Месть для ласточки (СИ) - Страница 21

А отец все понимал куда лучше.

Потерять дорогого и любимого человека в таком молодом возрасте действительно очень страшно. Тени засели на лице альфы, на душе пустота, жизнь словно остановилась, а все повседневные действия выполнялись на автомате, но смысла будто не имели.

- Теперь я должен делать то, что всегда делал он! - заявил Алан, надеясь, что отцу станет чуточку легче. Не придется думать о делах домашних, которые вряд ли ему были по вкусу.

- Ты уже такой взрослый… - улыбнулся Георг, потрепав сына по волосам, - настоящий омега.

Этим Алан и руководствовался. Он омега, как и папа, значит, обязанности переходят к нему. Отцу сейчас вообще не до этого…

К счастью в доме была и книга простеньких рецептов, и стиральная машина.

Нельзя сказать, что Георгу становилось лучше на глазах, но Алан придавал ему сил, утешая одним своим существованием. Омега же наоборот все сильнее печалился, день за днем проходили, а папы все равно нет. Но он старался не показывать своей грусти отцу, чтоб не заразить, как опасным вирусом.

Несколько месяцев успели пролететь, прежде чем на плечи омеги свалилась еще одна обязанность родителя. Георг не был пьян, и не похоже было, что он не в себе, а Алан ему всегда доверял. Он не думал, что это как-то не правильно, принял как должное. Больно было не сильно, приятно не особо, Алан просто доверился, полагая, что вреда ему никто не причинит. Но почему-то в голове сразу щелкнуло, что никто и никогда не должен узнать, что три ночи на неделе омега проводит рядом с Георгом.

Алан никогда не был особо активным или болтливым, тут родителям повезло. Омега рос спокойным ребенком, немного стеснительным, внимательным и скромным. Любопытным, но в меру, осторожным. Взрослел Алан быстро, притом не только морально, но и физически.

Еще через несколько месяцев Алану пришлось отказаться от школы, в противном случае все бы узнали, что омега ждет ребенка. Животик округлялся медленно, но верно, Алан ненадолго задумался, правильно ли то, что происходит: детей рожают от мужа, но омеге уже говорили, что выйти замуж за отца он не сможет. Но отец поспешил утешить.

В конце концов большинство омег проходят через это. Пусть не очень приятно, проблемно, болезненно, но это же естественная функция организма. Да и отец стал больше помогать, лишний раз не напрягая омегу тяжелой работой.

Если Алан считал, что токсикоз и тяжесть — это самый ужас беременности, то он очень сильно ошибался. Отец дал ему книжку по родам, чтоб омега смог подготовиться, но когда это началось, все знания вышибло из головы. Да и что он мог сделать вообще? Было невыносимо больно, Георг сказал, что для омеги проходить через это нормально, и оставил Алана наедине с собой, напоследок попросив сильно не кричать. Омега сжался в комочек и заплакал от обиды, ощущая себя как никогда преданным. Боль не утихала, но Алан даже не мог выпить таблетки, чтоб хоть ненадолго расслабиться и успокоиться.

Потеряв счет времени, омега едва успевал напоминать себе, что нужно дышать. Чувства подозрительно притупились, хотя тело все равно словно рвали на куски. Омега не терял сознания, но уже и не понимал ничего, картинка перед глазами не менялось, не шевелились даже пальцы, о том, что понять, в какой миг ускользнуло сознание и речи не было.

Очнулся Алан уже в постели, тело ломило, живота не было, обида подступала к горлу, грозясь вновь выплеснуться слезами, но на это уже не осталось сил.

Видимо, отец решил проверить, что происходит, когда Алан совсем затих. Забрал ребенка, обтер омегу и перенес на постель, взяв все заботы о новорожденном на себя. Алан не хотел к нему притрагиваться, даже не смотрел.

Две недели понадобилось, чтоб омега смог, наконец, нормально встать на ноги. Либо книжка врала и никто через пару часов уже не пребывает в нормальном состоянии, либо тело Алана все еще не было готово к такому. В любом случае, сделанного не воротишь, пришлось смириться, что теперь он не ребенок.

- Я не буду любить тебя от этого меньше, - гладил по волосам отец, не отпуская от себя маленького сына, - ты — это ты, а он уже другой, новый человек. Мои чувства к вам разные, их нельзя поделить, отдав кому-то побольше, кому-то поменьше.

Алану было стыдно признаться, но он был готов отдать часть своей любви этому орущему комку, лишь бы отец продолжил заботиться о нем самостоятельно. Он не отвращал омегу, не вызывал ненависти или ревности, просто единственная мысль, возникавшая при взгляде на свое же творение: «пожалуйста, не надо».

Но со временем привыкаешь ко всему, отец не перестал помогать и периодически сюсюкаться со своим чадом, но большую часть времени это пришлось делать опять же Алану. Отцу нужно было идти на работу, и омега привык кормить ребенка, который воспринимался исключительно, как «сын моего отца», но никак не «мой».

Спустя долгие годы Алан так и не нашел ответа, как же у них получалось так долго все скрывать? Беременный, несовершеннолетний омега, прогуливающий годами школу, непойми откуда взявшийся младенец, и ведь все так бы и осталось, если бы не дурацкий случай. Почему альфа вообще не подумал о контрацепции? Это было бы куда безопаснее для всех. Это могло бы сохранить их отношения с тайне от всего мира, никто и никогда бы не догадался...

О своей второй беременности Алан не знал. У него было желание использовать тест, но возможность отсутствовала, потому странные боли так и оставались неопределенным нечто. На токсикоз это походило мало, так что омега склонялся к какой-нибудь болезни, о которой ему не известно. К счастью или же нет, но продлилось это не долго.

Кровь пошла днем в выходной, омега упал, схватился за живот и сжался весь в комок. Он побледнел весь за секунды, напоминая своим видом полутруп, не было сил даже, чтоб закричать.

Георг любил его. Алан был для него драгоценным ребенком и омегой, что родил ему, но так же альфа прекрасно понимал, что если омега попадет ко врачам, то довольно быстро выяснится о том, что у него есть ребенок, а это грозит домом ребенка и тюрьмой.

Маленький Алан, судорожно хватающий воздух, белый как снег со своими черными разметавшимися волосами. Бледные губы то ли пытаются сказать что-то, то ли так дрожат, глаза застыли, покрывшись влажной пеленой. Лишать себя дорогого Алана не хотелось, но по виду омеги было не ясно, останется ли тот рядом, если оставить все как есть. Подождать, набрать теплую ванну, смыть все следы и стереть слезы. Скорее это было очень сомнительно.