Месть Коула Камерона - Страница 25

– А я нет.

– Но ты моя жена. Куда я, туда и ты, – сказал он, пристально глядя ей в глаза. Он понимал, что это не то, что ей хотелось бы услышать, но когда он снова прикоснулся губами к ее губам, ему показалось, что она вздохнула.

– Только не в постель, – шепотом ответила ему Фейт.

Он знал, что ее чувства расходятся со словами, но она была не готова признать это.

– Одевайся, – поторопил он. – Выбери что-нибудь длинное, все будут в смокингах и вечерних платьях.

– Но я не захватила с собой ничего...

– Одежда в гардеробной. Я купил всего понемногу. Надеюсь, тебе что-нибудь понравится.

Что она так долго копается?

Коул прошелся по комнате и посмотрел на часы. Семь сорок четыре. Последний раз он проверял время две минуты назад. Неужели она еще не готова? Он уже стучал в дверь гардеробной, и Фейт обещала выйти через пять минут. Коул попросил ее поторопиться, поскольку они уже опаздывают. Это была не совсем правда: в открытке было написано, что гости приглашены к восьми тридцати, следовательно, люди начнут собираться не ранее восьми сорока пяти, а то и девяти часов, чтобы выдержать тон. Да и ехать было минут пять. Так что у них уйма времени, вот только ожидание выводило Коула из себя. Сегодня он собирался представить ее всему миру... Ну, хорошо, не всему миру, даже не близким друзьям, а всего лишь хорошим знакомым. Но все же он собирался представить Фейт в обществе как свою жену. Когда-то это было его заветной мечтой.

Коул нервно прошелся по комнате еще раз. Теперь все изменилось. Они с Фейт стали взрослыми. Она была его возлюбленной, потом женой его брата... И, как ни трудно, эти воспоминания надо было вычеркнуть из памяти – ради Питера, только ради него...

– Коул.

Он повернулся и увидел свою жену в центре комнаты. Ее волосы, заколотые назад, мягкими завитками спадали на плечи, ее глаза были ярче синего неба над Джорджией, и на ней было платье, которое он сам мысленно выбрал для нее из всего купленного. Стоило ему в магазине бросить взгляд на этот струящийся алый шелк, и перед его глазами словно бы появлялась Фейт, облаченная в это дивное одеяние. И вот он увидел свою грезу наяву.

Коул шагнул ей навстречу. Она смотрела на него задумчиво, с каким-то серьезным выражением, словно видела его впервые.

– Фейт, – тихо позвал он, бережно принимая ее в объятия.

Коул ждал, затаив дыхание, и она доверчиво склонилась к его плечу. Он поцеловал ее. Ее ответный поцелуй был так нежен, что сердце Коула переполнилось, и в эту минуту он ясно понял, что прошлое потеряло свой горький вкус. Оно растаяло в свете открывшейся ему истины: он никогда, ни на минуту, ни на секунду не переставал любить ее.

Все изменилось.

Фейт смотрела на человека, который сидел напротив нее за этим огромным столом, на человека, который был ее мужем. Джентльмен справа говорил что-то о выставке Ван Гога, и она пыталась слушать его, ведь ей действительно нравились картины безумного Винсента... Но мысли ее постоянно возвращались к Коулу. Как это могло случиться? Она ведь ненавидит его, разве нет? Может, во всем виновато это мягкое освещение? Или черный смокинг, придавший его облику особенное благородство? Как можно ненавидеть такого красивого человека? Она могла бы бесконечно любоваться его лицом и прядями волос, спадающими ему на лоб, и движением его руки, когда он убирал их назад. Это движение она помнила с незапамятных времен, за долгие годы оно не изменилось. И он сам, казалось, тоже не изменился; возможно, раньше его волосы были чуть-чуть длиннее, чуть-чуть светлее... Удивительно красивый человек! Жаль, что она не может сказать ему об этом, мужчинам не принято говорить об их красоте. Но она-то знает, как он красив. Он. Ее муж.

