понимаешь, Фолк излишне опекает Теда. Мы же не хотим, чтобы эта парочка испортила ярмарку, которую так долго готовила твоя мама? И… Майкл?

Майкл как вкопанный встал посреди прохода.

— Живут вместе? — переспросил он. — В смысле… вместе живут? То есть Фолк — гей?

— А что тебе не нравится? — спросила я, упирая руки в бока.

— Да нет, нет, ничего, — забормотал Майкл. — Просто… просто я не догадывался…

— Просто ты жутко ревновал меня к Фолку без всяких на то оснований?

Майкл растерянно пожал плечами.

— Пойдем, — позвала я. — Надо поговорить с Фолком.

— Выходит, Фолк скрывает свои… привязанности? — спросил Майкл, когда мы свернули к нужному павильону.

— Не совсем, — ответила я. — Скорее не афиширует. Его семья полна фамильной гордости — одни из первых переселенцев штата Виргиния и всякое такое, — и они, конечно, здорово консервативны. Не представляешь, как все были расстроены, когда он представил Теда родителям.

— Потому что Тед чернокожий — или потому что он гей? — спросил Майкл.

— Знаешь, не понять, что убило их больше. Во всяком случае, отца. Мать так обрадовалась возвращению Фолка из Калифорнии, что ей было все равно.

— Не могу поверить, что здесь до сих пор еще столько предрассудков, — покачав головой, сказал Майкл.

— Ребятам пришлось нелегко, — подтвердила я, надеясь, что сочувствие вытеснит из души Майкла остатки неприязни. — А вот и их павильон.

Павильон Фолка был гораздо красивее моего, он напоминал кованую беседку в саду какого-нибудь нувориша и был спроектирован таким образом, что в самом выгодном свете показывал работы владельца. Кроме того, он быстро и легко собирался и разбирался, а будучи упакованным, занимал на редкость мало места; казался легким и воздушным, а выдерживал ураганы, которые на моих глазах опрокидывали гораздо более серьезные сооружения. И, к моему удивлению, Фолку удалось избавить и павильон, и небольшую железную ограду вокруг него от всех острых углов и неровностей, которые могли бы представлять опасность для бегающих по ярмарке детей или неуклюжих взрослых.

— В чем дело? — спросил Майкл, видя, как я уставилась на павильон.

— Хочу такой же, — вздохнула я. — Не этот самый, конечно, но что-то подобное.

— Уверен, что ты можешь сделать не хуже, — сказал Майкл. — А то и лучше.

— И я уверена. Я даже помогала Фолку работать над этим, лет десять назад. Только не могу придумать дизайн. Мне не хочется тупо повторять павильон Фолка, я мечтаю создать что-то не менее потрясающее, но абсолютно свое.

— Ну и правильно, — поддержал меня Майкл. Интересно, он и вправду считает, что это правильно, или ему просто приятно наше с Фолком профессиональное соперничество? Трудно сказать.

Группка туристов остановилась около павильона, рассматривая вывеску, на которой вычурными старинными буквами было написано:

УИЛЬЯМ ФОЛКНЕР КЕЙТС. КУЗНЕЦ

Туристы заглянули, а потом и зашли в павильон.

— Попались! — откомментировала я.

— Что? — удивился Майкл.

— Понимаешь, заманить их внутрь — значит наполовину выиграть битву. Посмотри на людей — они гуляют по рядам, заглядывают в каждый павильон и стараются даже пальцем ноги не переступить невидимую линию, отделяющую его от прохода.

— Потому что внутри продавцу легче их уговорить?

— Именно. То же самое со взглядами. Посетители стараются смотреть на твой товар, а ни в коем случае не на тебя. Поэтому один из трюков — придумать что-то интересненькое, что сможет зацепить их и заставить войти.

— Как павильон Фолка?

— Точно.

Или, скажем, сам Фолк. Мой учитель кузнечного дела стоял в глубине павильона и разговаривал с двумя покупателями. Вернее, покупательницами — сколько я знаю Фолка, вокруг него всегда вьется больше представительниц прекрасного пола, чем вокруг любого другого кузнеца. Еще три покупательницы стояли в стороне и, притворяясь, будто рассматривают павильон и выставленные в нем вещицы, бросали заинтересованные взгляды на хозяина, думая, что никто этого не замечает.