Мессия. Том 1 - Страница 94

Теперь он прячется за своего подчиненного. Приказ полицейского инспектора. Он что, забыл свои полномочия? Всего несколько дней назад он уже издал приказ против меня. Теперь же распоряжение приходит не на мое имя и не от него, а от его подчиненного, рядового полицейского инспектора. И опять он требует нелепых вещей: чтобы мы сообщали каждый день, сколько здесь иностранцев, чтобы мы информировали, сколько иностранцев можно разместить в ашраме. Если бы это требовалось от каждого храма страны, тогда, может, это и было бы резонно. Но потребовать этого только от меня или моих людей — это же нелепо. Такую дискриминацию нельзя терпеть.

Я попросил распорядителей передать ему, что прибудут наши поверенные и мы обсудим с ним все нелепые запросы, которые он составляет. И если мы не сможем прийти к соглашению, то мы намерены подать на него в суд, в верховный суд.

А если и он, просто марионетка в руках «Нью-Дели», то существует суд и над верховным судом — люди этой страны. Я пойду в каждую деревню этой страны — чтобы не только его вышвырнуть, но и вышвырнуть вон всю бюрократию и совершенно слепое и глухое правительство.

Вот как ваше общество провоцирует людей. Я никогда и никоим образом не был заинтересован в политике; не интересуюсь я ею и сейчас. Но не дразните льва во время медитации! Я могу вышвырнуть всех этих болванов от Пуны до Дели из их вотчин — один. Мне не понадобится чья-то еще поддержка. Я не хочу власти и для себя. Я буду просто разоблачать всю эту систему — абсурд, созданный британскими империалистами, который по-прежнему продолжает существовать и подавлять человеческое достоинство. Что это за нонсенс, что каждый день ашрам обязан докладывать имена тысяч иностранцев, допущенных в ашрам? Это ашрам, или он считает это правительственной тюрьмой?

Я был бы очень счастлив, если бы у него хватило духу прийти сюда и поспорить со мной перед моими людьми. Я не знаю закона, но знаю нечто большее. Законы — просто человеческое творение, и они продолжают изменяться, мне же известно нечто вечное и не созданное человеком. Как я понял, он занят богослужением в рабочее время. Придется поспорить с ним и о богослужении тоже, и я должен посмотреть, что у него за религиозность, — то, что он демонстрирует, — это не религиозность. Это гадко и жестоко, примитивно и бескультурно. Этого человека нужно немедленно понизить в должности, отстранить и отправить в Нагарланд, где он будет, по крайней мере, выглядеть образованным.

Я снова предостерегаю их — не надоедайте мне и моим людям, потому что если вы как-нибудь побеспокоите моих людей, то я буду беспокоить все ваше правительство. У Махатмы Ганди когда-нибудь спрашивали, сколько людей находится с ним в его ашраме? Нет — даже британское правительство. Что же за свободу мы получили? Кажется, Махатма Ганди жил при британском правительстве более вольно, чем мы живем при нашем собственном правительстве.

Выбранных нами людей мы можем вышвырнуть в любой момент. И у меня хватит огня сжечь всех этих болванов и ископаемых, ибо я не вижу ни единого человека в этом правительстве, который бы имел хоть какое-то достоинство и характер.

Зачем держать полицейских с ружьями наизготовку рядом с ашрамом? Что за необходимость возникла? Мы прожили здесь уже семь лет безо всякой борьбы, без всякого огнестрельного оружия. И нам не нужно огнестрельного оружия, у нас есть огонь в наших душах.

Я никогда никого не проклинал — я воздерживался, накапливая силу. В тот день, когда я решу проклясть, это не будет обычным проклятием, оно будет ядерным!

Подобно процессии, идете вы к своему божественному Я.

Не судите, кто прав, кто виноват. Идите в процессии вместе к своему внутреннему храму Божию.

Вы — путь, и вы же путники.

Небольшое дополнение, и его предложение станет более глубоким: Вы — путь… вы — путники и вы — цель, и вы — исток. Фактически, вы — это целый мир, миниатюрный мир. Если спящий, то понапрасну страдающий в кошмарах; если пробужденный, то исполненный великолепных благословений и экстазов, которые ведомы только очень немногим людям в мире.

Но у меня огромная вера в вас, в то, что каждый из вас может коснуться высочайшей вершины сознания — вопреки всем этим полицейским комиссарам и их шайке. Я считаю их преступниками.

В Америке я оставался молчаливым в суде просто из-за того, что был там только туристом. У туриста нет прав, в любой момент страна может заявить: «Вы должны уехать», — и он не может даже узнать причину. Так не должно быть, но это так.

