Мессия. Том 1 - Страница 7

Он в двойном затруднении: ему невозможно оставаться более — правила против этого, — и ему нельзя задержаться, даже если сущее сделает исключение, ведь остановившийся между этим и тем миром будет помещен в чистилище. Ибо остаться — значит замерзнуть, заледенеть, сделаться застывшим слепком, хотя часы ночные и пламенны.

Есть только два пути: либо вернуться и жить жизнью, которой он никогда не хотел жить, — как все, — либо идти вперед и войти в новую, высшую жизнь, жизнь, не ведающую смерти. Но если вы останетесь между ними, вы станете кристаллизованной формой, превратитесь в каменное изваяние.

Жизнь — это движение, она течет. Это река, она всегда движется. В тот миг, как она останавливается, она становится грязной, мутной, начинает умирать. Текущая — она становится свежей и молодой, взволнованной и смелой, ведь ей неведомо, что должно случиться в следующее мгновение.

Сущему известно лишь течение — всегда в движении, никогда не останавливаться. Остановиться — еще одно наименование смерти. В любом направлении, в любом измерении — в момент остановки вы мертвы.

Потому я против идеи, что Бог есть совершенство. Если Он совершенен — тогда Фридрих Ницше прав, что Он умер. Совершенство означает смерть. Коль скоро что-нибудь совершенно — ничего не осталось делать, некуда идти, нет возможности какого-либо роста. Причина, по которой Ницше говорит, что Бог умер, состоит в том, что все религии мира создали своих богов абсолютными, совершенными. Но Ницше был только философом — великого разума, но не медитации.

Я говорю вам, это зависит от вас, будет ваш Бог жить или умрет. Продолжайте движение — тогда ваш Бог жив.

Остановитесь — и ваш Бог мертв.

Он почти как птица в полете — если крылья продолжают движение, птица жива. Если крылья замрут — птица упадет вниз на землю и погибнет. Движение — это синоним жизни. Все неизменное, неподвижное — это синоним смерти.

Только смерть никогда не движется.

Жизнь не знает иного закона, кроме движения.

Мне всегда нравилась прекрасная древняя история. Великий король увидал во сне, как перед ним остановилась черная тень. Даже во сне его охватил огромный страх. Кое-как он ухитрился спросить у тени: «Кто ты и почему здесь, в моем сне?»

Тень сказала: «Я пришла намеренно. Я не враг тебе, не бойся. Я пришла предупредить, что завтра на закате солнца ты умрешь. Поэтому сделай все возможное, чтобы избежать смерти».

Это беспрецедентный случай. Смерть не осведомляет заранее о своем приходе.

«У тебя почти целый день, чтобы сделать что-нибудь!»

После такого не уснешь. Король сейчас же велел своей страже быть начеку. Его старый слуга был ему почти отцом: король-отец умер давно, и этот слуга воспитывал наследника и защищал его империю, а когда он стал совершеннолетним — короновал его. Естественно, король вызвал старика.

Он рассказал: «Я увидел этот сон… я усилил стражу — что еще можно сделать? Времени очень мало, никогда не видел, чтобы время бежало так быстро».

Старик сказал: «Стража не поможет. Если смерть может войти даже в твои сны, как эти люди помешают ей? Лучше тебе немедленно созвать всех мудрецов страны: астрологов, философов, маститых ученых, великих священников. Поищи совета у них. Я всего лишь старый слуга».

Тотчас же были созваны все мудрецы столицы. Они прибыли со своими писаниями и начали спорить друг с другом. Ночь прошла, взошло солнце. А раз солнце взошло, закат совсем близок. Но все те мудрецы — философы, астрологи и другие — были так сильно заняты спором, критикой взглядов друг друга, что старый слуга сказал королю: «Оставь этих людей, им не прийти к согласию и за века! Не было еще двух философов, которые бы согласились по какому-либо вопросу. Они пришли с этими великими писаниями… им потребуются столетия. У всех у них свои собственные гипотезы, теории по поводу смерти. Я предлагаю — пусть себе обсуждают. Ты же бери своего лучшего коня — а у тебя лучший в мире конь — и беги из этого дворца как можно быстрей. Не останавливайся, пока солнце не зашло и ты еще жив».