Фейт подняла бокал с вином. Глоток шардонэ освежил ее. Странно, но весь вечер ей было тепло. Многие женщины шутливо жаловались на прохладу, а ей было тепло, даже жарко. Вот как сейчас, когда Коул отвернулся от своей собеседницы и посмотрел на нее. Ей казалось, что он беззвучно говорит: «Ты моя жена, Фейт. Я хочу тебя». Бокал дрогнул в ее руке, когда она снова поднесла его к губам. Да, все изменилось. Гнев коснулся ее лишь на мгновение и сразу растаял. Она снова смотрела на мужчину, которого когда-то любила... Когда-то? Бокал выскользнул из ее пальцев и опрокинулся на стол. Бледно-золотистая влага выплеснулась на скатерть.

– Простите, – испуганно пробормотала Фейт, чувствуя, что все гости обернулись к ней. – Мне так жаль...

– Какие пустяки! – воскликнула хозяйка приема самым дружелюбным тоном. – Мой муж постоянно твердит, что эти бокалы ужасно неудобны. Ваше платье не пострадало?

– Нет, – робко отозвалась Фейт. – Но я разбила бокал.

– Фейт...

Она подняла голову. Рядом стоял Коул.

– Милая, – проговорил он так ласково, что Фейт чуть не расплакалась. Коул подал ей руку и сказал, улыбнувшись сначала ей, потом хозяйке: – Мы провели превосходный вечер, но моя жена слишком устала, у нее был тяжелый день. Нам следовало остаться дома, но...

– Но я хотела познакомиться со всеми вами, – закончила за него Фейт. – Я хотела повидать друзей моего мужа.

Она говорила искренне, и Коул понял это. Он подхватил ее на руки и вынес из комнаты.

– Что теперь подумают твои друзья? – шепнула мужу Фейт, когда они уже сидели в машине и Джон вез их домой.

– Они подумают, что я счастливчик, – улыбнулся Коул.

Ни шофер, ни прохожие не могли их видеть – плотная ширма отделяла салон автомобиля от шоферского места, окна были закрыты, но Коул только бережно поцеловал ее. Сегодня неожиданно начали сбываться его мечты. Зачем торопить свое счастье?

Но когда они переступили порог, Фейт окликнула его, и, заглянув в ее глаза, он понял, что ждать больше не нужно. Она любила его, и для нее самой это уже не было ни тайной, ни тяжким бременем. Их ладони соприкоснулись, лица сблизились. Медленно, словно в призрачном переплетении сновидений, Коул поднял и прижал к груди хрупкую фигуру, окутанную алым струящимся шелком.

Казалось, и не было этих долгих лет. Фейт снова лежала в его объятиях, слышала биение его сердца, чувствовала его дыхание. Ей как будто снова было семнадцать. Как она могла подумать, что больше не любит его? Фейт повернулась и прижалась щекой к плечу мужа. Разве могла она забыть это удивительное ощущение близости, покоя, защищенности? Разве могла она забыть, что значит быть любимой? Он сказал, что любит ее. Нет, не только тогда, много лет назад, – он сказал это сегодня. Может, тогда он и не любил ее, но ведь он был еще мальчиком, а теперь... Конечно, он женился на ней по странным причинам, но ведь теперь все изменилось – после того, как он произнес эти три волшебных слова: «Я люблю тебя». Страшно представить, как бы она жила, если бы все осталось по-прежнему.

– Милая. – Коул приподнялся на локте и погладил ее по щеке. – Все хорошо?

– Да, – Фейт улыбнулась. – Все хорошо.

– Я не думал, что все произойдет так быстро, но ты была мне так нужна. Я так долго ждал... Знаешь, иногда мне казалось, что прошло не девять лет, а девять веков. Но я никогда не забывал нашей первой ночи. А теперь мне даже не верится, что мы снова вместе.

Фейт было и радостно, и больно слышать это. Ей хотелось спросить, почему он все-таки бросил ее, но ей было страшно. «Нет, еще не время», – успокоила она себя. Она снова улыбнулась и убрала завиток волос с его лба.

– Это была удивительная ночь. Нет, это ты был удивительный.

– Ты на этом настаиваешь?

Фейт засмеялась.

– Ты мой герой.

Его улыбка погасла.

– Нет, я не герой, любимая. Если бы я был героем, я никогда не покинул бы тебя. Нам о многом нужно поговорить, Фейт.

– Нет, – быстро ответила Фейт. Она понимала, что он прав, что без этого им не быть вместе, но разговор обещал быть болезненным, и она не находила в себе сил начать его. – Только не сейчас, – прошептала она.

– Ты права, не стоит разрушать волшебство.