Но в этой стране мне не нужны даже правовые эксперты, адвокаты и вся эта бессмыслица, я намерен сам смотреть им в лицо в верховном суде — от полицейского комиссара до премьер-министра. Им следовало бы быть очень внимательными к шагам, которые они предпринимают. Никто из них не обладает мужеством или разумом. Я вот уже целых двадцать лет езжу по этой стране, мне известны лидеры этой страны — просто святой коровий навоз. Если даже сделать тем людям операцию на мозге, там не найдется ничего, кроме коровьего навоза.

Вы будете удивлены, узнав кое-что об одном из самых ближайших последователей Махатмы Ганди в ашраме… Человек культурный, образованный, он был профессором в университете. Он бросил свою службу, чтобы оставаться рядом с Махатмой Ганди и поклоняться ему как богу, и его единственное достоинство заключалось в том, что непрерывно в течение шести месяцев он питался коровьим навозом и пил коровью мочу. Это было его питанием шесть месяцев, и это сделало его таким чистым… Он победил Махатму Ганди, Виноба Бхаву, Шанкар Рао Дэва, всех великих последователей Махатмы Ганди. В течение шести месяцев он был на вершине, ибо никто не мог отважиться на то, что делал он.

Теперь, если вы прооперируете мозг этого человека, что вы рассчитываете там обнаружить?

Я знал близко многих президентов правящей партии, и не считаю, что у кого-либо из них есть сколь-нибудь высокие достоинства разума. И вот даже обычный полицейский комиссар считает, что у него достаточно власти, чтобы приказывать мне оставить его округ в течение тридцати минут. Хорошо еще, что Будда, Махавира, Бодхидхарма, Тилопа и все величайшие были до того, как такие люди пришли к власти в этой стране. Вы можете найти более противоречивую личность, чем Гаутама Будда? Этот полицейский комиссар тотчас же приказал бы ему оставить Пуну — поскольку он противоречил.

Любой человек, у которого есть хоть какое-то понимание и ясность, обязан противоречить. А любая культура и любое общество, которое старается уничтожить противоречащего человека, уничтожает свои собственные цветы.

Подобно процессии, идете вы вместе к своему божественному Я.

Вы — путь, и вы же путники, вы — цель и вы — исток, потому что после всего паломничества вы должны будете прийти к себе — конечно, с новыми глазами, новыми прозрениями, новым сознанием. Вы начнете путешествие в темноте, а придете домой ранним утром, когда солнце восходит и птицы начали петь, приветствуя вас.

И когда один из вас падает, он падает за тех, кто идет позади, предупреждая о камне преткновения.

Не осуждайте, не судите.

Он падает и за тех, кто идет впереди, за тех, которые хотя и шагают быстрее и увереннее, но не убрали камень.

Мы объединенное целое — прошлое, настоящее, будущее. Мы единый органичный союз, а те, кто пытается отделить человека от человека, то ли ради религии, то ли ради политики, то ли по любой другой причине, являются преступниками. С ними следует обращаться любяще, заботливо — они психически больны.

И вот я скажу вам еще, хотя слово это тяжким грузом ляжет вам на сердце:

Убитый не беспричастен к своему убийству,

И ограбленный виновен в том, что его ограбили.

Кого вы вините? — ведь тем же самым по-своему занимаетесь и вы — возможно, какого-то беднягу уже схватили, а вас еще нет. Но разница не велика. Вы несете убийцу в себе, и вы несете все человечество со всеми его слабостями — а также со всеми его возможностями роста — выше, к звездам. Так что помниите, не надо судить. Если кто-нибудь падает, подайте ему руку, так как его падением вы тоже упали. И когда кто-нибудь восходит, празднуйте, потому что его возвышением вы тоже возвышаетесь. Праведник не безвинен в поступках нечестивого, И чистый ото всякого греха не беспорочен в провинностях злодея, Да, виновный часто бывает жертвой оскорбленного, Но куда чаще осужденный несет бремя за неповинных и безупречных. Я побывал во многих тюрьмах Индии как посторонний, чтобы поговорить с заключенными, дать им понять простые методы медитации. И меня удивило то, что они более невинны, чем ваши политики. Они более невинны, чем служащие тюрьмы. Они люди простые. Может, по своей наивности они совершили что-то, не осознавая последствий. Или, возможно, они не совершали ничего, они невинны, но они были бедными и не смогли получить защиту получше против правительства, которое обвинило их в вымышленных преступлениях. Ибо теперь это мой личный опыт, я уже видел тюрьму снаружи, и я счастлив, что теперь увидел тюрьму изнутри. В шести тюрьмах Америки я не столкнулся ни с одним заключенным — а в каждой тюрьме было шестьсот, семьсот, тысяча человек, — который бы выглядел преступником. А все другие люди — штат тюрьмы, полиция, судьи, — их лица не были лицами, которые можно назвать невинными. Они были хитрыми.