Идея была привлекательной.

В тибетской пословице сказано: почему собаки лают друг на друга непрерывно день и ночь? — пословица говорит, что это философы: из своих прошлых жизней они помнят, что нужно лаять друг на друга. Все, что они знают, это лаять. При этом довольно странно, что они лают на луну. Какое им дело до луны? Они не астронавты, но дискутируют они красиво! По-нашему это лай — но для них это речь.

Они всегда лают на людей в мундирах — полицейских, почтальонов. Незнакомые люди… с чего бы им лаять на бедных почтальонов, полицейских, саньясинов? Они против, они не могут согласиться ни с чем, а униформа их раздражает. Они озабочены своими мнениями о смерти».

Король бежал из дворца. Казалось, это был самый рациональный выход. Смерть появилась во дворце, так что лучше было уйти из дворца как можно дальше. У него действительно был замечательный конь, который вывез его за границы королевства. Он был очень счастлив. Солнце садилось, ему встретилась прекрасная роща манговых деревьев, — тихое и прохладное место для отдыха. Весь долгий день они ничего не ели. Они даже не утоляли жажду, ибо нельзя было терять ни мгновения — вы не умрете за день, не поев и не попив.

Но теперь все это было почти позади. Едва ли не половина солнца скрылась за горизонтом; другая половина должна была вот-вот соскользнуть… и наступит ночь, а он отыскал прекрасное место.

Итак, он сказал: «Это прекрасное место». Он остановился, спешился и похлопал коня со словами: «Ты мой величайший друг, я никогда не видал коня, способного двигаться так быстро». В тот момент, когда он хвалил коня, солнце зашло. Он почувствовал руку у себя на плече. Он обернулся… черная тень, которую он уже видел во сне.

Она произнесла: «Я тоже должна поблагодарить твоего коня. У тебя и впрямь лучший в мире конь, я так беспокоилась, — это место предопределено для твоей смерти, — я беспокоилась, как тебе удастся добраться вовремя? Но ты прибыл вовремя, и в нужный момент ты остановился… я следовала за тобой, моя работа завершена».

Всякий раз, как что-либо останавливается, это и есть точка смерти. Ибо остаться — значит замерзнуть, заледенеть, сделаться застывшим слепком, хотя часы ночные и пламенны. Вы не можете медлить дольше. Раз вы увидели корабль, раз вы услыхали зов океана, — делать нечего.

Хотел бы я взять с собою все. Но как? В тот миг, когда вы пересекаете границу этой жизни, входя во Вселенную, вы оставляете все позади. Вы не можете ничего взять с собой, за исключением себя самого. Вот почему все разумные люди в мире были заинтересованы только в том, чтобы узнать себя, найти себя, — ведь это единственная вещь, которую вы принесли в мир, и только эту вещь вы унесете из мира.

Все, кроме этого, принадлежит миру — ничто не принадлежит вам.

Голос не может взять с собой язык и уста, которые дали ему крылья. Он должен устремляться в эфир один.

Хотя язык и губы и дали рождение голосу, песне, поэзии… но песня не может взять с собой губы, язык. Песня вынуждена оставлять их позади.

Он должен устремляться в эфир один, в эту вечную бесконечность пространства.

И орел один летит к солнцу, оставив родное гнездо.

Вы не можете взять свое гнездо. Вы построили его, оно было уютным. В дождь, зимой, летом оно укрывало вас. Но вы не можете забрать его с собой. Вы не можете взять тех, кого вы любили, вам не забрать тех, без кого вы считали жизнь невозможной. Это было ваше гнездо любви… Сам — совершенно одинокий — орел должен лететь к солнцу.

У орла нет возможности нести какой-либо багаж, сколь бы драгоценен он ни был.

Все эти мысли внезапно стали очень отчетливы. Они никогда не были такими прежде. Раньше он думал, как выйти из этого сумасшедшего дома, который мы называем миром, как выйти из этой безумной толпы, окружающей вас.

Но вот приходит тот миг — и вы можете; внезапно вы понимаете — вы останетесь одни, а вы никогда еще не бывали одинокими; вы родились в семье, в обществе, религии, в стране. Вы росли с миллионами людей вокруг, и вдруг вы должны оставить все, без всякого выбора.